Саваоф - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Чехонадская cтр.№ 47

— Но полную женщину кое-кто видел... Правда, лишь в последние два месяца перед смертью Татарской. Один раз она разговаривала с Еленой у калитки, другой раз выходила из ее дома... Жаль, что записи с камер затираются каждую неделю. Один свидетель утверждает, что она была на машине «Волк-350».

— Это дорогая машина. Такая не могла быть у матери Горика.

— Пожалуй, это единственная неувязка... Тут вы правы.

— А в тот день... на чем приехала толстуха?

— Камера у калитки была сломана.

— Ах, да. Но, может быть, какие-нибудь свидетели?

— Соседка проезжала мимо дома Татарских часов в семь. Судя по записи с камер, толстуха в это время находилась здесь. Никаких машин на дороге не стояло.

— Приехала на такси?

— Мать Горика утверждает, что на такси. Есть еще интересная деталь. Соседский садовник говорит, что за домом Татарских — вот как раз с этой стороны, где мы сейчас, — была припаркована машина. «Жигули». Серебристые.

— У Горика бежевые «Жигули».

— Я знаю. Но уже было темно... Свидетель в итоге отказался точно назвать цвет машины.

— Серебристые «Жигули»! Пол-Москвы ездит на таких! У меня, например, вторая машина — такой же марки. Значит, пока толстуха была в доме, сообщник подкатил с этой стороны?

Гергиев кивнул.

— Он вошел через стеклянную дверь?

— Получается, так... Она что — всегда открыта?

— Да. Всегда. Смотрите, как удобно: сел здесь в сарае и смотри сквозь стекло на освещенный коридор. Они были как на ладони...

— Ничего в защиту Горика я не услышал.

— А я ничего в его защиту и не сказала.

— Мы нашли всех хозяек машины «Волк-350», живущих или работающих в прилегающих районах... Адская работа, кстати. Не так уж их мало. Более трехсот, если говорить точно. Из трехсот — двадцать женщин более или менее полных и три настоящих толстухи. У одной какая-то редкая неизлечимая форма диабета, две другие имеют алиби. Как вам контингент?

— И ни одна из более или менее полных и толстых Елену, разумеется, не знала.

— Совершенно верно. Что же вы хотите сказать этим снимком?

— Память иногда выделывает странные штуки.

— Это да...

— Скажите... Вы были в этом ресторане — «Джаган»?

— Индийском? Из которого Татарская хотела заказать еду? Не был. Вы не знаете, наверное, что ассирийская кухня активно использует чечевицу, и у вашего Горика на одежде найдены капли, содержащие этот продукт.

— Ну, еще бы! Но лекарство было в вине?

— Да, это абсолютно точно.

— Значит, тот, кто ее поил, сам не пил... Интересно, под каким предлогом?

— Следствие считает, что еду принесла мать Горика. Блюдо довольно необычное, а ведь она как раз ассирийка. Может, она иногда готовила для Татарской? Вот потому и не ела, и не пила — она получила за это плату.

— Это очень похоже на правду. Вот только их разговор напоминает разговор друзей, а не хозяйки и кухарки.

— Что вы хотите этим сказать?

— Не могу понять, под каким предлогом можно отказаться от вина, которое сам принес. Если ты не кухарка, конечно. А что мать Горика об этом говорит?

— Плачет... Говорит, что подпишет все что угодно, лишь бы спасти сына. Вы еще там, в доме, сказали, что не удивитесь, если фигурки из яшмы найдут у них дома... Вы правда считаете, что кто-то разыграл все это, подбрасывая улики?

— Я так считаю, да. Но я не думаю, что фигурки из яшмы найдут. И не думаю, что Антон мертв. Теперь не думаю... Но меня это вообще не волнует. Знаете, я очень не люблю, когда меня считают дурой. Точнее считать можно, но не надо вести себя так, словно я дура. Вот.

— Вы это мне? — обиженно спросил Гергиев. — Я вас дурой не считаю. Наоборот, я хотел сказать вам... — Он опять закашлялся и вдруг предложил: — А поехали в этот ресторан? Поедим и заодно посмотрим, что вы там хотели посмотреть.

— Ах, вот вы где! — Марианна распахнула дверь и грозно встала в проеме, глядя на нас сверху вниз. — Что ищете? Кстати, господин следователь, я лучше знала эту семью и могу более подробно объяснить все, что здесь хранится. По крайней мере, я не ношу розовые очки и не прячу голову в песок, как эта блаженная! Иди подписывай! — обратилась она ко мне. — И не путайся у меня под ногами!

В данным момент я действительно находилась у Марианны в ногах, но, конечно, она имела в виду другое.

— Я очень голодна, — сказала она Гергиеву. — Между прочим, это вы нас сюда заманили, вытащили, можно сказать, из-за стола...

— Верно. Но я готов искупить вину. Здесь есть рядом приличные рестораны?

— Какой ценовой категории? — посерьезнев, спросила Марианна. — Здесь есть. Вас какие интересуют: дорогие, немыслимо дорогие или безумные?

Он вопросительно посмотрел на меня. Я никак не отреагировала на этот взгляд: мне не нужна ни его помощь, ни тем более ее. Следователь вздохнул:

— Самые немыслимые. Но не безумные.

— Таких куча! Вы меня приглашаете?

— Да. Я вас приглашаю, — сказал он. — И вас тоже.

— Нет. Меня муж ждет, — злорадно сказала я, краем глаза наблюдая, как распустилась Марианна при этих словах.

— Сейчас она нажарит ему яиц с колбасой, — пояснила она. — А потом они лягут спать. В разных комнатах. Мило, правда? Ради этого стоит жить.

— В конце-то концов! — заорал пожилой следователь на том краю мощеной дорожки. — Вы понимаете, что я на работе! С ума все посходили, ей-богу! — Он изо всей силы хлопнул стеклянной дверью, так, что чуть не разбил ее, и скрылся в доме.

На зеркальной поверхности отразились деревья, облака, решетчатая беседка, Марианна у ее входа, и — очередной жук, обманутый картинкой, оставил свою мокрую душу на стекле.

В моем расписании почти ничего не изменилось несмотря на то, что от работы я отстранена. Каждый день я должна приходить в корпорацию к одиннадцати, а уходить в пять. Это их иезуитский расчет.

Дело в том, что по закону, пока меня не уволили, мне должны начислять полную зарплату. Уволить же меня все еще нельзя — расследование о халатности не завершено. Точнее, уволить можно, но они, видимо, не уверены, что я не подниму шум. Если я подам в суд, то выиграю дело, и будет так: мне выплатят огромную компенсацию, зарплату за шесть месяцев, и только через полгода они смогут возобновить дело о халатности и нарушении контракта с моей стороны. Я бы, конечно, не стала с ними судиться, но они этого не знают и предпочитают не нарываться.

А теперь оцените их мелочность: им не нравится, что я все-таки получаю зарплату, и они заставляют меня ее отрабатывать, высиживая по шесть часов в коридоре корпуса охраны.