Живописец смерти - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Сантлоуфер cтр.№ 7

А вскоре после этого Ричард взял одно небольшое дело, которое тем не менее оказало на его судьбу огромное влияние. В ходе процесса пришлось допрашивать под присягой молодую женщину-полицейского, а именно — детектива Кейт Макиннон. Ему никогда не забыть, как она величественно шествовала по проходу в зале суда. Какие ноги, какая осанка… Отвечая на его вопросы, Кейт то и дело отбрасывала свои длинные волосы, которые почему-то все время лезли в глаза.

Однако настоящие отношения у них начались только через два месяца после процесса. Ричарду пришлось сдерживать нетерпение. Сдерживать? Ричарду Ротштайну? Шла осень 1988 года. Как раз появился последний номер журнала «Нью-Йорк» с большой статьей о Ричарде Ротштайне, а на обложке его портрет и подпись: «Один из десяти самых завидных манхэттенских женихов». Но полицейский детектив Макиннон была для красивого адвоката чем-то новым. Таких женшин Ричард еще не встречал.

Он начал ее обхаживать, выдав серию ужинов в самых дорогих ресторанах — «Четыре времени года» и двух французских, суперкласса, — но на Кейт произвело впечатление только посещение общедоступного оперного спектакля «Тоска» в Центральном парке. Потом Ричард устроил ужин-пикник — шампанское, икра, кофе с дивными пирожными, и это ей понравилось. Он просто наслаждался, наблюдая Кейт за едой. До нее у него было несколько женщин, в основном модели, испытывающие невероятное отвращение к любой еде. Кейт была так на них не похожа. А как легко шла беседа, к тому же они почти все время не разнимали рук. Во время пятого свидания — в пиццерии в Куинсе, которую Кейт выбрала по контрасту со всеми прежними фешенебельными заведениями, где они бывали, — Ричард сделал ей предложение. «Я согласна», — произнесла она, дожевав кусочек пиццы с сильно наперченными свиными и говяжьими колбасками, и тут же снова принялась за еду.

И Кейт ни разу его не разочаровала, только удивляла. Тем, как достойно вошла в новую жизнь, с каким невероятным усердием принялась за работу над диссертацией, тем, что сама, без помощи Ричарда, заработала себе имя, став неотъемлемой частью светской жизни Нью— Йорка, причем не потеряв по дороге ни частицы прежней себя, своей хуцпы [11] , как сказала бы его мать.

Да, они были хорошей парой, он и Кейт. В последнее время, правда, она начала уклоняться от ужинов с его клиентами (уж очень эти ужины стали частыми), но если Ричард говорил «надо», жена являлась без возражений. И вела себя безупречно, знала, когда что сказать и прочее. Порой ей даже удавалось раскрутить клиента на пожертвование в фонд «Дорогу талантам» или в помощь нуждающимся художникам.

Ричард тронул клавишу, и долларовая купюра исчезла с экрана монитора быстрее, чем прибыль от высокодоходных, но ненадежных облигаций на рынке, где наблюдается тенденция к снижению курса. Он снова просмотрел страницу с цифрами, наверное, сегодня уже в сотый раз. И снова ничего не понял.

Ричард отъехал от стола в своем обитом бархатом офисном кресле и откинул голову на спинку. Затем помассировал шею, но напряжение не спадало. Взял пультик квадрофонического музыкального центра, нажал кнопку. Кабинет заполнил голос Билли Холидей.

«Доброе утро, сердечная боль, присаживайся… »

Нет, сейчас ему было нужно что-то другое. Он снова нажал кнопку. На этот раз Бонни Рейтт выдала ему «Обильную пищу для пересудов». Лучше. И все же эти цифры на экране монитора не давали Ричарду покоя. Может, позвонить Арлину? Обычно старик кончал работу позднее его. Ричард посмотрел на часы. Уже восьмой час.

Ужин. Черт побери. Совсем забыл. Даже если выйду сейчас, все равно опоздаю.

Он быстро позвонил в бар «Бауэри», оставил сообщение, что встретится с Кейт позднее, на перфомансе. Положив трубку, сообразил, что не знает, куда ехать. Затем повернулся к компьютеру и нажал клавишу «печать».

Все-таки, наверное, следует посетить Билла Пруитта. Эта мысль понравилась Ричарду еще меньше, чем перспектива сидеть в пропитанном сыростью манхэттенском театрике, наблюдая перфоманс художника-психопата, который колотит пенисом по столу. Такое просто невозможно вытерпеть. И все же для Кейт он это сделает.

Пруитт… Как, черт возьми, этот тип пролез в Музей современного искусства? И еще имеет наглость снисходительно отзываться о художественной коллекции Ричарда, которая для тех, кто хотя бы что-то в этом понимает, является самой лучшей коллекцией современной живописи в Нью-Йорке, а может быть, и в стране. Сегодня на заседании музейного совета Ричард изо всех сил сдерживался, чтобы не вскочить со стула, схватить эту сволочь за двойной подбородок и вышибить из него дух.

При мысли о Пруитте мускулы на шее Ричарда спазматически сократились. Он выхватил из принтера страницу с цифрами так быстро, что последние несколько колонок смазались.

Надевая новый черный кожаный пиджак, Уилли кивал в такт песенке, которую исполняла известная рэп-группа «Де ла соул». Позвольте представить: Уильям Лютер Кинг Хандли-младший, это официально, а так — просто Уилли или Малыш Уилл, но это для немногих школьных приятелей, с которыми он еще водил дружбу. Прозвище приклеилось к нему в восьмом классе, когда Уилли вымахал почти под метр семьдесят и с тех пор не прибавил ни миллиметра. Свои же холсты в стиле микстмедиа [12] он сейчас подписывает сокращенно — «УЛК».

Уилли вдруг засомневался, не слишком ли это шикарно — надевать дорогой новый пиджак на какой-то художественный перфоманс в Ист-Виллидже.

А-а, к чертям собачьим! Я могу надеть все, что пожелаю.

К тому же это будет дополнено обычными черными джинсами, обтрепанные манжеты которых слегка касались массивных черных ботинок «Док Мартенс». Белую рубашку от Йохи Ямамото, еще один дорогой предмет гардероба Уилли, придется надеть обязательно. Она подчеркивает его янтарную кожу, унаследованную от матери, и зеленые глаза, генетический подарок далекого и давно забытого предка Джона Хандли, обедневшего плантатора из Уинстон-Сейлема. К тому же рубашку подарила Кейт, и ей было приятно, когда он ее надевал. Кейт, которая была ему ближе родной матери. Всегда переживала, как он одевается, правильно ли ест, достаточно ли спит. Кейт, которая написала об Уилли в книге «Портреты художников», пригласила участвовать в одной из своих телепередач на канале PBS, привела к нему в студию первых коллекционеров и музейных хранителей. А ее муж Ричард купил его первую картину, присвоив этим картине и самому Уилли столь необходимый знак качества. Кейт и Ричард, его наставники и воспитатели. Знатоки искусства. Коллекционеры. Для Уилли они значили гораздо больше, чем родители.

Что же касается настоящих родителей, то тут такое дело. Полные губы и превосходные белые зубы — это, очевидно, у Уилли от отца, которого он видел только на фотографии, красивого улыбающегося афроамериканца в форме солдата армии США. Снимок был сделан где-то в Азии, а может быть, в Африке. В любом случае отец так никогда и не появился.