Новая журналистика и Антология новой журналистики - читать онлайн книгу. Автор: Том Вулф cтр.№ 62

Полковник Квик привел машину в работоспособное состояние, и я снял (за четырехкратную цену) две комнаты в задрипанном отелишке на окраине города. Оставалось только убедить выпендрял на ипподроме «Черчилль Дауне», что «Сканланс» — популярнейший спортивный журнал и они просто обязаны немедленно выделить нам два билета на лучшие места в ложе для прессы. Но не тут-то было. Первый мой звонок в оргкомитет ни к чему хорошему не привел. Клерк на другом конце провода выразил крайнее недоумение, что его просят об аккредитации за два дня до начала дерби.

— Вы это серьезно? — спросил он. — Прием заявок закончен два месяца назад. Все места в ложе для прессы заняты, больше билетов нет… да и что это за ежемесячник такой — «Сканланс», черт возьми?

Я буквально взвыл:

— Вам что, не звонили из Лондона? Сегодня прилетает английский художник, мистер Стедман. Он, кажется, ирландец. И очень известен у себя на родине. А я сам только что прилетел с Восточного побережья. В Сан-Франциско меня заверили, что все будет в порядке.

После моей тирады голос чиновника немного потеплел, но помочь он все равно ничем не мог. Я уламывал его как мог, и в конце концов он предложил компромисс: выдать нам два пропуска во внутренние помещения клуба.

— Чушь какая, — сказал я. — Никуда не годится. Мы должны иметь доступ всюду. Везде. Церемония открытия, зрители и сами скачки, конечно. Вы что думаете — мы тащились в такую даль, чтобы смотреть все по телевизору? Так или иначе, но мы должны быть на самом ипподроме. Может, нам придется подкупить охрану — или даже прыснем в кого-нибудь из «Мейса». (Я купил в аптеке за 5 долларов 98 центов баллончик со слезоточивым газом «Мейс», и вдруг, прямо посреди телефонного разговора, меня стукнула сумасшедшая идея — поработать им на скачках. Сначала прыснуть в лицо охраннику у входа в vip-аппартаменты клуба, потом, как только начнутся заезды, пустить струю в губернаторскую ложу. Или попрыскать из баллончика на безобидных выпивох в клубном баре — скорее в чувство придут…)

Днем в пятницу у меня все еще не было аккредитации и местоположение Стедмана оставалось мне неизвестным. Я даже подумал, что он вернулся в Лондон. Наконец, отчаявшись найти художника в пресс-клубе или еще где-нибудь поблизости, я решил отправиться прямо на ипподром, без предупреждения явиться там в офис и потребовать себе один пропуск вместо двух, причем говорить прерывистым голосом, как человек, который еле сдерживает переполняющие его эмоции. В вестибюле отеля я остановился у стойки, чтобы обналичить чек. И, безо всякой надежды, осведомился о мистере Стедмане, не появлялся ли он здесь.

Служащая отеля за стойкой — дама лет пятидесяти с экстравагантной внешностью — при упоминании Стедмана кивнула, не поднимая глаз от своих бумаг, и сказала низким голосом:

— Можете быть уверены, приехал. — После этого она одарила меня улыбкой. — Да, правда. Мистер Стедман только что отправился на скачки. Он ваш друг?

Я кивнул:

— Мы должны вместе с ним работать, но я даже не знаю, как он выглядит. Теперь, черт возьми, придется искать его на ипподроме.

Женщина хихикнула:

— Вам не составит труда его найти. Его ни с кем не спутаешь.

— Почему? Что в нем такого? Как он выглядит?

— Ну… — она продолжала улыбаться, — это самый респектабельный человек, которого я видела в последнее время. У него такое… э-э… удлиненное лицо. Да и вся голова такая. — Она кивнула. — Вы узнаете его сразу, как только увидите, не беспокойтесь.

