Электропрохладительный кислотный тест - читать онлайн книгу. Автор: Том Вулф cтр.№ 73

Отсюда можно понять, почему многие врубались в фильм и хохотали, да и вообще, почему там собралось столько народу... Я уверена, что была одной из немногих, кто понятия не имел, чего надо ждать. Слухи, может, и ходили, но до меня они не дошли. К тому же, я думаю, многие из собравшихся слыхали о вещах Кизи и хорошо отдавали себе отчет в том, что там творилось. Только старушка Клер вечно не от мира сего. И так у меня всю жизнь.

Фильм продолжался, показывали еще слайды с цветами и узорами, то да се... потом на середину комнаты вынесли большой пластмассовый мусорный бак, и всем предложили угощаться содержавшимся в нем прохладительным напитком. Ажиотажа у буфетной стойки не возникло... люди подходили не торопясь, напиток подавался в бумажных стаканчиках, а так как в домах Дела Клоуса, Хью Ромни и прочих моих друзей подавать прохладительные напитки считалось обычным делом, ничего удивительного я в этом не усмотрела... выпила стаканчик, выпила другой, немного побродила и поболтала, выпила еще один..."

Так или иначе, по иронии судьбы именно Хью Ромни принадлежала вдохновенная идея, как он его называл, Электропрохладительного Напитка. В напиток... да... была подмешана изрядная доза ЛСД. Отчасти это была проказа, но главное - такова была естественная кульминация Кислотных Тестов. Это был широкий жест, подобная раздача всей этой кислоты была поступком подлинно великодушным, так и впрямь садился на кислоту весь мир, все приглашались разделить с Проказниками бурный восторг Единения... все в полном согласии становятся божественными сосудами, и все это там, в Прохладительном Напитке, в бумажном стаканчике. Кэссади не раздумывая вылакал не меньше галлона. На самом деле там было два бака. Ромни взял микрофон и сказал: "Этот бак для детишек, а этот - для взрослых. Этот бак для котят, а этот - для тигров", - и так далее, и тому подобное. Что касается Ромни, то он делал все на свете, разве что не вешал на баки с крепким замесом табличку с надписью "ЛСД". Сам Ромни был глубоко погружен в общий пирог, и ему не приходило в голову, что некоторые простодушные люди могли случайно забрести на этот неожиданный полустанок в Уоттсе и попросту не знать... или подумать, что все его завуалированные инструкции относятся к джину, налитому в два сосуда, как наливают пунш в два хрустальных кубка, которые ставят по краям длинного белого стола во время свадебной церемонии... а то и вовсе не услышать, как Клер Браш...

"Там был Северн Дарден, был, конечно, и Дел Клоус, с ними я познакомилась еще в Секонд-сити, в Чикаго. Мы с Северном стояли под стробоскопом (я тогда впервые увидела строб, а его свет возбуждает) и занимались импровизацией... он был ревнивым мужем, а я неверной женой, нечто бесхитростное и смешное. Он душил меня и отшвыривал прочь (разумеется, осторожно), а я вдруг начала смеяться... и смеяться... и смех этот был самым примитивным, самым опустошающим из всего, что я знала в жизни. Он исходил из таких глубин, о каких я и сама не подозревала... и он все продолжался... смех был безудержный... и чудесный. И вдруг меня будто что-то оборвало, до меня дошло, что ничего смешного нет... нет причин для смеха... над чем я смеялась?

Я огляделась - лица у людей были перекошены... повсюду сверкали огни... на экране (из простыней) в другом конце комнаты одновременно показывали три или четыре разных фильма, а свет стробоскопа вспыхивал еще быстрее, чем раньше... играл ансамбль, "Благодарные Мертвецы", но музыку я не слышала... народ танцевал... кто-то подошел ко мне, я закрыла глаза, а он каким-то аппаратом спроецировал изображение на внутреннюю сторону моих век (я действительно считаю, что это произошло... я спрашивала, такой аппарат есть)... но была нарушена перспектива, все было абсолютно ненормальным, нереальным... Я испугалась, потому что решила, что все это происходит в моем сознании и я наконец-то спятила.

