Перстень Калиостро - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 31

И я усовестилась.

Надежда Николаевна сделала вид, что не заметила сарказма в моем голосе, и продолжала:

— Искать никого не надо: мой старинный приятель Валя Голубев на этих посудинах просто помешан. Раньше журнал «Катера и яхты» был для него тем же, что Библия для верующего. А уж теперь-то столько разных журналов есть! Так что он сразу нам расскажет, кому эта «Эсперанца» принадлежит, к какому порту приписана, сколько развивает морских узлов в час и все такое прочее.

Сам не знает — мигом нужного человека найдет.

— Вот уж правда — не имей сто рублей, а имей сто друзей.

— Да, особенно учитывая низкий курс рубля и его явную неустойчивость.

Валентин Елистратович Голубев не обманул наших ожиданий. Он за три дня выяснил все, что мог, про яхту «Эсперанца» и даже собрал кое-какие вырезки — и газетные и журнальные.

— Валя нашел две яхты с названием «Эсперанца», то есть «Надежда», — рассказывала Надежда Николаевна. — Но одна из них, большая яхта английского судовладельца Макговерна, пишется иначе: «Esperansa».

А вот вторая, принадлежащая, точнее, принадлежавшая знаменитому испанскому миллиардеру Мигелю Руису Санчесу, пишется через "z", то есть именно так, как на спасательном круге на фотографии. Вот смотри, Валька даже где-то карточку яхты добыл.

Белоснежная красавица была прекрасна.

Я почувствовала острую зависть к испанскому миллиардеру Санчесу. Пропорции яхты были гармоничны, как у арабского скакуна.

Правда, я никогда не видела арабских скакунов, но всегда приводят такое сравнение.

Мы положили рядом с голубевской вырезкой из журнала фотографию, которую я утащила из квартиры Александра, и принялись внимательно их изучать. Честно говоря, я-то просто пялилась на яхту и красотку в матросском костюме, но Надежда Николаевна после пятнадцатиминутного изучения выдала заключение:

— Во-первых, надпись «Esperanza» на борту судна сделана таким же шрифтом, как и на спасательном круге с твоей, Мария, фотографии. Во-вторых, вот эта штука, которая торчит сзади, прямо за обнимающейся парочкой, называется надстройкой, мне Валентин объяснил. Так вот, надстройка на обеих фотографиях одинаковая. На основании этих двух фактов я делаю вывод, хотя, может быть, слишком поспешный, что фотография сделана в свое время на этой самой яхте.

— Час от часу не легче! Только испанского миллиардера нам и не хватало! Какое отношение ко мне имеет испанский богач?

— Он к тебе, да и ни к кому уже, больше не имеет никакого отношения. Потому что Мигель Руис Санчес тихо скончался в своем поместье в Валенсии. Как ты думаешь, когда?

— Пять лет назад, — обреченно произнесла я.

— Умница! — расцвела Надежда. — И Валька молодец, даже про смерть миллиардера где-то раскопал. Складывается впечатление, что пять лет назад произошли все события, а дальше мир просто впал в спячку. Значит, — Надежда начала загибать пальцы, — неизвестная женщина выпала или выброшена из окна на Офицерском; Людмила Лучкова убита своим возлюбленным; что произошло с Ларисой Гусаровой — можно только гадать. И теперь еще испанский миллиардер…

— Миллиардера вы притянули за уши! — не выдержала я.

— Да? А фотография? А яхта?

— Что яхта? Ну доказали вы, что загадочная женщина и не менее загадочный инвалид, у которого я убираю, несколько лет назад сфотографировались вместе на яхте. Александр тогда выглядел прилично, не скрою, да и дама хороша. Но легче мне от этого не стало…

— Не скажи. Миллиардеры — это такие люди, у которых вся жизнь проходит на виду. Пресса им не дает шагу ступить без интервью или хотя бы без фотоснимка… Это простые люди никому не нужны, а про миллиардеров всем интересно.

— Мне неинтересно, — угрюмо пробормотала я.

— А мне интересно, — весело ответила Надежда. — Значит, опять иду в библиотеку и смотрю там газеты и журналы. Вдруг да попадется где-нибудь в окружении миллиардера наша загадочная незнакомка?

Вечером позвонил мой бывший муженек — легок на помине. Голос его был непривычно тих, и он даже поинтересовался моим самочувствием. Я ответила, что чувствую себя прекрасно, его, так сказать, молитвами, тогда он робко поинтересовался, как дела, имея в виду мои дела с милицией.

Я сообразила, что раз он звонит и спрашивает, в милицию его не вызывали, может, он на самом деле никак не связан с тем рыжим мужиком, Ненько Валерием Ивановичем, как его назвал следователь в последний мой приход. Они установили личность убитого, им оказался бывший уголовник.

Поэтому в милиции посчитали, что рыжий Ненько влез ко мне ради обычной кражи, поссорился с напарником, тот его и убил.

Видно, напарника они стали искать по уголовным связям Ненько, а мне следователь сделал выговор насчет хилых замков. Так что еще и обругали на прощание. Но мужу я не стала ничего рассказывать, а просто сказала, что идет следствие.

Тогда он попросил разрешения навестить сына и даже — можете себе представить?! — извинился за прошлый скандал. Как я уже говорила, розовые мысли в моей голове держались только один день. Поэтому я нисколько не поверила словам моего бывшего.

Простить я его никогда не прощу. То, что умер ребенок и что я сама из-за него чуть не сыграла в ящик, — это я вспомню на смертном одре, его или моем, как повезет. То, что он изменил свое поведение, говорит только о том, что он меня боится. Значит, рыльце у него в пушку. Поэтому я разрешила мужу прийти, но если он опять начнет хамить, то в следующий раз мы будем разговаривать в другом месте.

Вот так-то. С муженьком я быстро разберусь, но как быть с двумя другими — Андреем и инвалидом Сашей?

Надежда опять отправилась в газетный отдел библиотеки имени Маяковского. Лидочка была на месте и посмотрела на нее насмешливо, — Где же я вам возьму журналы с разделами из светской хроники? Эти издания очень дорогие, нам редко перепадает. Никому и не выдаем.

— Лида, очень нужно. И к тому же не свежие номера, а пятилетней давности.

— Ладно, — подобрела Лида. — Ради нашей дружбы…

Увидев гору журналов в глянцевых обложках, Надежда приятно удивилась:

— Даже по-русски?

— А вы как думали? Это же у нас в России издают для новых русских. Вот, так и называется: «Новый русский журнал», «Московское общество», а это вроде русского «Плейбоя», для богатеньких молодых людей.

— Давай-давай, — оживилась Надежда.

Листать красивые журналы было куда интереснее, чем читать отечественные криминальные новости или скандальные слухи. Здесь были роскошные туалеты, драгоценности и лимузины, блистательные рауты. «Принц Монако Альберт открывает новый музей моды. На посвященном открытию рауте присутствовали сливки европейского общества»… «На последнем аукционе Кристи барон Тиссен-Борнемис приобрел полотно Рейсдаля»… «Немецкая миллионерша фрау Хеллербаум около своей виллы в Сен-Тропез»…