И возвращу тебя.. - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Тарн cтр.№ 17

В яме сидел ангел Джабраил. Он поднял голову и посмотрел на Гамаля сердитым взглядом:

— Ты кто?

— Я верблюд, — ответил Гамаль.

— Верблюд?! — глаза Джабраила загорелись еще большим гневом. — Докажи! Докажи, что ты верблюд!

— Меня так зовут… — робко начал Гамаль, но ангел перебил его страшным криком. Он вопил во весь голос, совсем не по-ангельски:

— Встать! Подъем! Подъем!

Кто-то сильно толкнул Гамаля в бок, и он открыл глаза. Перед ним, свисая в потолка армейского шатра, раскачивалась на шнуре тусклая голая лампочка. Вокруг суетились товарищи, путались спросонья в собственных ногах, вполголоса ругались, сцепившись ремнями автоматов и подсумков. А над всей этой неразберихой метался гневный крик… только кричал вовсе не ангел Джабраил, а кое-кто намного страшнее и могущественнее — его величество сержант собственной персоной.

— Встать! — вопил сержант. — Всем наружу! Выходить, строиться!

Он замолчал, набирая в грудь воздух, чтобы разразиться новой серией воплей, и в эту паузу ввинтился чей-то робкий вопрос:

— С бронежилетом?..

— Что? — радостно отреагировал сержант. — Что ты сказал? Бронежилет?! Конечно, с бронежилетом! Как же без бронежилета! Десять секунд! Время пошло!

Гамаль вздохнул и полез под койку за бронежилетом. Каждый раз в любом шатре новобранцев обязательно находится кретин, влезающий в самое неудобное время с идиотским вопросом, именуемым в армии «вопрос-китбэг». Китбэгом называется огромный неподъемный мешок, в котором солдат таскает с базы на базу, из палатки в палатку полный комплект свого немалого снаряжение. Обычно выходить из палатки, волоча за собой китбэг, приходится только во время перебазирования, то есть относительно нечасто. Но можно быть абсолютно уверенным, что хотя бы один раз, во время одной из многочисленных учебных побудок, когда котелок не варит, глаза разлепляются с трудом, а рот, наоборот, не закрывается из-за непрерывной зевоты… так вот, можно дать голову на отсечение, что именно в этот момент чей-нибудь язык — чтоб он отсох — в ответ на приказ «всем наружу!» выговорит: «с китбэгом или без китбэга?»

Нет никакого сомнения, что садисты-сержанты живут на свете исключительно ради этой минуты. Услышав «вопрос-китбэг», они замирают, сладострастно закатывают глаза и медленно, чтобы продлить чудесное мгновение, переспрашивают:

— С китбэгом или без китбэга? Конечно, с китбэгом, что за вопрос… Как же без китбэга?

После чего все отделение бегает целый день не только с полной боевой выкладкой, но еще и с китбэгом на плече. Бегает, высунув язык, падая с ног от усталости, под градом насмешек со стороны любого встречного-поперечного. Бегает, мечтая о вечере, когда можно будет, наконец, окружить кретина, задавшего роковой вопрос и, урча от наслаждения, разорвать его на мелкие кусочки — желание, которое, впрочем, умирает при одном только взгляде на беднягу, искренне проклинающего тот миг, когда он появился на свет.

Вот что такое «вопрос-китбэг». Иногда он проявляется в своем щадящем варианте: в виде свитера, куртки, бронежилета… Хотя и тяжеленный керамический бронежилет не подарок. Кого же это дернул черт за язык?

Взвод выстроился на ярко освещенном плацу — все налегке, и только Гамалево отделение в бронежилетах. Сержант обвел новобранцев сокрушенным взглядом. В руке он зачем-то держал электрический фонарик. Тут только Гамаль сообразил, что утро еще далеко. Вот ведь… выскакивая из шатра, он был уверен в обратном. Пользуясь тем, что сержант смотрит в другую сторону, Гамаль осторожно подтянул руку к руке, и, отстегнув прикрывающую циферблат кожаную шторку, взглянул на часы. Ничего себе! Полночь с минутами! Выходило, что они спали чуть более получаса…

— Выйти из строя!

