47-й самурай - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Хантер cтр.№ 77

— Значит, он вас обманул.

— Провел как детей, разыгрывая из себя пьяного. Это была блестящая находка. Если бы гайдзин раскрыл себя в дверях, его бы встретили шесть мужественных воинов с обнаженными мечами. А так ему удалось с помощью своего нелепого спектакля приблизиться к нам вплотную. И вдруг в одно мгновение он стал совершенно трезвым и смертельно опасным. Первых двоих он рассек одним ударом, великолепно исполненным. Наверное, это был его лучший удар за всю схватку, хотя удар, которым гайдзин расправился с Камиидзуми, также был великолепен. В любом случае с ними все было кончено в одну секунду, а в следующую настал черед Джонни Хандзо. Джонни Хандзо потерял голову и бросился на гайдзина, а тот спокойно дал ему приблизиться, после чего пронзил за мгновение до того, как Джонни успел нанести удар, и с Джонни все было кончено. Меньше чем за три секунды гайдзин вывел из схватки троих.

Слушая рассказ Нии, Кондо сидел молча, полностью сосредоточенный, словно пытаясь мысленно создавать зрительные образы. Все случившееся в мастерской полировщика он видел сейчас в темноте перед собой.

— Итак, вас осталось трое?

— Да. И все трое не могли одновременно обойти старика на помосте. Поэтому мы с Касимой двинулись в одну сторону, а Камиидзуми в другую.

— Из всех шестерых Камиидзуми был безусловно лучшим. Старший по возрасту, наиболее опытный. Ему уже приходилось сражаться на мечах.

— Он был восхитителен. Я не сомневался, что он одержит победу или нанесет гайдзину такую серьезную рану, что победа сама свалится нам в руки. Но гайдзин разгадал удар Камиидзуми, отбил его и, используя инерцию вращения, развернулся в «парящем блоке» и выполнил то, чего я еще ни разу не видел, — прямой выпад, нанесенный одной рукой, поразительно стремительный. Ему нужно было предугадать, в какую сторону сместится Камиидзуми. Быть может, это было чистое везение, но он попал Камиидзуми прямо в горло. Уму непостижимо. Столько крови! Она буквально…

— Гайдзин проследил за тем, как Камиидзуми упал?

— Нет, оябун. Он сразу же обернулся к нам. Не успели мы обойти старика, как гайдзин поднырнул под Касиму и полоснул его по ноге. Отрубил ее. И тут он оказался у меня в руках. Его лезвие на мгновение застряло во второй ноге Касимы, потому что он не предполагал, что с такой легкостью перерубит первую. Лезвие застряло, гайдзин с трудом удержал меч одной рукой. Он остался безоружным. Но затем Касима повалился, и меч гайдзина освободился.

— Он был у тебя в руках.

— Был. Он внизу, меч опущен, я над ним, вкладываю всю силу в удар по цели — его шее. Но если думать о скорости, скорости не добьешься.

— Нельзя думать. Никогда нельзя думать.

— А я подумал. Слишком велико было возбуждение, оябун. Я поскользнулся, потерял равновесие, упустил время, а когда пришел в себя, гайдзин уже был готов; он встретил мой удар, отбил его и ударил рукоятью меча мне в лицо.

— Не очень-то красиво.

— Вы правы. С его стороны это была чистая импровизация. Довольно неряшливая. Мне кажется, гайдзина начали оставлять силы.

— Сколько ему лет?

— Он уже в годах. Но еще не старик. В возрасте. Пятьдесят, пятьдесят два, может, чуть постарше. Лицо очень смуглое от избытка солнца, словно покрытое несходящим загаром. Редеющие волосы. На лице не было никаких чувств. Кроме момента, когда он меня ударил. По-моему, это доставило ему удовольствие.

— Какой человек! Это же превосходно. Я даже не могу тебе передать, как я рад. Мне никогда не приходилось сражаться одному против шестерых. Каковы его сильные стороны?

— Сила духа. Он был настроен очень решительно. Ни страха, ни возбуждения, ни злости, ни колебаний. Никаких чувств. В нем не было ничего, кроме чистого профессионализма.

— Мне это нравится.

— Он двигался быстро. Очень быстро. В особенности его руки. Однако я бы сказал, что один на один гайдзин сражался гораздо лучше, чем один против двоих. Он без труда расправлялся поодиночке с каждым противником, первых двоих он уложил мастерским нукицуке. Дрогнул гайдзин только тогда, когда мы двинулись на него вдвоем; вот тут он и совершил ошибку, и я его едва не прикончил.

— Великолепно.

— Оябун, а теперь мне будет дано позволение совершить харакири?

— Нет, нет и еще раз нет. У нас еще слишком много дел. Мне некем будет тебя заменить. Сейчас у нас нет времени.

— Я сгораю от стыда. Не могу смотреть в лицо своим родителям, друзьям, другим синсэнгуми. Я едва осмеливаюсь смотреть в лицо вам.

— Не будь идиотом. Твоя смерть ничего не даст. К тому же я видел харакири и знаю, как это больно. И грязно. Возможно, Нии, тебе предстоит умереть, но пусть, по крайней мере, твоя смерть будет иметь хоть какой-то смысл. Ты вот посмотри на Камиидзуми и остальных. Их смерть не была напрасной. Они помогли вскрыть сильные и слабые стороны нашего противника. Они умерли достойно. А ты передал мне ту информацию, которую они добыли. Это очень ценная информация. Если бы ты сразу же после схватки вспорол себе живот и умер, эта информация никогда бы не дошла до меня. Так чего бы ты добился этим?

— Я остался жив только для того, чтобы вам служить. Как только во мне больше не будет необходимости, я постараюсь смыть свой позор и вернуть честь с помощью танто.

— Да, да, если тебе так хочется. А также ты сможешь отправиться в публичный дом и натрахаться до полусмерти, и, может быть, этого окажется достаточно. В любом случае, Нии, выслушай меня. Я собираюсь обратиться к полицейскому художнику. Мне нужно, чтобы ты как можно подробнее описал ему гайдзина, и он под твоим руководством составит его портрет. Тогда мы сможем забросить сеть: поймать нашего нового приятеля и вернуть меч. Нам нужно разыскать его до той ночи, когда состоится обмен, потому что, если обмен будет проходить по его сценарию, мы окажемся в затруднительном положении. Нам неизвестно, кого представляет этот гайдзин, каковы его цели. Лично я не могу поверить, что это простая катакиучи, месть. Американцы не понимают суть кровной мести. Может быть, в этом еще что-то смыслят сицилийцы, но и только. Мало ли что взбредет этому гайдзину в голову? Что, если он посадит на соседние крыши отряд снайперов, позовет на помощь команду профессионалов? Риск будет слишком большим. Мне бы совсем не хотелось действовать вслепую.

Нии угрюмо кивнул. Он попытался вспомнить подробности, собрать их в памяти, чтобы оказаться полезным, но его не покидало ощущение какой-то неполноты. И вдруг Нии сообразил, в чем дело.

— Оябун!

— Да, Нии? — обернулся Кондо.

Он уже направился к выходу, чтобы отдать необходимые распоряжения. Он так пока и не решил, ставить ли Сёгуна в известность об этом неприятном, но захватывающем развитии событий.

— Мне очень стыдно. Я виноват. Я не узнал.

— Ты о чем?

— Я все понял: я знаю этого гайдзина.

— Знаешь?