Львиная охота - читать онлайн книгу. Автор: Александр Щеголев cтр.№ 91

— Речь о совершенно особенных видеошарах, после просмотра которых клиент берет хозяйственный нож и режет сотрудницу вашего отеля в массажном кабинете, — терпеливо объяснил я ему.

А также речь о том, подумал я, что империя комиксов с нежным именем «Луч», помимо прочего — не что иное, как финансовое прикрытие лабораторий Дэнди Голдфинча. Мне ли не знать это, если я самолично проводил счета на спецтехнику, еще когда числился у Матки в перспективных кадрах — в счастливую пору войны с наркодельцами.

А еще речь о том, что я собственными ушами слышал реплику, которую позволил себе один из заместителей Голдфинча на закрытом совещании семь лет назад. Было заявлено, что эффект жмури — это колоссальный прорыв в науке, какие случаются раз в столетие, и не использовать открывшиеся возможности просто глупо… И очень скоро всевозможные новинки из области психолучевых технологий посыпались нам в руки, как из рога изобилия.

Бармен затрясся. Это была агония.

— Признавайся, ты ведь на самом деле не бармен, а медик? — ласково спросил я. — Клятву Гиппократа, наверное, давал? Давно на старину Дэнди работаешь?

Он вдруг рванулся в подсобку. Куда, зачем? Нету там служебного выхода, малыш, я же первым делом это проверил! Я схватил его под мышки, посадил на стойку и для начала обыскал. Ни оружия, ни служебного удостоверения у него не было (что никаким образом не меняло дела), зато был ингалятор — наполовину полный.

— Это сукавстан, — заторопился бармен с объяснениями. — Ночные смены трудно даются.

Я положил стимулятор на табурет рядом с коробкой от Дим Димыча, после чего восстановил беседу.

— От кого ты получал психодислептики? Кто контролировал глубину эс-про у ваших подопытных мышек?

— Я не знаю никакого эс-про! — завизжал он.

Я сдвинул со стойки стеклянную крышку, и подследственный провалился задницей в аквариум.

— Контрастные процедуры, — заботливо объяснил я ему, — идеальное средство, чтобы привести нервную систему в порядок.

Я взял ледяной коктейль и вывалил белковую массу подследственному на темя.

— Обливаться важно с головой, не ограничиваться плечами и грудью, — сказал я. — Воздействуя на центральную часть мозга, мы восстанавливаем норму. Тот, кто возбужден сверх меры — успокоится, кто заторможен — ощутит прилив сил. Ну как, ты вспомнил, что такое эс-про?

— Эстетическое программирование, — простонал он, судорожно цепляясь руками и ногами за края аквариума.

Я вытащил его наружу и бросил на столик с посудой. Он ждал моих вопросов, не рискуя слезать на пол, но я не спешил. Я включил компрессор, подтянул один из пластиковых воздуховодов и спросил:

— Это какой?

— Меня заставили, — торопливо сказал бармен.

— Конечно, конечно, — рассеянно согласился я, разбираясь с переключателями.

— Я у них даже не в штате, — завибрировал он. — Через год мой контракт заканчивается…

Из воздуховода пошла струя воздуха.

— Кажется, джунгли, — сказал я, принюхавшись.

После чего засунул шланг собеседнику в рот.

Он попытался вытолкнуть наконечник языком, тогда я взял его щеки в горсть и свободной рукой дал компрессору полную мощность. Трубка заходила ходуном. Бармен вытаращил глаза, опрокинулся на спину, отчаянно хватаясь за мои руки, но я держал. Я не любил допрашивать, особенно с применением спецсредств, но меня и этому научили.

Нескольких секунд вполне хватило, чтобы нам подружиться.

— С кем ты был на связи? — задал я первый вопрос, когда он выбрался из осколков посуды. — Смотри, пожалуйста, мне в глаза. С господином Шугарбушем?

— Нет.

— Тогда с кем?..

…И он рассказал все, что мне было нужно. Профессиональных стукачей, как и палачей, легко допрашивать: их трусость основана на хорошем знании последствий. С врачами-убийцами — та же история, поэтому второй раз применять спецсредства не понадобилось.

Потом я приподнял стальную штору и выбрался в холл, а мой собеседник остался сидеть на столике, качаясь, как кукла-неваляшка; он тупо озирал буфет и не верил своему счастью. Умыться бы ему, озабоченно подумал я, заметит ведь кто-нибудь. Драгоценную коробку я бережно нес под мышкой. Ингалятор тоже прихватил с собой — вдруг пригодится?

По-прежнему работала видеотумба, неподвижные фигурки зрителей по-прежнему окружали это фальшивое зеркало мира. Менеджер, который никак не отреагировал на внеплановое закрытие бара, все так же подпирал стену. Паноптикум. Я решительно двинулся к лифту, предвкушая то, что должно было произойти. Что же мне делать с посылкой, мучил я себя вопросом, где же, черт побери, схоронить нежданное сокровище?

Видеоприемник посылал мне в спину — прямо в спинной мозг, — нервные импульсы новостей: «…По инициативе молодых астрономов, непосредственно причастных к открытию десятой планеты Солнечной системы, состоялось общее собрание трудового коллектива Новопулковской астрофизической обсерватории. В повестке дня стоял один вопрос: как назвать новую планету?..» Я невольно прислушался. «…Наши скромные герои предложили дать космическому телу имя Дмитриус — в честь известного русского писателя Дмитрия Фудзиямы, много сделавшего для формирования образа будущих космопроходцев, — и товарищи единодушно их поддержали. Планетографический Комитет уже принял заявку к рассмотрению. Положительное решение ожидается завтра…» Я остановился, не сделав и пары шагов.

В голове моей закрутился вихрь. В голове моей взорвался сдвоенный термит. Планета Дмитриус. Как это понимать? Что бы это значило — простое совпадение или…

Надо бы присесть, подумал я.

Электронный блокнот нужен Жилову для работы, с сожалением констатировал Учитель. Великий старец всегда был неравнодушен к письменным принадлежностям, это общеизвестно. Может, он в детстве мечтал о таком (хотя, было ли у Дим Димыча детство?). О таком, и чтобы непременно с запоминающим устройством на триллион страниц! Пусть. Но почему именно сегодня на звездном небе появилась планета Дмитриус? Возможно ли теперь оставить за скобками тот факт, что струсивший Жилов вовсе не электронный блокнот подкинул ничего не подозревающему человеку? Я опустился на ближайший плетеный диван; я ощущал острую необходимость сесть. Ноги плохо слушались.

А новости неожиданно прервались. На экране появился бредущий вдоль стеклянного холма Гончар. Та же рубашка с закатанными рукавами, те же затянутые ремнем брюки. Босоножки со стоптанными задниками… «И все-таки человек — это не только животное, как бы ни уговаривала нас официальная медицина, — увлеченно рассказывал он. — Не правильнее ли будет оставить животным вопрос «как» и подумать над вопросом «почему»?..»

Пасторальная картинка была наложена на гигантскую надпись, переливающуюся всеми оттенками зеленого: «ГИГИЕНА ДУШИ». «…Почему человек легко может изменить мир, в котором живет, а мир — человека? — продолжал Гончар. — Потому что мир каждого отдельно взятого человека — это всего лишь его отношение к миру, а человек для мира — такая же замкнутая система, как и он сам. Не более того. Никаких чудес, друзья. А что же тогда все остальное? И есть ли он — НЕ ЕГО мир…»