Заложник - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Краснянский, Александр Смоленский cтр.№ 95

Президентская дочка рано поняла, что такое либералы, монетаристы, реформаторы, оппозиция. Поняла, конечно, по-своему, чуточку по-детски. Но главным для нее оказалось то, что папа среди них свой, единомышленник, товарищ.

Когда же они переехали в Москву, сначала все казалось еще прекраснее, чем в Питере. Больше интересных людей в доме. Больше вольнодумства, свободы. Она стала читать совершенно недетские книги, размышлять над совершенно недетскими темами. Ей очень понравился Борис Николаевич, которого видела всего несколько раз. Во-первых, он всегда обращался к ней на «Вы», не гладил по голове, как частенько, вечно сбивая волосы, норовили делать другие взрослые. А еще он был такой смешной, неуклюжий, но какой-то настоящий, не противный, как некоторые другие.

Много позже, когда папа уже стал Президентом, она поймала себя на мысли, что было б здорово, если бы папа стал таким же раскованным, легким на эмоции, как Борис Николаевич. Тем более что папа гораздо умнее говорит, начитаннее, обстоятельнее. Наташа обожала папу, но со временем стала замечать, что если раньше его любили все, то теперь уже многое представлялось ей не так однозначно. Около года назад, буквально через несколько месяцев после выборов, за завтраком Наталья неожиданно заявила:

– Ну что это за дураки, папины советчики, лишили эфира Шустера, теперь Парфенова. Будто специально для меня делают. Скоро по телевизору вообще смотреть нечего будет.

– Вот и отлично, больше к экзаменам готовиться станешь, – заметила мама, наливая молоко в мюсли. – Ты, доченька, случайно, не забыла, что экзамены на носу?

– Больше – не лучше, – философски заметила Наталья.

– О чем ты? – Мама высоко вскинула брови, имитируя недоумение.

– О том же, о чем ты, мамочка. Готовься не готовься к экзаменам, а пятерки в моем будущем аттестате, наверное, уже заранее проставлены.

Наташа хотела высказаться еще резче, но сдержалась. За столом аппетитно ела яичницу Марина, а ей вряд ли были интересны перестановки на НТВ. Мариша у нас больше дока по части МТV или МузТВ.

– Мама, я не поняла, – в лоб спросила она. – Тебе действительно все равно, будет ли в эфире «Свобода слова» или «Намедни»? Помню, еще пару лет назад ты упивалась Парфеновым. Какой он умница, какой вкус у него, какая речь. Ты что, все это забыла!? Мама! Интересно, а что папа думает?

Мама лишь вскинула брови. Даже Марина стащила с головы наушники и в молчаливом выжидании вслед за старшей сестрой взглянула на маму.

– Думаю, вашему папе, как и многим в нашей стране, надоела безответственная болтовня и политические спекуляции, изо дня в день доносящиеся с экрана.

Мама выразительно кивнула в сторону молчавшего, поскольку его никто не включил, телевизора.

– И потом, доченька, ты не забыла, что твой папа не только папа, но еще и Президент нашей страны? И ему надо думать о том, что пишут, что говорят о нашем государстве. И здесь, в России. И во всем мире.

Лидия Николаевна бросила взгляд в висевшее сбоку от нее зеркало и осталась довольна собой.

– Не забыла, мамочка. Не забыла. Извини, конечно, но если ты вдруг расскажешь о нашем разговоре папе, любезно передай ему, что я лично уверена, что все эти его замы, помы просто имеют дурной вкус и еще пытаются внушать его папе. Не верю я, что лично его ущемляло ток-шоу Шустера. – Наталья всерьез завелась. – Во всем мире подобные передачи – норма. Даже когда мы жили в Германии и папа все время говорил тебе, что здесь рта человеку нельзя раскрыть. Я была тогда еще ребенком, и мы с папой смотрели что-то подобное по западным каналам. И папе эти передачи нравились.

С гордостью, как будто имея заочную поддержку отца в этом спровоцированном специально споре, Наталья завершила свой монолог и, не притронувшись к мюсли, вышла из-за стола.

Затаившись в прихожей отцовского кабинета, Наташа прислушивалась к фразам, доносившимся оттуда, и одновременно вспоминала прошлогодний диспут на кухне. Где-то поодаль, скорее всего наверху, шумел пылесос. В парке мини-трактор выскребал дорожки от пожухлых листьев. Дом жил своей обычной утренней жизнью, если бы не одно «но». Обычной, если бы в доме в тот час не было папы и тем более если бы у него не было встречи.

Наталья сделала нехитрый вывод, что гости нагрянули нежданно, и поэтому никто в доме даже не успел скомандовать прекратить на время домашние работы. Обрывки фраз, доносившиеся из отцовского кабинета и все громче звучавшие на повышенных тонах, невольно заставили Наташу прислушаться.

– Мы оказались в глупейшем положении. Да что мы, твои друзья. Все службы, кто занят этой темой, все в глубочайшей ж…

Дальше шло неразборчивое, еще более резкое словосочетание, из тех, которыми так любят порой щеголять хамоватые мужчины.

Отец, судя по всему, пропустил эту реплику мимо ушей. Наташа живо представила, как он сидит, зарывшись в любимом кресле, и, наморщив лоб, слушает.

– Если бы мы знали хоть что-то о меморандуме, наверное, и тактику приняли иную. А теперь, спустя как минимум три года, мы узнаем, что вы тоже подписывали этот документ, – с упреком сказал второй голос, принадлежащий Любимову.

– Неужели непонятно, что я не хотел нарушать договоренности? – раздраженно ответил Президент. – А вот если бы вы соблаговолили именно три года назад проинформировать меня, что существование меморандума уже не тайна, я бы тоже во многом вел себя иначе. Вы об этом не подумали? Я бы не сделал…

Папа скомкал фразу, и Наташе так и не удалось разобрать последних слов. Зато она отчетливо услышала голос дяди Виталия:

– Ты понимаешь, что мы не можем спокойно идти на выборы, проводить референдум, не понимая всех последствий? Теперь еще одна угроза как снег на голову. Эта треклятая пресс-конференция. Мы тебе уже докладывали, но никакой реакции.

– Хорошо помню. – Президент попытался остановить своего советника. – Только почему вы решили, что кроме ваших каналов у меня нет иных? Кто не хуже, а может, и лучше разрулит ситуацию.

Оба чиновника невольно сделали стойку от фразы об «иных каналах». Чего, кстати, косвенно и добивался Президент.

– Допустим, – вмешался в разговор Любимов. – Тогда почему не видны результаты? Мои люди докладывают, что уже назначена ее дата – в начале марта будущего года. И место определено – Париж, будь он неладен. И ее участники якобы определились. В том числе и твой любимый министр Илья Сергеевич. И губернаторы, говорят, как ни трусят, но могут проявиться. Особенно те, кому терять уже нечего.

– Успокойся, Николай, я контролирую ситуацию.

– Но тогда получается, что мы не контролируем. А этого быть не должно. Столько сил уже потрачено, чтобы ликвидировать носителей меморандума или сам документ. Это катастрофа. Теперь к тому же выясняется, что ты, видите ли, против наших усилий…

– Да, вы не имели права не ставить меня в известность и самолично пытаться разруливать ситуацию, – внятно, но без присущей ему жесткости сказал Президент.