Саваоф - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Чехонадская cтр.№ 25

— Да иди ты в жопу! — тоже закричал Алехан, вырывая локоть. Чтобы помочь себе, он свободной рукой толкнул Микиса в грудь. — Сообщай куда хочешь! Что там было доведением до самоубийства — фильм или разглашение информации о проверке банка?

— Эй, ребята, спокойно! — От машины с мигалкой отделилась фигура в форме и двинулась по дорожке, шаря за поясом.

— Чего-чего? — Микис не обратил на полицейского никакого внимания, но и хватать Алехана перестал. — Какое разглашение?

— Такое! Уже давным-давно все знают, что ты нарыл против Антона. Да тебе самому пять лет надо давать за это!

— Я же тебя предупреждал! — завизжал Микис, поворачиваясь к Марианне. Она оторопела от его визга. Я, честно говоря, тоже. — Зачем ты болтаешь, сука?! Хочешь меня посадить?

И вот в этот момент я вдруг поняла одну очевидную вещь, которую должна была понять с самого начала. Она обязана была прийти мне в голову еще утром, но посетила только сейчас — наверное, я все-таки тупая.

Глядя на всю эту безобразную сцену, освещаемую разноцветным миганием, я поняла, что события последних двух дней: и бредовые версии «Саваофа», и признание Елены, что одна фраза изменена, и наш разговор с Марианной, и кража у моей корпорации миллиарда, и знание грабителем паролей — все это связано между собой.

И значит, Еленина смерть тоже имеет к этому отношение.

И если Антон исчез — он звено этой цепочки. Жертвой ли, преступником ли, посвященным или свидетелем — но он причастен к этой истории.

Почему? Да по одной простой причине: я не межгалактический суперагент, чтобы ежедневно попадать в странные ситуации. Логичнее предположить, что это все одна и та же история. Так проще. У каждой несуразности должно быть объяснение, которое идет по прямой. А если кажется, что оно идет по кривой, вот как в случае с Марианной, этим ее странным проходом в ванную через Еленин кабинет, то и у этого есть причина.

Могло быть все что угодно: шиповник мог зацвести желтым, мой муж мог заработать кучу денег, Горик мог жениться на вавилонянке — но красивая Елена не могла повеситься.

Девять лет назад Антон купил свой прекрасный дом у наследников композитора.

Тогда еще дом не был прекрасным. Он был развалюхой. Говорили, что ему двести лет, что там умерла куча народу, ну, надо думать — за двести-то лет... Он принадлежал разным людям, в последний раз — композитору, и я думаю, это был последний композитор на земле.

Собственно, даже во времена своей славы он так только назывался — композитор. На самом деле это уже был обычный нынешний ремесленник, делающий музыку на компьютере, лихорадочно зарабатывающий деньги на то, чтобы установить самую новую, самую продвинутую программу, но все-таки богемные замашки у него были. Поэтому я и называю его этим устаревшим и немного смешным словом.

Например, он купил дом за городом. Трудно поверить, но тогда это был «загород». Это был даже отдельный город — отсюда у него такое нелепое имя.

Что он имел в виду этой покупкой? Может быть, тогда еще оставались обязательные атрибуты композиторской жизни? Может, нужно было делать вид, что ты нащупываешь мелодию, напеваешь ее себе под нос, пытаясь сымитировать ветер в печной трубе?

Ходил ли композитор в бархатном берете и рубашке со спущенными плечами и кружевными манжетами? Или так одевались исключительно художники? Или так вообще не одевались в середине двадцать первого века?

Он писал музыку для эстрады, музыка была целиком электронной. В те времена он, видимо, тратился на программы, которые наиболее точно копировали живые инструменты. Тогда это было, кажется, модно. Сейчас все иначе: чем дальше от всех возможных звуков, тем лучше. Наверное, он неплохо зарабатывал, хотя сейчас трудно судить.

Примерно в то самое время были пересмотрены все законы об интеллектуальной собственности — ну, вы помните... В общем, авторское право рухнуло (это было еще при жизни композитора), разумеется, рухнул и дом. Не сразу. Вначале просто облупился камень внизу стен, потом сгнила деревянная внутренняя обшивка первого этажа, расползлась, сровнялась с полом темная скрипучая лестница, потом дом завалился на бок — его подмыли плохо отведенные подземные воды. Ударили морозы, и не было денег на новую систему отопления. Вдова композитора даже купила ветряную электростанцию — уж не знаю, какой дурак ей это посоветовал. Пользы от нее было, как от солнечных батарей: вокруг неподвижно стоял лес, и не было там ни солнца, ни ветра...

Я не застала наследников композитора, с которыми общался Антон. Тогда мы с самим Антоном еще не были знакомы. Это Елена — моя подруга, мы вместе учились в университете и потом продолжали общаться; она иногда откровенничала со мной, рассказывала то об одном поклоннике, то о другом. Был в этом списке и Антон — она сказала: купил дом, один километр от города, в лесу, как ты думаешь, это значит, он — богатый? Она назвала и имя, с этим именем я представила себе полноватого, лысого человека с короткими мохнатыми пальцами — не знаю, почему. Весь их двухлетний роман вплоть до свадьбы вымышленный толстяк возил Елену по дорогим магазинам, ресторанам, на море, на место строительства нового дома, целовал ее, спал с ней, обнимал своими короткими рыжими руками, а потом на свадьбе — ап! исчез как по волшебству, а на его месте, на всем готовом, появился стройный брюнет с роскошной шевелюрой. То есть впервые я увидела Антона только на их свадьбе.

Свадьба проходила здесь. Дом был еще не достроен, но все атрибуты строительства оттащили назад, в лес, и эту свалку загородили деревянными решетками, которые за одну ночь обвили клематисом. Фирма по озеленению схалтурила и клематис разбавила бешеными огурцами, один из них во время фейерверка взорвался за компанию, видимо, не вынеся собственного восторга, и забрызгал новый фрак ухажера нашей третьей подруги — Марианны. Мы страшно хохотали: он стоял, словно оплеванный жеваными огурцами. Марианна сказала: «Это знамение. Судьба не хочет нашей свадьбы».

Она сказала это не только из-за конфуза: дом произвел на нас сильнейшее впечатление.

За два года Антоновых ухаживаний город продвинулся на пять километров, и теперь одна их земля стоила немыслимых денег. Кроме того, гора строительных материалов, состав которой мы, привстав на цыпочки, разглядели, пока еще было светло, указывала на грандиозные планы. Там лежало дерево, мрамор и даже пласты венецианской мозаики бледно-фиолетовых, пурпурных и малиновых тонов. Прислоненная к ели, на нас таращилась еще не полностью распакованная скульптура. Кто бы мог подумать, что она увидит Еленину смерть? На участке перед деревянной решеткой с плюющимися огурцами все было не менее масштабно: и китайские фонарики на деревьях, и огненные факелы, бьющие из земли, из вновь проложенного газопровода, в котором были специально предусмотрены такие вот декоративные дырки, и белые шатры, и корзины с орхидеями — даже самые богатые из соседей одобрительно кивали, глядя на все это великолепие.

Конечно, Марианна призадумалась. «Теперь у меня есть цель!» — прошептала она, обводя руками шатры, музыкантов и недостроенный фасад. Мы захихикали, но, в общем и целом, это не казалось таким уж невероятным. Да, Елена очень красивая, но зато она малахольная и слишком добрая. «Многим мужчинам нужно, чтобы жена была злая!» — учила меня Марианна, лопая икру (да, там была даже икра!). Я удивленно качала головой.