За пригоршню баксов - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Гриньков cтр.№ 7

Теплый июньский воздух врывался в машину. Он нес с собой густую мешанину цветочных запахов, от которых Китайгородцев уже давно отвык в Москве. Птицы поднимались из густой травы, некоторое время летели вровень с машиной, потом вдруг взмывали вверх, к синему до неправдоподобия небу, украшенному причудливыми облаками.

– Здесь когда-то было хорошо, – произнес Марецкий задумчиво.

Ему, наверное, рисовалась благостная картина, на которой поля золотились метровой высоты пшеницей, на дальнем лугу паслись тучные коровы, юный пастух наигрывал на дудочке незамысловатую мелодию, а по дороге в это время катилась повозка на мягких рессорах, и сидевший в ней молодой барин скользил окрест задумчивым взглядом.

– Здесь направо, – подсказал Китайгородцеву Марецкий.

Прямо перед небольшим леском, справа от растрескавшегося асфальта, начиналась и убегала куда-то вдаль дорога – заросшая травой колея. «Мерседес» неспешно катился вдоль леса. Кричали птицы, залетел в открытое окно шмель, заплутал, стал биться о лобовое стекло, испуганно жужжа, так что Марецкому пришлось газетой выгонять его наружу.

Дорога нырнула в лес, поднялась на взгорок, и вдруг среди деревьев взорам открылись заросшие травой и кустарниками едва угадываемые руины. Здесь когда-то были каменные постройки, от которых остались одни лишь фундаменты, и предстояло напрячь воображение, чтобы представить себе, что же здесь могло быть много десятилетий тому назад.

Китайгородцев остановил машину. Марецкий вышел первым. Ступил в мягкую траву, прошелся по зеленому ковру – белая рубаха, белые брюки, барин приехал в родные места.

– Это и есть Тишково, – сказал негромко. – Имение моих предков.

Ветер красиво перебирал пряди его волос. Во взгляде задумчивость и легкая печаль. Маша, не забывая о работе, торопливо отщелкивала кадр за кадром. Игорь Марецкий, прямой потомок графского рода Тишковых, на развалинах родового гнезда. Прекрасная иллюстрация к репортажу.

Китайгородцев тоже вышел из машины. Никого вокруг. Только далеко за деревьями, на опушке, загорелый косарь косил траву.

– Дом был вот здесь, – показал рукой Марецкий.

Щелк! Есть очередной кадр.

– Хороший дом. В два этажа. Он простоял до самой войны, в нем был детский дом. В войну сгорел, и его уже не восстанавливали.

– Откуда вы знаете его историю? – спросила Маша. – Спрашивали у местных?

– С местными я не разговаривал. Я кое-что узнал об этом доме и о роде Тишковых в краеведческом музее. Это недалеко отсюда, километрах в двадцати.

Он пошел по траве, огибая угол несуществующего дома. Щелк! Еще один кадр.

Косарь наконец обнаружил присутствие людей, прервал свою работу и смотрел издалека, прищурившись.

– И что теперь? – спросила Маша, обращаясь к Марецкому. – Будете требовать возврата принадлежавших вашим предкам земель?

– А у нас нет закона о возврате конфискованных земель и недвижимости, – сказал Марецкий. – И, может быть, не надо этого.

– Почему же?

– Зачем ворошить то, что было сто лет назад? Жизнь идет так, как идет. Все и без того не так уж плохо, Маша. Так зачем мне еще и эти развалины?

Любопытствующий косарь направился в их сторону. Косу нес в руке. Китайгородцев пошел навстречу. Сделал несколько шагов так, чтобы оказаться между Марецким и мужиком с косой. В глазах – недвусмысленное предупреждение. Мужик, кажется, понял. Остановился в нескольких шагах, спросил, заискивающе заглядывая в глаза Китайгородцеву:

– Тоже любопытствуете, значит?

Китайгородцев не ответил, сверлил мужичка взглядом. По опыту он знал, что этого сейчас вполне достаточно.

– Фундаменты тут хорошие, – сказал почему-то мужичок. – Очень даже можно строиться.

Наверное, он принял прибывших за потенциальных застройщиков. Вон на какой машине приехали. Прямо «новые русские» какие-то. Глядишь, место себе присмотрят под дом. Далеко от города, так зато места какие.

– Вы извиняйте, если что, – сказал мужичок, не выдержав отталкивающего взгляда Китайгородцева. – Мне работать надо.

Развернулся и торопливо пошел прочь, унося в себе глубоко запрятанную неприязнь к недружелюбным незнакомцам и одновременно – опаску.

* * *

Телохранитель Китайгородцев:

Русский человек пасует перед силой, которая сильнее его. Он предпочитает не бороться с ней, а примириться. Но нерастрачиваемая, недемонстрируемая, а постоянно упрятываемая в самые дальние уголки души неприязнь не растворяется, постепенно разрастаясь до размеров ненависти, которая в конце концов выплескивается. Иногда по совершенно пустячному поводу или вовсе без повода, и очень часто тот, против кого агрессия направлена, – лицо совершенно случайное, просто человек оказался в данное время в данном месте. Как говорится, попал под горячую руку. Несколько лет назад на известного телеведущего Льва Новоженова было совершено нападение. Он поздним вечером притормозил у цветочницы. Пока выбирал цветы, расплачивался и раздавал автографы узнавшим его девушкам, за ним наблюдал нетрезвый молодой человек. Потом этот парень подошел к Новоженову и ударил его. За что? Ему показался слишком вызывающим внешний вид респектабельного мужчины? Или он узнал телеведущего, а телепередачи Новоженова ему давно не нравились? Или Новоженов как-то не так улыбался девушкам? Ни одна из этих причин не может быть достаточно весомой, чтобы стать главной. Что-то было в жизни этого парня такое, что взращивало в нем агрессию. День за днем, месяц за месяцем копились в нем неудовлетворенность и глухая злоба, которую он никак не мог выплеснуть. И вот выплеснул. Случай подвернулся. Нам на лекциях такие истории рассказывают для того, чтобы лишний раз подчеркнуть: охраняемые нами клиенты – одни из самых привлекательных объектов для агрессии. Они ведь всегда добротно и дорого одеты, у них на лице написано, что многие проблемы, терзающие большинство их менее удачливых сограждан, им попросту неведомы. У них дорогие автомобили и еще более дорогие дома – и уже сама демонстрация успеха провоцирует на агрессию замордованных жизнью людей. Поэтому защита от нанятого врагами киллера – только часть работы. Надо еще защитить клиента от опасностей случайных, непредсказуемых, неспровоцированных. Никогда не знаешь, чем может закончиться покупка букета цветов. Или поездка на развалины фамильного гнезда.

* * *

Краеведческий музей располагался в обветшавшем особнячке еще дореволюционной постройки. Фасад явно перекрашивали совсем недавно, но внутри краска листами отслаивалась от стен, на потолках расплывались рыжие разводы, на всем лежала печать запустения. Марецкий и его спутники оказались единственными посетителями музея. Сидевшая на входе старушка продала им три билета, на которых стояла цена: «5 копеек». Билеты, видимо, тоже были музейными экспонатами. Из той, прежней жизни.

Марецкий, который здесь уже бывал, повел своих спутников через залы, где под витринным стеклом хранились непременные черепки, бывшие когда-то посудой, монеты, изъеденные неумолимой ржавчиной наконечники копий, остатки бус и составленные неведомыми картографами карты здешних земель, имеющие, как это обычно бывает, весьма далекое отношение к реальной действительности.