Гамаль вздрогнул. Сержант смотрел прямо на него.

— Да-да, ты!

Гамаль сделал шаг вперед.

— Куда-то торопишься?

— Никак нет, командир! — рявкнул Гамаль, сверля глазами начальство.

— Хорошо отвечаешь, — удовлетворенно отметил сержант. — Придется тебя наградить.

Сердце у Гамаля упало. Сержантские награды обычно не сулили ничего хорошего.

— Ко мне!

Гамаль вышел на середину и встал рядом с мучителем. Тот снова сокрушенно поцокал языком и обвел взглядом безмолвный строй.

— Взвод! — произнес он с незнакомой трагической интонацией. — Произошло из ряда вон выходящее, чрезвычайное происшествие! Час тому назад, перед тем, как отправиться спать, вы производили уборку территории. Посмотрите на себя! Вам не стыдно? Вы только и делаете, что бездельничаете здесь на народные деньги. Вы дрыхнете целыми днями, в то время, как ваши семьи надрываются на работе. А вы? Чего от вас просят? Всего-навсего подмести, чтобы было немного чище! И даже с такой малостью вам не справиться?! Ну разве вы не уроды? А? Не слышу… Спрашиваю еще раз: разве вы не уроды?

— Да, командир!! — со страстной убежденностью прокричал взвод.

— Кто-то из вас, наверное, думает, что уборка территории не имеет никакого отношения к военным действиям. Ерунда! Убирая территорию, вы привыкаете к тому, что солдат ЦАХАЛа никогда и ничего не бросает на поле боя. Прежде всего, речь идет о товарищах. Вы спросите, какая связь между уборкой и раненым товарищем? Простая! Все начинается с малого! Сегодня ты оставил при уборке окурок — завтра оставишь товарища! Понятно?

— Да, командир!! — прогремел плац.

Сержант повернулся к Гамалю.

— Посмотри, — сказал он, включая фонарик и указывая его лучом себе под ноги. — Что ты видишь? Подними, покажи всем, да повыше, чтобы каждый бездельник разглядел.

Гамаль поднял с земли окурок сигареты «Тайм». Окурок был совсем свежим, даже не успел затвердеть. Во всем взводе никто не курил этот сорт сигарет: предпочитали либо роскошное американское «Марлборо», либо грошовый горлодер «Ноблесс» местного производства. «Таймом» пробавлялся только сам сержант. Гад даже не пытался скрыть свою откровенную «подставу». Гамаль подавил вздох и поднял окурок над головой.

— Но для того меня здесь и поставили, чтобы я сделал из вас людей! — прокричал сержант. — Для вашей же пользы! Посмотрите на этот несчастный окурок! Вы как всегда дрыхли, а он лежал тут, совсем один, среди врагов! Сначала он еще немного тлел, тщетно ожидая, что кто-нибудь придет и подберет его. Он ждал, он надеялся. А вы, что делали вы? Дрыхли, позабыв про умирающего товарища! Он ждал, но вы не пришли. И тогда он погас. Он умер! Вы слышите? — Умер! А что делают с мертвыми? Мертвых хоронят. И главный урок, который вы должны усвоить своими ленивыми мозгами, таков: хоронить мертвых в сто раз тяжелее, чем спасать живых. В тысячу раз! И я вам обещаю: сегодня вы это почувствуете на собственной шкуре, так, что запомните навсегда. Сейчас мы похороним этот окурок. Носилки!

После секундного замешательства подскочили двое с носилками.

— Почему двое? — недоуменно спросил сержант. — Вас что, не учили, что носилки с мертвым товарищем несут вчетвером?