Люди огня - читать онлайн книгу. Автор: Олег Волховский cтр.№ 190

— Пойдем. Подойдем поближе.

Тяжелые ветви склонялись к земле. И за покровом цветов сияла золотистая кожица спелых яблок. Деревья одновременно цвели и плодоносили.

Я подумал, нет ли сюда выхода с пещерных небес Гэ Хуна. Все народы представляют себе рай очень похоже, как все мистики достигают одних и тех же состояний. Мистическое озарение, нисхождение благодати, самадхи, сатори — их описания удивительно похожи, если только очередной мистик не находится в плену своих религиозных догм и не подгоняет под них собственные впечатления.

Я пришел сюда как христианин с христианскими рыцарями и святыми. Но здесь только запад мира. Я никогда не мог поверить в то, что я прав, а все остальные неправы. Не собрались ли сейчас праведники востока где-нибудь на островах блаженных Пэнлай?

Жан стоял, опираясь на ствол яблони. Несколько лепестков запутались в волосах. Он улыбнулся.

— Бери, Пьер! Я наследник этой земли. Все же не совсем я Иоанн Безземельный!

Я набрал корзину и позволил себе попробовать золотистое яблоко. Классно!

Олег последовал моему примеру.

— Дарует бессмертие? — спросил я.

— Ты прекрасно знаешь, что дарует бессмертие.

— Ты видел Несотворенный Свет?

— Да, когда я был здесь впервые. А потом Ночь Духа, совпавшая с триумфом Антихриста. Я смог пройти через нее только потому, что должен был это сделать.

— Ночь Духа? После этого? — я окинул глазами сад.

— Пьер, то, что происходит сейчас в твоей душе, не больше ли того, что тебя окружает?

— Да.

— И очень скоро ты сочтешь, что все это тебе приснилось, и будешь объяснять Бога самовнушением и играми подсознания, если только Господь не явится нам раньше. Со мной было несколько иначе: Авалон казался мне потерянным навсегда, Грааль более недостижимым, а я сам бесконечно недостойным того и другого.

Перед нами раскрылась долина, заросшая белыми лилиями. Мы шли по пояс в цветах к склону холма, розовому от цветущего миндаля. Синее небо, пронзенное золотой горой, и симфония ароматов. Мы набрали орехов и поднялись на холм.

В долине, посреди цветущих лугов и миндаля, словно кристалл в чудесной оправе, рвалась к небу стеклянная башня, сияя, как Несотворенный Свет внутри меня.

— Пьер, Олег! — Жан отдал нам свою корзину. — Донесете? Я должен войти туда. Один.

Мы возвращались к побережью. Здесь уже раскинулся огромный лагерь наших спутников: тысячи палаток в зеленой долине у кромки вод. В наших корзинах покачивались букеты лилий и ветки цветущего миндаля для наших хозяек: святой Терезы Авильской и святой Клары.

Тут до меня внезапно дошло, что миндаль пахнет синильной кислотой. Я замер на месте. Почему только сейчас? И почему так слабо? Не отвращение и боль, как на мессианском пиру Эммануила, — просто знание.

— Петр, что с тобой? — спросил Олег.

— Миндаль пахнет смертью. Синильная кислота. Мы отравили ею людей в Бет-Гуврине. А я не вспомнил. Я только сейчас понял, что это за запах.

Олег улыбнулся.

— Так радуйся! Значит, стерлось. Значит, прощено.

В Земном Раю Данте текут две реки: Лета, воды которой дарят забвение греховных поступков, и Эвноя, воскрешающая память о добрых делах. Я словно испил воды из Леты и перешел Эвною.

В лагере нас ждали. Святая Клара поставила перед нами корзину земляники — здесь были не только яблоки. Я вспомнил фразу святого Франциска о том, что лик святой Клары подобен луне, и улыбнулся. Трудно говорить о красоте святых: когда Несотворенный Свет сияет в каждой черточке, черты лица уже ничего не значат.

Потом Тереза из Авилы погнала нас за водой и велела резать фрукты. Фруктовый салат с орехами и ключевая вода. А ощущение такое, словно съел вепря в пиршественном зале Вальгаллы. Я больше не покушался на местную дичь.

Жан Плантар не вернулся до заката. Опустилась ночь с ее великолепными звездами. Его все не было.

Олег взял гитару и запел:

Рекам, драконам, ветрам, водопадам,

Цветам хрусталя, восходящим из брения,

Птицам рассвета, святыням Заката —

Благословение, благословение!

Все что мы были, и все чем мы станем,

Кружится в танце, в едином биении,

Перерождение, первосмыкание —

Благословение, благословение!

[159]

Ночь близилась к концу. Бледнело небо. И утренний свет был, как лезвие ножа. Наш лагерь просыпался. Я вышел из палатки и умылся у ручья.

Над холмом, к западу от нас разгоралось сияние, а потом я увидел четырех зверей, поднимающихся на вершину. Я оглянулся: все встали возле своих палаток и смотрели туда же.

Справа шел золотой лев. Шесть легких крыльев было у него за спиной: два соединены над ним, словно руки в молитве, два сложены за спиной и два распростерты в стороны, как в полете. Крылья были усыпаны… сначала мне показалось, что опалами, я не сразу понял, что это глаза. Вторым был бык, подобный синему небу, и его шесть крыльев исполнены глазами, как звездами ясная ночь. Третье существо имело человеческое лицо и мягкие звериные лапы и тоже было крылато, и на крыльях сияли тысячи глаз. А четвертым был орел, что летел за ними.

Они миновали вершину и начали спускаться к нам. Только тогда за сиянием их крыльев, подобных свету божественной благодати и молнии Его гнева, я увидел Плантара. Он стоял, воздев вверх руки. Белые облегающие штаны заправлены в сапоги, белая свободная рубаха, белый плащ без всяких украшений накинут на плечи и застегнут фибулой с аметистом. В каждой руке он держал по чаше, сияющей подобно крыльям четырех животных, идущих перед ним.

— Смотрите! — воскликнул он. — Я принес вам Грааль. Вот деревянная чаша, та чаша, из которой пил Господь с апостолами во время Тайной вечери, и в ней вино. А вторая чаша золотая, и в нее собрал Иосиф Аримафейский кровь Христову, и в ней кровь!

— Два Грааля, — прошептал я.

— Три Грааля, — сказал Иоанн Креста.

— Три?

— Сам Жан Плантар. Грааль — королевская кровь. Истинный король во времена царствования Антихриста. Святой государь последних трех лет Земли. Удерживающий, о котором писал апостол Павел. Король-священник.

— Смотрите! — повторил Жан. — Христос среди нас! — воскликнул он, и этот крик разнесся над долиной, и люди ответили:

— Есть и будет!

Тогда Жан сблизил чаши и соединил их, и они слились в одну. И вино стало кровью, а кровь вином.

— Святая святым!