Я попыталась найти человека, которому можно доверять, принялась останавливать людей и спрашивать, что происходит... почти все смеялись, никто не верил, что я ничего не знаю. Я разыскала человека, которого не очень хорошо знала, но к которому с первого знакомства чувствовала симпатию. Его я тоже спросила, что происходит и не во мне ли все дело, а он рассмеялся, очень крепко обнял меня и сказал, что напиток "заряжен" и я попросту приобретаю мой первый элэсдэшный опыт... что нужно не пугаться, но при этом ничего не принимать на веру и не отвергать... быть постоянно открытой, не сопротивляться и не пытаться это остановить. Он долго держал меня в объятиях, и мы стали ближе, чем могут стать друг другу два человека... наши кости слились, наша кожа стала нашей общей кожей, не осталось места, где мы могли бы отделиться друг от друга, где кончался он и начиналась я. Эту близость описать невозможно, не впадая в мелодраму... и все же - я действительно чувствовала, что мы слились воедино, в прямом смысле, что нет силы. которая могла бы нас разлучить, и что в этом заложен высший смысл, лежащий за пределами всего сущего. (Обратите внимание, через год и два месяца... три месяца... короче, позже я прочла про "отпечаток" и про то, что мы и впоследствии могли много друг для друга значить, независимо от обстоятельств... Я думаю, это правда... человек, о котором идет речь, до сих пор занимает особое место в моей жизни, а я - в его, хотя мы не поддерживаем связь и видимся очень редко... нас объединяет что-то бесконечное и прочное. Ах, черт! Просто невозможно рассказывать об этом без того, чтобы не показаться набитой дурой.)

Я уже не боялась и начала осматриваться. Все описанное выше происходило в маленькой комнате, которая была освещена только невидимым инфракрасным светом, от которого люди приобретают красивый цвет и структуру. Я увидела человек десять, сидящих прямо под инфракрасным фонарем, на который была накинута белая (превратившаяся в светящуюся и бледно-лиловую) простыня, они раскрашивали флюоресцирующей краской бесплотные манекены... и друг друга - одежду и все прочее. Я стояла под фонарем, на мою ногу и туфлю падали капли краски, и я испытывала необычное ощущение. Я часто возвращалась к этому свету... он был умиротворяющий и невыразимо прекрасный. В этом свете моя кожа приобретала глубину и структуру... становилась насыщенно-пурпурной. Помню, я еще жалела, что она не всегда такого цвета. (И жалею до сих пор.)

В большой комнате царило оживление. Люди танцевали, ансамбль играл но я его не слышала. Не могу припомнить ни одной ноты из их музыки, потому что слишком сильные были флюиды. К музыке я вообще-то неравнодушна - пою, играю на разных инструментах и тому подобное, - вот почему мне все это кажется странным. Я стояла рядом с ансамблем и отдавалась флюидам. Они возникали у меня в ногах и вызывали дрожь во всем теле... путешествовали по нервной системе (помню, я еще представляла себя в виде одной из тех схем, что мы изучали на уроках биологии - схем, где были изображены переплетения нервов), продвигались по всем мельчайшим нервным путям и наконец попадали в голову, где распускались восхитительными узорами с живописными контурами и тонами... возможно, напоминавшими этюды Стейнберга?.. Я помню насыщенные тона, но неизменно с черными контурами... и даже не просто узоры, а узоры определенных очертаний и формы.

В разгар вечера сломался стробоскоп... кажется, у них там что-то перегорело... но это принесло облегчение, потому что, хотя меня к нему и тянуло, его свет выводил из равновесия ту часть моего сознания, которая стремилась уцепиться за реальность... до той поры я никогда не затевала шуток с ощущением времени... и я обнаружила, что они необычайно привлекательны, хотя и страшноваты.