Книга - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Тарн cтр.№ 29

Клим вернулся в пещеру не сразу — его мучили сомнения. Да, самостоятельные раскопки были противозаконными, но это как раз волновало Клима меньше всего: ведь само его пребывание здесь, без визы и под чужим именем, мягко говоря, закону не соответствовало. Ну, будет еще одно нарушение — одним больше, одним меньше… подумаешь! Куда серьезнее выглядело попрание профессионального кодекса… хуже того — предательство друзей. Дело в том, что среди кумранских археологов Клим считался за своего: с ним делились, советовались, хвастались победами и жаловались на неудачи. Последние чаще всего заключались в том, что очередной перспективный раскоп оказывался безнадежно и варварски разграбленным неизвестными искателями сокровищ. Клим слушал, сокрушался, сочувственно цокал языком и вполне разделял всеобщую неприязнь к бессовестным грабителям древностей. И вот теперь грабителем становился он сам!

Бывали дни, когда Клима прямо-таки подмывало выложить свою козырную карту на пыльный стол в вагончике археологов. То-то все бы удивились и обрадовались! Еще бы! Конечно, пещера может оказаться пустышкой, но если там действительно что-то есть, то это «что-то» обязательно будет нетронутым, незагаженным, драгоценным, как кувшины с кумранскими свитками, как письма Бар-Кохбы, как золотая утварь Храма… такие открытия не совершаются каждый день! Почему он так в этом уверен? — Да разве из ряда вон выходящая скрытность пещеры не служит тому порукой? Уж если где прятать самые важные, самые ценные вещи, то непременно в ней! А бедуинское проклятие, дурная слава, накрепко прицепленная к этому месту? — Скорее всего, это просто дополнительная защита!

И все же Клим не торопился бежать со своей находкой к археологам. Причина этому могла показаться смешной, но отчего-то именно смешные причины чаще всего бывают решающими. Заключалась она в том, что Климу ужасно хотелось найти. Найти что? — Точно ответить на этот вопрос Клим затруднялся. Напрашивающийся ответ «найти себя» являлся очевидным только на первый взгляд: на самом деле, он тоже не имел продолжения, немедленно упираясь в тупик последуюшего «а что это значит — найти себя?»

Когда Клим оглядывался назад, то видел, что все его предыдущие поиски представляли собой лишь банальную смену мест обитания, работ, друзей, книг и сопутствующую ей смену неясных надежд однозначностью непременных разочарований. Более того, с каждой новой попыткой надежды становились все слабее, а разочарования все непременней. Какое-то время религия представлялась ему последней остановкой, единственно оставшимся вариантом: по крайней мере, лишь она обладала огромным потенциалом многовековых интеллектуальных усилий и духовного напряжения бесчисленного множества людей. Не могла же такая гигантская энергия вдруг обернуться пустышкой, каковою при ближайшем рассмотрении оборачивались всевозможные «умные» социальные теории и философские учения!

И тем не менее, тем не менее… Нет, Клим ощущал эту энергию, слышал мощное гудение ее уходящего в глубину истории ствола, чувствовал ее страсть и ярость, ее силу и спокойствие, ее красоту и проникновенность; все это, без сомнения, существовало. Но существовало где-то рядом, в отрыве от него, Клима, как прекрасное здание, вокруг которого он плутал в безнадежных поисках входа. Близок локоть, да не укусишь… Конкретные выплески религиозной энергии в реальный, современный Климу мир не устраивали его категорически. Все эти всенощные с полунощными, куполки-луковки, дьяки с иконками… он никак не мог заставить себя отнестись серьезно к этому дешевому театру. Религиозные трактаты, по большому счету, немногим отличались от уже забракованных светских: все то же бесплодное петляние в двух соснах с тоненькой свечечкой разума наперевес.

