Доктор Джонс против Третьего рейха - читать онлайн книгу. Автор: Александр Щеголев, Александр Тюрин cтр.№ 88

Старик бурно вздрогнул:

— Да, Инди?

Оказывается, он спал, убаюканный разговорами, в которых ему не было места. Задремал — незаметно для себя и для увлеченных сладкими воспоминаниями молодых людей, а вот теперь его разбудили…

Зато отключился Джонс-младший. Хороший ему достался удар, профессиональный. Он отключился, и сознание перестало противиться напору расторможенной памяти: вокруг был вовсе не оккупированный врагами замок, а чудесная страна Венеция, поздний вечер, струящаяся из душа вода. Рядом — дьявольская женщина, слаще которой нет на свете… Кинокамера, стыдливо отъехавшая в сторону по воле трусливого ханжи-режиссера, вдруг взбунтовалась и вернула кадр зрителю. Сумасшедший эпизод продолжился, потому что ни популярное кино, ни истинная жизнь археолога не могут обойтись без любви. Эльза с немецкой дотошностью отмывала пахнущего канализацией мужчину, наслаждаясь его нетерпением; Эльза тащила человека из ванной, не позволив ему вытереться и сама оставшись мокрой; но до постели Эльза не добралась, обрушила спутника прямо на пол, не удержала кипевшую в ней страсть, оседлала, вобрала тугое мужское нетерпение в себя, слабо вскрикнув от внезапного счастья, — она все сделала сама, реализуя свой же сценарий романтической сцены… Она обезумела, вслед за потерявшим голову мужчиной, она кусала его губы, терзала пальцами сильное тело под собой, вела себя так, будто после пожилого Генри у нее не было мужчин (может и вправду не было?), потом она прыгала, прыгала, прыгала, не щадя своих коленей и чужого торса — все и всегда эта женщина делала сама. Партнер быстро иссяк, поскольку у него женщин не было много месяцев подряд. Скачки прервались — к жестокому разочарованию хозяйки. Коллеги молча пришли в себя, лежа на полу, затем перебрались на сухую чистую перину, оставив на полу неопрятную лужицу, и… Чем сильнее было разочарование Эльзы, тем глубже был ее восторг, потому что нетерпение гостя восстановилось уже через минуту; о-о, еще как восстановилось! И вновь эпизод продолжился, скручивая венецианскую ночь в моток нечетких, наслаивающихся друг на друга кадров. И вновь изголодавшаяся самка, сбросив шелуху аристократических манер, овладевала прирученным деморализованным зверем.

Той призрачной ночью несгибаемый Индиана Джонс впервые в жизни был изнасилован, однако без колебаний отдался бы насильнице снова…

Он очнулся.

Лишь мгновение пребывал он в нокдауне, но мгновения ему хватило, чтобы заново пережить свое падение. Это мираж, решительно сказал он себе, рывком выкарабкиваясь из мира грез. Ничего этого не было… И все-таки — странно получается! Прошлое повторилось. Второй раз сын сблизился с женщиной, с которой когда-то был близок отец. Получается, стоит какой-нибудь женщине понравиться Индиане, как оказывается, что ее уже «проверил» профессор Генри Джонс. Нелепость, варварство, хамство… А если взглянуть с другой стороны? — ухмыльнулся Индиана. Например, с точки зрения отца? Едва Джонс-старший сойдется с какой-нибудь хорошенькой девочкой, как немедленно появляется невоспитанный Джонс-младший и все ломает… Засмеявшись, он очнулся окончательно.

Вольфганга в помещении уже не было. Вообще, никого, кроме пленников, здесь не было: жених и невеста громко ругались в коридоре. За дверями метались возбужденные голоса, обсуждая единственный вопрос — когда убивать Джонсов, сейчас или попозже? Вольфганг настойчиво предлагал застрелить одного из этих псевдолюдей — желательно, до отъезда в Искендерон. Его пытались успокоить и образумить. Мол, Джонсы могут понадобиться в качестве консультантов, а чтобы они работали, нужно шантажировать каждого угрозой пыток, примененных к другому, то есть нужны они именно вдвоем; в конце концов это ведь идея Бьюкенена, который знает их психологию лучше всех остальных, и сам Урбах согласился, добавив к этой схеме Лилиан, которая, похоже, дорога этим обоим дегенератам, и пусть Хорхер злится, это ведь так прекрасно, когда Хорхер злится, правда, милый?.. Охрана, разумеется, не вмешивалась в семейный конфликт, ожидая конкретных указаний.

Джонсы были оставлены в одиночестве! Поразительная беспечность.

— А хорошо я вздремнул, — удовлетворенно изрек старший, пытаясь потянуться. — Знаешь, сразу полегчало…

Индиана не дал ему времени понежиться в сладком бездействии:

— Некогда языком болтать, отец! Попробуй залезть ко мне в карман пальто. В правый. Дотянешься?

— Зачем, Инди?

— Затем, что пора делать ноги, — торопился сын. — Делай, что тебе говорят!

Руки у обоих пленников были сзади, за спинками стульев. Но старого археолога привязали не так тщательно, как молодого. Он чуть сдвинул под ремнями локти и уцепился пальцами за полу чужого пальто, затем, перебирая суконную ткань, добрался до кармана.

— Там зажигалка, вытаскивай, — скомандовал Индиана.

— А что дальше?

— Подпали ремень. Только аккуратно, руку мне не сожги.

Профессор неуклюжими движениями онемевших пальцев нажал на кремень и, разумеется, обжег сам себя. Ойкнув, он выпустил зажигалку. Та упала на ворсистый ковер, продолжая давать маленькое уютное пламя. Шерсть тут же перехватила инициативу, и через пару секунд возле стульев пылал маленький костер. Который, кстати, быстро расширялся, расползался, рос ввысь. Особенно охотно, как выяснилось, горело пятно, оставшееся от пролитой «крови Кали».

— Что я наделал… — с безмятежным смущением пробормотал старик.

— К камину! — не растерялся Индиана. — Спокойно, отец! Упрись ногами в пол и на счет «два» приподымайся на носках!

Камин был прекрасен, его действительно стоило рассмотреть поближе. Огромных размеров очаг — высотой по грудь человека. Боковая часть, состоящая из пары смотрящих друг на друга герм. Карниз, украшенный лепкой, а также гербовым картушем с орнаментом в виде лилий.

— Раз, два, — командовал сын отцу. — Раз, два…

Конструкция из стульев конвульсивно дернулась в заданном направлении и плавно повалилась на бок. К счастью, обошлось без грохота. Падение было мягким, — на выступающие плечи связанных людей. Старик растерянно застонал, но этого в коридоре также не услышали. «Попали точно на пятно! — вспыхнуло в голове Индианы. — Все-таки погубит меня это зелье, вот ведь не везет!..»

И вернулась ненависть — привычное чувство, рабочее. Ремни оказалась наименее огнестойким материалом из всех, попавших в огонь (если не считать человеческую плоть), они поползли мгновенно. Помогая себе мычанием, Индиана вырвал руки, выдрался из лопающихся пут и пополз, оттаскивая отца. Затем он вывинтился из начинающего тлеть пальто, сбил убийственный жар с куртки Джонса-старшего и уже осмысленно прошипел:

— В камин, я же сказал — в камин!

— Почему в камин? — слабо удивился отец.

Индиана не ответил. Он метнулся, перепрыгнув через пылающую полосу, в другой конец библиотеки, схватил свой верный кнут, к которому уже подбирался огонь, и вернулся. Он грубо затолкал отца в каменную нишу, влез сам и шепотом предупредил:

— Держись за стену, сейчас поедем.