Господи, неисповедимы пути твои, подумал я. Ситуация с аккредитацией осложнилась. Я как наяву увидел помещение для прессы на ипподроме и замотанного делами, нечесаного, опутанного проводами секретаря, который требует показать ему хоть несколько экземпляров «Сканланс». Что ж… и черт с ним. Всегда можно послать всех подальше и просто поболтаться по городу с большими мольбертами, громко смеясь над местными чуваками и прихлебывая мятный коктейль, так что местные копы скоро сочтут нас за ненормальных. Можно даже подзаработать: установить этюдник с большой надписью: «Зарубежный художник напишет ваш портрет. Цена $10. Не опоздайте!»

Большой-пребольшой дурдом

Я поспешил на ипподром, причем ехал быстро, виляя змейкой между разными сараями на колесах. В одной руке я держал банку пива, а в голове у меня была такая каша, что, выворачивая направо, я чуть не врезался в полный монахинь «фольксваген». Шансов поймать этого англичанишку до того, как он получит аккредитацию и отвалит, почти не оставалось.

Но Стедман, когда я вошел, все еще торчал в пресс-центре. Он оказался молодым бородачом в твидовом пиджаке и темных очках фирмы «ХАФ». Обычный англичанин, ничего примечательного. Ни прожилок на лице, ни шевелюры, ни бородавок с торчащими из них волосиками. Мой рассказ о том, как его описали в отеле, Стедмана слегка озадачил.

— Ладно, не беспокойся, — сказал я. — Только помни в ближайшие дни, что ты в Луисвилле, штат Кентукки. А не в Лондоне. И даже не в Нью-Йорке. Тут черт-те что творится. Еще хорошо, что какой-нибудь помешанный детектив в отеле не выхватил пистолет и не продырявил тебя. — Я хохотнул, но англичанину явно было не до смеху. — Представь, что ты попал в сумасшедший дом. А если кто-то начнет буянить — мы их живо успокоим «Мейсом». — Я показал ему баллончик «Билли-химика», подавляя в себе желание прыснуть в сторону крысинолицего журналюги в закутке «Ассошиэйтед пресс», с важным видом печатающего на машинке.

Мы стояли в баре, потягивали дармовое виски и на пару радовались нежданной удаче — что получили две аккредитации. Девушка за стойкой кокетливо улыбалась Стедману. Он объяснил мне:

— Я только назвал ей свое имя, и она сразу вся расцвела.

К полудню у нас все было на мази. Мы заняли места напротив финишного створа, телекамер цветного ТВ и рядом с баром для прессы. Вдобавок отсюда можно было попасть в комнаты жокеев. Не удалось только проникнуть в vip-ложи с табличками «F» и «G», а я чувствовал, что надо бы нам туда попасть, чтобы собственными глазами посмотреть на чудачества местных шишек… Губернатор, судя по всему, сидел в ложе «G». Барри Голдуотер [120] наверняка находился в «G», где он мог расслабиться, потягивать коктейли, наслаждаться зрелищем и неповторимой атмосферой дерби.

В ложах для привилегированных гостей имелись бар и кафе, а бары на ипподроме во время дерби вообще являют собой нечто. Каждый политик, деляга и красавица, каждая шишка на ровном месте, которая живет в радиусе пятисот миль от Луисвилля, считает своим долгом нализаться на скачках, швырять направо и налево баксы и вообще оттянуться по полной. Нет лучшего места, чтобы наблюдать за местной публикой, чем бар на ипподроме. Никого твои взгляды не шокируют, все сюда затем и пришли, чтобы показать себя во всей красе. Некоторые вообще не вылезают из баров, сидят в удобных креслах за деревянными столами и наблюдают за меняющимися циферками на световом табло за окном. Темнокожие официанты в белых костюмах ходят с подносами и предлагают зрителям напитки, спецы размышляют над списками заездов, кто-то делает ставки на счастливые номера или ищет нужные имена жокеев. Люди то и дело подходят к окошкам тотализатора в отделанных деревом коридорчиках. А когда начало скачек приближается, толпа редеет и все занимают свои места.