Оставалась еще таинственная вещь, именуемая «откровением». Об откровении Клим слышал неоднократно, из столь же многих, сколь и ненадежных источников, но сам не испытывал его ни разу. Вообще, любая иррациональная чертовщина категорически претила его трезвой, подчеркнуто нормальной натуре. Более того, он сильно подозревал, что большинство его «озаренных» знакомых принимают за откровение тривиальное состояние пьяной слезливости.

И все-таки, уж коли не удалось попасть в то прекрасное здание обычным рациональным путем, то, возможно, следовало больше положиться на помощь интуиции? Никакой мистики, Боже упаси… просто интуиции. Разве не может случиться, что его голова сработает лучше под воздействием какого-то специфического ощущения?.. какого-то особого места?.. предмета?.. слова? Он решил остаться в Иудейской пустыне именно так, интуитивно, под воздействием минутного импульса и затем ни разу не пожалел об этом. Разве не здесь слышнее всего гудел энергетический ствол? Разве не отсюда выросли все начала, причины и следствия? Если уж какое место подходило Климу по-настоящему, так именно это.

— Подходило для чего?

— Ну вот, снова-здорово! Для поисков!

— Для поисков чего?

— Как это — «чего»? Входа, конечно. Для поисков входа…

Он знал, что вход находится где-то здесь, рядом, он всей кожей чувствовал его близость… всего один шаг… оставалось сделать всего один шаг, один не слишком большой прыжок, и этот событие могло произойти в любой момент, в любую секунду…

А вдруг таким толчком станет показанная Наджедом пещера? Ее нетронутость имела для Клима дополнительный смысл: он как бы сразу, без всякой машины времени, оказывался там, в истоке — напрямую, в обход километров словесной лжи, прекраснодушных правок и преднамеренных фальсификаций. Эта многовековая шелуха покрывала истину так же, как многовековой слой пыли и экскрементов покрывал пол пещеры. Только представить себе, что может открыться, когда он отгребет всю эту пакость в сторону… дух захватывает…

Возможно, именно к этому он шел всю свою жизнь, и что же теперь — отказаться? Отдать пещеру археологам? Чтобы они немедленно лишили ее той самой девственности, на которую он, Клим, возлагает такие надежды? Конечно, они сделают это деликатно, со всеми возможными предосторожностями, по собственной научной системе… ага, по системе… разложат по полочкам догм, по ящичкам постулатов, затопчут рифлеными подошвами школ и теорий… Ну уж нет! На этот раз право первой ночи будет принадлежать ему. Сначала он, а потом уже остальные. Он не возьмет себе ничего — ни денег, ни славы, ни даже камешка на память. Ничего, кроме возможности увидеть правду, как она есть.

Так рассуждал Клим до того, как оказался в пещере. Зато впоследствие он мог вволю посмеяться над своей наивностью. Отгрести… увидеть… В этом замкнутом, вонючем пространстве было невозможно не то что видеть — дышать. В первый раз Клим заявился туда, будучи в полной уверенности, что ему хватит фонаря, лопаты, и мокрой тряпки на лице. Фонарь помог убедиться в малых размерах пещеры: оттуда действительно не имелось никаких дополнительных проходов — ни вглубь горы, ни наружу — ничего, кроме узкой горизонтальной щели, расположенной прямо под клювообразным Носом Сатаны. Но вот лопата… стоило Климу лишь слегка загрести лопатой толстый слой мусора, как поднялось такое густое облако пыли, что пришлось немедленно сбежать из пещеры.

В дальнейшем он действовал умнее: работал в очках и с респиратором, собирал пыль специально изготовленным совком, делал длительные перерывы. Последнее было особенно необходимо — от нехватки кислорода Клима преследовали галлюцинации. Из стены по локоть высовывались смуглые руки и принимались оживленно жестикулировать, в точности, как это делал Наджед; в углу вдруг вырастали высокие кувшины, а на расчищенном участке пола появлялась кривобокая серебряная посуда. Клим осторожно протягивал пальцы, но чашки ускользали от него, ловкие, как рыбы, и принимались неторопливо плавать вокруг в колышущейся пылевой взвеси.