Поздний звонок - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Абрамович Юзефович cтр.№ 64

Впрочем, вместе прожили недолго, через месяц Унгерн отослал жену к родителям, навещал редко, чтобы не видеть ее слез, и потерял к ней всякий интерес, когда выяснилось, что китайские монархисты такие же пустые болтуны, как русские. Сама по себе она его не интересовала. В женщинах он никогда не нуждался, это были продажные, низменные, трусливые существа, которых Запад в гибельном ослеплении возвел на пьедестал, свергнув оттуда воина и героя.

Накануне похода на Ургу он письмом известил жену о разводе – по китайским законам этого было достаточно для расторжения брака. Предстояла война с Пекином, и ему не хотелось, чтобы у нее были неприятности с властями. В его собственных владениях жёны отвечали за преступления мужей и карались наравне с ними.

О своей Елене он почти не воспоминал, ее облик давно померк в памяти, но сейчас она склонялась к нему, гладила по груди маленькой прохладной ручкой, что-то шептала на недоступном ему языке предков. Он впервые пожалел, что не простился с ней перед походом, и с той ослепительной последней ясностью, какая бывает только во сне, вдруг понял, что его Елена явилась к нему неслучайно.

Спать на закате хуже всего. Проснувшись, он лежал с закрытыми глазами, кожа на груди еще помнила холодок ее пальчиков, но вместе с облегчением, что это всего лишь сон, возникла смутная тревога. Провел рукой по тому месту, которого касалась ее ладошка, и вздрогнул – гау не было. Рывком сел, пошарил вокруг, перевернул седло и поискал под ним – нету. Шелковый пакетик исчез, шнура тоже не было. Мелькнула мысль, что жена умерла, ее душа приходила позвать за собой, предупредить, что близится и его время.

Он разбудил Безродного.

– Спишь, крымза?

– Виноват, ваше превосходительство, сморило.

Унгерн огляделся. Неподалеку валялась в траве сухая сосновая ветка, серая на зеленом и желтом. Чем дольше он на нее смотрел, тем отчетливее припоминал, что, когда ложился, ее здесь не было, сплошь были зелень и желтизна, но почему-то помнил эту ветку, словно давным-давно видел ее, а теперь узнавал: вон та шишечка задела щеку. Узнал, и всплыло лицо Жоргала – стоит над ним, обмахивает его, спящего.

В последнее время Унгерн изменил привычке не носить при себе никакого оружия. Откуда-то пошел слух, что он ведет дивизию в Тибет, осведомители доносили о зреющем в дивизии заговоре с целью убить его и повернуть в Маньчжурию. Имена заговорщиков были неизвестны, подозрительных убивали ночью, во сне. Утром после каждого ночлега находили изрубленные шашками трупы тех, кому Унгерн перестал доверять.

На всякий случай он передвинул кобуру с бедра на живот. Вопрос был вот в чем: кто-то подговорил Жоргала взять амулет, чтобы монголы разуверились в бессмертии своего джян-джина, или он решился на это без подсказки? Если так, то для чего? Хочет сам стать неуязвимым или сделать уязвимым его, Унгерна. Первое еще можно простить, второе – нет.

На краю поляны зашевелились кусты, вышел Жоргал. Винтовки при нем не было.

– Иди сюда! – позвал Унгерн, расстегивая кобуру на случай, если Жоргал вздумает бежать.

Тот присел от страха, но подошел.

– Ты что там делал?

– Коней смотрел.

– Кони там, – махнул Унгерн в противоположную сторону.

– Там, – согласился Жоргал.

– А туда зачем ходил?

Подумав, Жоргал выразительно похряхтел и ответил услышанной от одного офицера фразой:

– Орлом сидел.

– А что кислый? Живот болит?

– Ой, шибко болит!

– Сейчас Найдан-Доржи травы даст. Выпьешь, пройдет… Приведи его, – обернулся Унгерн к Безродному.

– Не надо. Уже меньше болит! – радостно сообщил Жоргал.

Безродный заколебался, но Унгерн повторил:

– Приведи.

Он посмотрел вверх. Хотя небо синело по-прежнему, вокруг всё незаметно переменилось. У земли ветер почти не ощущался, но вершины сосен раскачивались и заунывно шумели. От этого рождалось предчувствие опасности, грозной близости иной жизни. Там, вверху, гуляли степные боги, товарищи Саган-Убугуна. Они слетелись, как мухи на мед, – поглядеть, что будет с человеком, которого покинул Белый Старец.

– Ты большевик? – внезапно спросил Унгерн.

Это слово Жоргал выучил прошлой весной, когда на дороге между Хара-Шулуном и русским селом его остановил пьяный японский офицер с двумя солдатами. Офицер ткнул Жоргала в грудь, после чего показал сперва большой палец, потом мизинец и стал спрашивать, попеременно шевеля то одним, то другим: «Эта? Эта?» Жоргал подумал, что японец спрашивает, куда идти к русскому селу, которое было больше их улуса, и указал на большой палец, как раз в ту сторону и направленный. В то же мгновение японец завизжал, как раненый заяц, и страшным ударом сбил его с ног. Жоргал долго не мог понять, за что ему досталось, пока приехавший в Хара-Шулун русский ветеринар не объяснил, что японец интересовался, кто он по партийной принадлежности – большевик или меньшевик.

Теперь, наученный горьким опытом, Жоргал оттопырил мизинец и сказал:

– Зачем большой? Маленький… Меньшевик.

Подошел заспанный Найдан-Доржи. На щеке у него, как морозный узор на заиндевевшем окне, отпечаталась ветка папоротника. Узнав, что его разбудили из-за Жоргала, который заболел животом, он обиделся, но не выдал обиды.

– Пойдем, траву дам. С чаем выпьешь.

– Нет, – сказал Унгерн, – осмотри его при мне. Вели халат снять.

– Сними, – недоумевая, повиновался Найдан-Доржи.

– Зачем снимать? Уже совсем не болит, прошел, – доложил ему Жоргал и весело похлопал себя по животу.

– Снимай! – приказал Унгерн, вынимая револьвер.

Дрожащими пальцами Жоргал отстегнул верхний крючок. Он знал, Саган-Убугун не подставит ладонь, чтобы его спасти. Наверное, он ушел пешком, раз белая кобыла всё еще стоит на краю поляны, но вернется, когда Жоргал упадет мертвый и гау сорвут у него с шеи. Нужно было бросить его в лесу или сжечь.

Он отстегнул второй крючок. Найдан-Доржи подступил ближе, заметил, изумился, протянул руку. Жоргал оттолкнуть его. Сам выхватил гау, вцепился в него обеими руками, не снимая шнурок с шеи, и пригрозил:

– Порву!

Найдан-Доржи отшатнулся, услышав, как под его пальцами слабо треснул священный шелк.

– Я сильный! – предупредил Жоргал.

Безродный с шашкой в руке остановил Унгерна, уже вскинувшего револьвер.

– Не надо, ваше превосходительство, не стреляйте. Тут далеко слыхать. Я его по-казацки…

– Руби! – крикнул Жоргал. – Только я раньше порву!

– Зачем? – спросил Унгерн.

– Чтобы ты не жил, мангыс!

– Почему ты называешь меня мангысом?

– У тебя глаза мангыса.

Унгерн усмехнулся.