Стоять в огне - читать онлайн книгу. Автор: Богдан Сушинский cтр.№ 19

— Темнеет! — крикнул вслед ему Штубер. — Остерегайтесь партизан!

И рассмеялся злым нервным смехом человека, оставшегося недовольным и собой, и результатами встречи.

Мазовецкий подождал, пока Беркут приблизится, и пропустил его вперед. Прикрывая командира, он несколько раз оглянулся. Ему все еще не верилось, что удалось вырваться из этого каменного мешка. Даже теперь, когда Штубер стоял один и спокойно глядел им вслед, нервы Владислава были напряжены до предела.

— Что, поручик, огорчены, что все кончилось так неэффектно? — спросил Беркут, не оглядываясь. — Согласитесь, готовя вас к заброске, ваши прежние шефы таких операций не планировали?

— Не хотел бы я, чтобы среди тех, бывших моих шефов, оказался ты. Такое напланировал бы! Ничего себе визит! То, что мы вырвались из этого склепа, — просто чудо. На что, собственно, ты рассчитывал?

— Сам не знаю, — ответил Беркут. — Очевидно, на удачу. Когда еще побываешь во вражеском гарнизоне и поговоришь с гауптштурмфюрером СС, да еще вот так, запросто? Интересно знать, с кем имеешь дело, что они за люди.

Водитель и Колар сидели в кабине. Карабин солдата лежал у Колара на коленях.

— Едем? — негромко спросил Иван, выходя из машины.

— Едем. Садись в кузов. — Беркут увидел посеревшее лицо Колара, но ничего не сказал. Он понимал, что сидеть в форме полицая, плечом к плечу с врагом, на дороге, по которой разгуливают фашисты, куда труднее, чем распивать коньяк с гауптштурмфюрером.

* * *

Уже совсем стемнело, когда они снова оказались у колодца. Остановив машину, водитель умоляюще взглянул на оберштурмфюрера. Он весь обмяк, раскис и уже не в состоянии был сдерживать дрожь. Беркут с досадой осмотрел редколесье, в которое упиралась дорога. Неплохо бы проехать еще с километр, однако за колодцем начиналось сплошное болото.

— Вы обещали, господин оберштурмфюрер…

— Не нужно напоминать мне об обещаниях! — резко перебил его Беркут.

Мазовецкий и Колар спрыгнули с машины и подошли к кабине. Водитель открыл свою дверцу, но, увидев унтер-офицера и полицая, инстинктивно придвинулся к Беркуту. Тот невесело ухмыльнулся, вышел сам и приказал выйти ему.

Водитель с большим трудом выбрался из кабины. Ноги не слушались его. Все еще улыбаясь, Беркут обошел машину и остановился рядом с Мазовецким и Коларом. Поляк снял с плеча автомат.

— Как тебя зовут? — спросил Беркут водителя.

— Йозеф, господин оберштурмфюрер.

— Если хоть словом обмолвишься в разговоре с кем-нибудь о своих сегодняшних приключениях, тебя пристрелит сам гауптштурмфюрер Штубер. Или удавит ваш верзила-фельдфебель. На шоссе тебя может остановить патруль и спросить, откуда едешь. Отвечай, что выполнял приказ коменданта крепости гауптштурмфюрера Штубера и не имеешь права разглашать суть задания.

— Так и скажу. Можете не сомневаться.

— А чтобы ты не мучился в догадках… Мы действительно русские. Однако служим рейху, как и ты. Знай это. На случай, если уж кто-нибудь очень станет допытываться. Но лучше всего — молчи.

— Яволь, господин оберштурмфюрер.

— Все, возвращайся в крепость, — Беркут почувствовал, что водитель не верит ему, но это уже не имело никакого значения. — И передай гауптштурмфюреру, если он, конечно, заинтересуется подробностями, что я тоже умею держать слово. Он знает, о чем идет речь…

— Неужто отпустишь?! — изумился Колар. И хоть сказал он это по-украински, водитель, конечно же, догадался, что именно так изумило «полицая». Не теряя времени, он поблагодарил «господина оберштурмфюрера», вскочил в кабину, резко, задним ходом, развернулся и медленно, очень медленно, показывая, что не убегает, повел машину к шоссе.

