Цвет боли. Красный - читать онлайн книгу. Автор: Эва Хансен cтр.№ 58

Вангер хорошо отдохнул, успел почитать, просто поглазеть в темное окно, думая о своем, и поспать. В Боден приехал свежим, несмотря на темноту, словно покрывалом накрывшую город, чувствовал себя бодрым. Север… Здесь даже видны всполохи Полярного сияния. Было ощущение не утра, а ночи, многочисленные фонари не в силах разогнать тьму, их желтоватый свет словно впитывали многочисленные сугробы. Мороз небольшой, на табло — одиннадцать градусов, из-за безветрия почти не ощущался. Вангер ожидал холода покрепче.

Даг выбрал для проживания небольшой отель «Нива» как раз напротив центрального вокзала, только треугольный перекресток перейти. Конечно, есть и роскошней, тот же пятизвездочный «Боденси», но Вангер испытывал идиосинкразию к многоэтажным отелям, они казались опасными. У «Нивы» три этажа и около полусотни номеров, следовательно, есть возможность чувствовать себя почти гостем семьи. Месторасположение — напротив вокзала — могло бы смутить, но Боден не Стокгольм, где вокруг вокзалов круглые сутки толпится народ, особенно зимой после рождественских каникул. Основная масса катавшихся на лыжах во время рождественских каникул, уже отбыла восвояси, а летние прибудут в июне.

Он позвонил еще вечером и предупредил, что приедет раньше положенных для заселения трех часов дня, постояльцев видимо немного, и его обнадежили, что и поесть, и оставить вещи и даже отдохнуть возможность будет. Но Вангер хорошо отдохнул в поезде, а потому сразу отправился разыскивать семью Стринберг.

Город невелик, но двадцать восемь тысяч жителей все равно знать друг друга не могут, однако, улыбчивая девушка на ресепшене очень толково объяснила, как пройти на нужную улицу, правда, настоятельно посоветовала все же ехать. На вопрос как долго, чуть подумав, ответим:

— Пять минут.

— И пятнадцать ждать?

Она рассмеялась, демонстрируя ямочки на щеках:

— Для вас в Стокгольме это совсем недалеко…

Нужная улица неподалеку от Ипподрома, можно пройти мимо большого спортзала и аквапарка «Северный полюс». Вангер помнил о том, что Боден, как и многие города севера, славится своими аквапарками и бассейнами в каждом мало-мальски крупном отеле. Для себя он решил, что если придется остаться здесь на завтрашний день, вечером обязательно сходит в этот аквапарк.

Дом Стринбергов был небольшим и вполне обычным, если не сказать старым. Сам Стринберг встретил его настороженно, хотя в дом пригласил. Что это, привычка северян? Даг понимал, что чем северней, тем неукоснительней соблюдается неписаный закон: пригласить пришедшего в тепло, даже если подозреваешь в нем врага. Тепло очага для человека с холода — первое, что хозяин обязан предложить, а дальше твое дело.

В доме было чисто, почти вылизано, обстановка скромная и… какая-то старомодная, что ли.

— Вы меня должны помнить, я Даг Вангер, инспектор, вы заходили ко мне, когда приезжали в Стокгольм.

Йозеф Стринберг после этой тирады Дага еще пару мгновений молча смотрел на собеседника, и только потом вздохнул:

— Помню.

Хозяйка Беате Стринберг засуетилась, предлагая гостю садиться и намереваясь подать на стол какое-то угощение. Ее попытки быстро пресек муж:

— Он по делу.

Ничего себе! Даг не голоден и вовсе не собирался рассиживаться, но реакция Стринберга была неприятна.

— Да, я по делу. Мне нужна ваша старшая дочь. Где фрекен Стринберг?

Вангер мысленно обругал себя за то, что вовремя не удосужился узнать имя старшей сестры. Спрашивать человека, не зная, как его зовут, просто некрасиво, Стринберг вправе разозлиться на непрошеного гостя.

Но он не разозлился, а только фыркнул, как кот, унюхавший какую-то гадость:

— Откуда мне знать? Она в Стокгольме, там и ищите.

Даг надеялся, что отец назовет дочь по имени, это дало бы возможность и самому называть девушку не фрекен Стринберг, а более приемлемо. Но Йозеф Стринберг, словно издеваясь, говорил «она».

— Когда она уехала?

— Когда? — Широченные плечи Стринберга недоуменно приподнялись и опустились. — Девять лет назад. Я не хочу вспоминать.

— Но фрекен Стринберг сказала, что приехала из Бодена.

— В Стокгольм да. В детстве она жила здесь.

Вангер достал блокнот, он уже понял, что отец не слишком желает беседовать о дочери, пусть даст ее координаты, с остальным они с Фридой разберутся сами:

— Вы не могли бы продиктовать нынешний адрес или телефон дочери, номер, который она дала, я записал неправильно.

— Морг? — недобро усмехнулся Стринберг.

— Откуда вы знаете? — его усмешка застала Вангера врасплох, и тот произнес то, чего не стоило бы.

— Это ее обычная шутка. Она и матери давала номер морга, причем, трижды.

— Хорошо, а адрес?

— Понятия не имею. Она уехала в Стокгольм и сманила за собой младшую, мы ей не нужны, вот пусть и живет сама по себе.

Даг хотел сказать, что дочь выглядит плохо, слишком старо для своего возраста, возможно, больна и ей нужна помощь, но, во-первых, взгляд и поза Стринберга, так и не предложившего гостю присесть, говорили о полном нежелании продолжать разговор и выдавать какую-то информацию.

Во-вторых, Дага привлекла фотография, стоявшая в рамке на этажерке в углу. Эта фотография не бросалась в глаза, скорее наоборот, хозяева желали бы ее не замечать, но она была. Та самая с Кайсой в музее корабля Васы. И точно также переполовинена. Фотография поставлена явно в память о погибшей, она стояла так, что со своего места Вангеру видно: снимок не разорван пополам, он просто согнут.

Не нужно быть семи пядей во лбу или иметь потрясающую интуицию, чтобы понять, что на снимке сестры, и завернуто изображение старшей. То, что на виду оставлена Кайса, красноречиво свидетельствовало, что ее в родительском доме все же признавали, хотя на нее тоже обижены.

— Вы не могли бы показать мне эту фотографию? Я видел такую же в квартире у Кайсы, но на ней изображение сестры оторвано.

— Нет! — отрезал Стринберг.

Его супруга попыталась вмешаться:

— Но, Йозеф…

— Я сказал: нет!

Вангер чувствовал себя ужасно и очень пожалел, что не постарался заручиться поддержкой местной полиции. Нужно был прийти с обыском, основания имелись. Посмотреть бы, как тогда покрутился Йозеф Стринберг.

— Мои дочери много лет не появлялись в этом доме, здесь нет ничего, что относилось бы к ним. Младшая кремирована в Стокгольме, где старшая, не знаю и знать не хочу! Нам с женой больше нечего вам сказать.