Кот, который играл в слова - читать онлайн книгу. Автор: Лилиан Джексон Браун cтр.№ 7

Тейт говорил почти с религиозной горячностью, и Квиллер, потиравший прохладную зелёную пуговицу, вдруг ощутил легкое покалывание в крови.

Банзен снимал и снимал, покуда коллекционер не начал нервничать. Тогда фотограф принялся складывать аппаратуру.

– Погодите! – сказал Лайк. – Есть ещё одна комната, которую вам надо бы увидеть, – если будет позволено, конечно. Будуар миссис Тейт великолепен. – Он повернулся к своему клиенту: – Как вы считаете?

Квиллер заметил, что эти двое многозначительно переглянулись.

– Миссис Тейт нездоровится, – объяснил муж репортёру. – Впрочем, позвольте, я узнаю…

Он вышел из комнаты и на несколько минут исчез. Когда же вернулся, и лицо, и гладкий череп его были чрезмерно красны.

– Миссис Тейт согласна, – сказал он, – но, пожалуйста, постарайтесь управиться побыстрее.

Группа – с фотографом, волокущим камеру на треноге, и Паоло, несущим светильники, – проследовала по коридору, затянутому коврами, в уединённое крыло дома.

Щедро украшенный будуар совмещал в себе и гостиную, и спальню. Всё в нём выглядело мягким и воздушным. Кровать стояла под похожим на тент балдахином голубого шёлка. Шезлонг голубого бархата вспухал подушками. Здесь была лишь одна неприятная нота – кресло на колёсах, стоявшее в оконном эркере.

Владелицей кресла была тощая женщина с резкими чертами болезненно—бледного лица, которое сводило то ли болью, то ли раздражением. Она быстрым кивком показала посетителям, что они могут войти, и продолжила успокаивать изящную сиамскую кошку, сидевшую на подушке на хозяйкиных коленях. У кошки были большие голубые, как цветы лаванды, слегка раскосые глаза.

Банзен, пытаясь быть обаятельным, сказал:

– Ой, да что ж это мы тут видим? Киску! Косоглазенькую киску! Кис-кис-кис!..

– Прекратите! – резко приказала миссис Тейт. – Вы её пугаете!

Муж её сказал приглушенным больничным голосом:

– Кошку зовут Йю. Это древнее китайское название нефрита.

– Её зовут вовсе не Йю, – возразила больная, метнув на мужа сердитый взгляд. – Её зовут Фрейя.

Она погладила животное, и пушистое тельце опустилось на подушку.

Банзен повернулся спиной к креслу на колёсах и принялся негромко насвистывать, протирая меж тем объектив своей камеры.

– Много же вам нужно времени, чтобы сделать несколько снимков, – заметила женщина. Голос у неё был своеобразный, хрипловатый.

Защищаясь, Банзен ответил:

– Нью-йоркский журнал потратил бы два дня, чтобы заснять то, что я заснял в одно утро.

– Если вы намерены снять мою комнату, – заявила она, – я хочу, чтобы на снимке была моя кошка.

Все обернулись, чтобы взглянуть на фотографа, и в воздухе повисло напряжённое молчание.

– Прошу прощения, – сказал он, – но ваша кошка не высидит спокойно время, необходимое для того, чтобы выстроить кадр.

– Другим фотографам, кажется, не составляет труда снимать животных, – холодно бросила женщина.

Банзен поморгал. И терпеливо принялся объяснять:

– Экспозиция – дело долгое, миссис Тейт. Я навёл объектив на самое дальнее расстояние, чтобы вся комната попала в кадр.

– Мне неинтересны ваши технические проблемы. Я хочу, чтобы в кадре была Фрейя!

Фотограф глубоко вздохнул:

– Я пользуюсь специальным объективом. Кошка будет выглядеть крохотной точкой, если вы не поставите её прямо перед камерой. И потом, она будет двигаться и сбивать настройки.

Голос больной стал пронзителен:

– Если вы не можете снять так, как я хочу, не снимайте вообще!

Муж подошёл к ней поближе.

– Успокойся, Сайни, – сказал он и мановением руки удалил остальных из комнаты.

Когда газетчики уезжали с Тёплой Топи, Банзен сказал:

– Не забудь вписать эти снимки мне в платежку. Работёнка сущее дрянцо! Да понимаешь ли ты, что я три часа работал без перекура? И эта щипаная курица в кресле на колёсах была последней каплей! К тому же не люблю я снимать кошек.

– Это животное было необычайно нервозным, – отозвался Квиллер.

– А вот Паоло мне очень помог. Я ему сунул парочку баксов.

– Кажется, он милый малыш,

– Он по дому тоскует. Копит, чтобы вернуться в Мехико. Ручаюсь, Тейт платит ему одним арахисом.

– Лайк мне говорил, что его коллекция тянет на семьсот пятьдесят тысяч долларов.

– Это меня бесит, – сказал Банзен. – Человек вроде Тейта может ухайдакивать миллионы на чайники, а я с трудом оплачиваю счета за молоко.

– Вы, женатики, воображаете, что самая печальная судьба досталась именно вам, – упрекнул его Квиллер. – По крайней мере, ты едешь домой! А погляди на меня: живу в меблированной квартире, питаюсь в забегаловках и вот уже месяц не имел приличной свиданки с дамой.

– У тебя же всегда есть Фрэн Ангер!

– Издеваешься?

– Мужчине твоего возраста нельзя быть чересчур разборчивым.

– Хха! – Квиллер на дюйм втянул живот и расправил усы. – Я всё ещё подумываю о подходящей кандидатуре, но дефицит женщин, кажется, всё растёт.

– Ты уже подыскал себе новое жильё?

– Некогда мне было искать.

– А почему бы тебе не озадачить этой проблемой твоего смышлёного кота? Дай ему газету с объявлениями и позволь сделать несколько телефонных звонков!

Квиллер хранил молчание.

Первый выпуск «Любезной обители» печатался чересчур гладко. Арчи Райкер даже сказал, что это дурной знак. Обошлось без купюр, оригинал-макет был само совершенство, разбивка оказалась идеально выровнена, а гранки – просто сверхъестественно чистыми.

Журнал отправился к читателям в субботу вечером вместе с воскресной газетой. С обложки сверкала яркой петрушечной зеленью и грибной белизной неповторимая резиденция на Тёплой Топи. Редакционные страницы были щедро прослоены объявлениями о матрацах и стиральных машинах. А на странице два поместили фото редактора «Любезной обители» с обвисшими усами и лишенным выражения взглядом – передержанный снимок с его старой полицейской пресс-карточки.

В воскресенье утром Дэвид Лайк позвонил Квиллеру домой.

– Вы проделали прекрасную работу, – грудным голосом сказал дизайнер, – и спасибо за неумеренные похвалы. Но где вы взяли это ваше фото? Вы на нём смахиваете на бассета.

Для репортёра это был радостный день: беспрестанно звонили друзья, чтобы поздравить. Позже пошёл дождь, но Квиллер вышел из дому и купил себе в морском ресторанчике хороший обед, а вечером побил в словесной игре кота – 20:4. Коко вылавливал когтями лёгкие словечки вроде кровля и кровь, политика и полиция .