Партизаны какое-то время смотрели вслед грузовику. Затем повернулись и тоже неспешно направились к колодцу.

— Все-таки нужно было пристрелить его, — стоял на своем Колар. — Одним фашистом стало бы меньше. А машину сожгли бы.

— Не вмешивайся, — тронул его за плечо Мазовецкий. — Командиру виднее. На войне не только стреляют. Здесь еще разрабатывают стратегические планы и хитромудрые операции…

— Убивать их надо — и все операции. Что же это за война такая: того пожалел, этого отпустил?! Уже и письмами стали обмениваться.

Он не успел договорить. Ни один из них не обратил внимания на то, что, когда машина достигла изгиба дороги, шум мотора несколько притих. И сразу же прозвучал выстрел. Один-единственный. Беркут зло выругался. Все оглянулись. Машина сорвалась с места и исчезла за деревьями. Мазовецкий успел послать ей вдогонку длинную автоматную очередь, но, очевидно, не попал.

— Вот сволочь! — возмутился он. — Кто бы мог подумать, что это пугало умеет стрелять! Хорошо еще, что никого не задел.

— Ну, командир, что я говорил? — даже обрадовался этому происшествию Колар. — Нужно было отправить его на тот свет — и все дела.

— Успокойся. Он свое получит, — сдержанно ответил Беркут.

Подошли к колодцу. Беркут присел на сруб, взглянул на Мазовецкого, затем на Колара, виновато как-то улыбнулся и покачал головой.

— Он правильно поступил. Это я сглупил, как новобранец. И даже не потому, что не догадался разрядить его карабин. А потому, что забыл святой закон войны: никогда не щади врага, который пришел, чтобы сжечь твой дом. Пусть это будет мне уроком. А теперь кто из вас хочет поупражняться в медицине? Как ни странно, этот идиот попал мне в ногу.

При этих словах Мазовецкий и Колар замерли в таких позах, словно в землю перед ними ударила молния.

— Ничего страшного, — как можно спокойнее произнес Беркут, — пуля в икре. Рана легкая. Пакет у меня есть. До базы как-нибудь доберемся. Оказывается, война тоже иногда преподносит сюрпризы.

Примерно в полукилометре от шоссе серела невысокая меловая гора, которую Николай Крамарчук приметил еще прошлой осенью. Сейчас он забрался на ее плоскую, поросшую ельником вершину и там, на небольшом выступе, под козырьком каменной глыбы, устроил себе гнездо из прошлогодних листьев, из которого хорошо были видны зубчатые башни крепости и часть дороги, где должна была остановиться машина с переодетыми партизанами. Если все будет по плану и возвращаться будут на машине, то выйти из нее Беркут, Мазовецкий и Колар должны именно здесь. Отсюда к лагерю ближе, чем откуда бы то ни было.

Он лежал в сухих и теплых листьях и задумчиво смотрел то на башни, то на дорогу, по которой время от времени проходили небольшие колонны, и пытался представить себе, что происходит сейчас там, за стеной. Досадно, что он не смог участвовать в этой операции. Крамарчук вообще был уверен, что сумел бы показать себя в боях намного лучше, чем это у него получалось до сих пор. Именно поэтому Николай уже несколько раз то просился в разведку, то предлагал командиру отобрать надежных ребят и неожиданно, ночью ворваться в крепость… Все же бурлило в нем нечто такое, наполеоновское, чего он никак пока что не мог реализовать, и это вызывало у него чувство какого-то мальчишеского огорчения: упустить такую возможность прославиться или хотя бы проявить себя! И хорошо было бы дослужиться до офицера. «…До офицера — это было бы прекрасно».