Всемирная история в сплетнях - читать онлайн книгу. Автор: Мария Баганова cтр.№ 39

Клеопатра родила от него близнецов: мальчика он назвал Александром, девочку Клеопатрой и сыну дал прозвище Гелиос — «Солнце», а дочери — Селена, «Луна».

Октавия делала попытки наладить отношения с мужем, писала ему и даже поехала к нему в Египет, везя с собой одежду для солдат, много вьючного скота, деньги, подарки для полководцев и друзей Антония; кроме того, с нею вместе прибыли две тысячи отборных воинов в великолепном вооружении, уже разбитые на преторские когорты. Но до Александрии она не доехала: Антоний, по наущению ревнивой Клеопатры, отправил ей письмо с распоряжением ждать его в Афинах.

Плутарх:

«Чувствуй, что Октавия вступает с нею в борьбу, Клеопатра испугалась, как бы эта женщина, с достойною скромностью собственного нрава и могуществом Цезаря соединившая теперь твердое намерение во всем угождать мужу, не сделалась совершенно неодолимою и окончательно не подчинила Антония своей воле. Поэтому она прикидывается без памяти в него влюбленной и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антонин входит, глаза ее загораются, он выходит — и взор царицы темнеет, затуманивается. Она прилагает все усилия к тому, чтобы он почаще видел ее плачущей, но тут же утирает, прячет свои слезы, словно бы желая скрыть их от Антония».

Придворные льстецы горячо сочувствовали египтянке и бранили Антония, твердя ему, что он жестокий и бесчувственный, что он губит женщину, которая лишь им одним и живет, предпочитая ей Октавию, которая сочеталась с ним браком только лишь по политическим соображениям. Антоний, слушая все это, позволил себя одурачить и даже не встретился с Октавией, ожидавшей его в Афинах. Благородная женщина снесла обиду безропотно и в ответном письме лишь спросила, куда ей следует отправить войска и подарки. Рассказывали, что ей очень хотелось увидеть египетскую царицу, чтобы понять, чем она приворожила ее мужа. Ведь все, кто видел обеих женщин, утверждали, что Клеопатра нисколько не красивее и не моложе Октавии.

Когда Октавия вернулась из Афин, ее брат Октавиан, считая, что ей нанесено тяжкое оскорбление, предложил сестре поселиться отдельно, в собственном доме. Но Октавия отказалась покинуть дом мужа и просила брата, если только он не решил начать войну с Антонием из-за чего-либо иного, не принимать в рассуждение причиненную ей обиду. Она не желала, чтобы пошли слухи, что два императора ввергают римлян в бедствия междоусобной войны: один — из любви к женщине, другой — из оскорбленного самолюбия.

И лишь когда по наущению Клеопатры Антоний сам приказал Октавии покинуть его дом, она ушла, «ведя за собою всех детей Антония… плача и кляня судьбу за то, что и ее будут числить среди виновников грядущей войны».

С этого момента обе стороны принялись готовиться к войне. Цезарь Октавиан был вынужден существенно повысить налоги, чем многие были недовольны. Но и у Антония были проблемы: он него к Цезарю бежали многие прежние сторонники, оскорбленные Клеопатрой.

Плутарх:

«Друзья отправили к Антонию некоего Геминия, прося, чтобы он не дал противникам беспрепятственно отрешить его от власти и объявить врагом отечества. Приехав в Грецию, Геминий сразу же попал в немилость к Клеопатре, подозревавшей в нем приверженца Октавии, а потому его постоянно высмеивали за обедом и отводили оскорбительно низкие места в пиршественной зале. Геминий все сносил, терпеливо ожидая приема у Антония, но, в конце концов, ему было предложено высказаться, не выходя из-за стола, и тут посланец объявил, что обо всем остальном следует говорить на трезвую голову, но одно он знает наверное, пьяный не хуже, чем трезвый: все пойдет на лад, если Клеопатра вернется в Египет. Антоний был в ярости, а Клеопатра промолвила: „Умница, Геминий, что сказал правду без пытки“. Спустя несколько дней Геминий бежал и благополучно отплыл в Рим».

Война началась. Нельзя сказать, что перевес был на стороне Цезаря. У Антония было сто тысяч пехоты и двенадцать тысяч конницы — а это немало! Но он обязательно хотел решить войну в морском сражении, и это несмотря на то, что на его судах не хватало людей. Но даже несмотря на это, он имел все шансы выиграть сражение. Однако сам Октавиан к тому времени открыто заявлял, что Антоний не в своем уме. Он-де отравлен ядовитыми зельями и уже не владеет ни чувствами, ни рассудком, и что войну поведут евнух Мардион да рабыни Клеопатры Ирада и Хармиона — вот кто вершит важнейшими делами правления. Дальнейшие события показали, что вполне возможно, Октавиан был прав: в разгар битвы корабли Клеопатры внезапно обратились в бегство.

Плутарх:

«Битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся, а так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они, с попутным ветром, уходят к Пелопоннесу».

Причины этого внезапного отступления до сих пор не объяснены. Предполагают даже, что за спиной Антония египтянка вела переговоры с Октавианом и намерено погубила своего любовника: без ее поддержки шансов у него почти не было.

Антоний, не сводивший глаз со своей любовницы в мирное время, продолжил вести себя так же и во время войны: он развернул свой флагман и ринулся вслед за египетской царицей. Брошенный на произвол судьбы флот еще долго сопротивлялся, несмотря на сильные волны. По подсчетам Октавиана, убитых насчитали не более пяти тысяч, зато в плен взято было триста судов.

Бросив свой флот, Антоний сел на носу и молчал, охватив голову руками. Почти не двигаясь, он провел на носу три дня один, без еды и питья, больше всего напоминая сумасшедшего. У него было еще достаточно сухопутных войск, но он даже не воспользовался своими легионами.

Плутарх:

«Немногие видели бегство Антония собственными глазами, а те, кто об этом узнавал, сперва не желали верить — им представлялось невероятным, чтобы он мог бросить девятнадцать нетронутых легионов и двенадцать тысяч конницы, он, столько раз испытавший на себе и милость, и немилость судьбы и в бесчисленных битвах и походах узнавший капризную переменчивость военного счастья. Воины тосковали по Антонию и все надеялись, что он внезапно появится, и выказали при этом столько верности и мужества, что даже после того, как бегство их полководца не вызывало уже ни малейших сомнений, целых семь дней не покидали своего лагеря, отвергая все предложения, какие ни делал им Цезарь».

Лишь через неделю войско, наконец, признало свое поражение и сдалось на милость Октавиана.

Антоний же вернулся в Александрию и вместо «Союза неподражаемых» учредил новый Союз — «смертников». В него записывались друзья Антония и Клеопатры, решившиеся умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою радостных празднеств, которые они задавали по очереди.

Готовясь к смерти, Клеопатра приказала перенести все наиболее ценное из царской сокровищницы — золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг, черное дерево, слоновую кость, корицу и другие благовония — к себе в усыпальницу, выстроенную близ храма Исиды. Там же навалили груду пакли и смолистой лучины. Стоило лишь поднести огонь — и вся эта груда вспыхнула бы в одно мгновение. Цезарь, не желая, чтобы безумная женщина уничтожила такое громадное богатство, все время, пока подвигался с войском к Александрии, посылал ей гонцов с дружелюбными и обнадеживающими письмами.