Свой среди волков - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Джунор, Шон Эллис cтр.№ 6

Труднее оказалось избежать больниц. Будучи подростком, я провалился сквозь крышу и сломал запястье. А едва выучившись водить машину, испытал на себе полет через лобовое стекло. Но первый раз я попал в больницу в девять лет. Дело было так: лазая на школьной площадке, я оступился и рухнул с высоты на бетонный пол. Локоть был разбит вдребезги. Меня отвезли в госпиталь в Кингз-Линн, где я провел три мучительные недели в детской палате. Я лежал целыми днями, помирая от тоски, а сломанная рука висела у меня над головой. В соседней палате находился мальчик, который, поскользнувшись, угодил под колеса двухэтажного автобуса.

Я этого не помню, но моя мать утверждает, что каждое утро, на самом раннем автобусе, она приезжала ко мне в Кингз-Линн, за пятнадцать миль от дома, и проводила со мной весь день, а вечером уезжала обратно. На эти три недели она отпросилась с работы.

Однажды к ней подошла сиделка и сказала: «Вот уже три недели, как я вижу вас здесь каждый день, и за все это время вы ни разу ничего не съели. Позвольте мне угостить вас обедом. Я уже договорилась с кухней». Добрая женщина догадалась, что, оставшись без работы на эти три недели, мама не могла сама купить себе еды.

Дома, в деревне, мы питались отлично. Моя бабушка невероятно вкусно готовила. Каждое воскресенье она пекла пироги, и весь дом наполнялся восхитительным ароматом. В такие дни она обычно покупала яйца, вдобавок к тем, что несли наши куры. Как-то раз она не могла вспомнить, куда их положила, и, обыскав весь дом, была вынуждена отказаться от пирогов. Вечером дедушка пришел и сообщил: «Нашел я твои яйца, мать. Они лежат под курицей в саду, около верхней ограды». Это я тогда стащил их и положил под несушку, чтобы посмотреть, вылупятся ли из них цыплята.

Моя бабушка, сколько я ее помню, постоянно носила синее платье в цветочек. Когда она готовила, то всегда что-то напевала. На печи в кастрюле обыкновенно томилось рагу из овощей, выращенных дедом в нашем огороде, и жаркое из подстреленной мною в лесу дичи. Я с малых лет был обучен стрелять из ружья и орудовать ножом во время охоты. Я не боялся убивать, и меня никогда не тошнило при виде крови. Я мог совершенно спокойно освежевать и выпотрошить добычу.

В возрасте восьми-девяти лет охота была моей главной обязанностью. Бабушка собирала мне в дорогу грубо нарезанные бутерброды с сыром и холодный чай — почему-то мы никогда не пили его горячим — и говорила, что теперь я готов идти завоевывать мир. Вооружение завоевателя состояло из перочинного ножа, мотка веревки и монетки в десять пенсов. Назначение последней оставалось для меня загадкой.

На охоте я был разборчив. Дедушка научил меня, каких животных можно убивать, а каких следует оставлять в живых. Я знал, что нельзя трогать крольчих, которые выкармливают деток. Дед называл их «молочными» и узнавал с расстояния пятидесяти ярдов по усталому, неровному бегу и отсутствию меха на животе. Он объяснял мне, что в норах их ждут маленькие крольчата, которые без матери умрут от голода. Поэтому я искал молодых самцов. Охота на них приносила пользу — препятствуя чрезмерному размножению, удерживала численность вида в разумных пределах.

Философия дедушки заключалась в сохранении и поддержании равновесия в окружающем мире. Молодые неопытные фермеры стремились убивать как можно больше кроликов, потому что те уничтожали посевы. Дед убеждал их, что это неправильно, так как если искоренить один вид живых существ, другой возьмет верх, и естественный баланс будет нарушен. Он говорил, что все проблемы в природе возникают из-за вмешательства человека.

Все детство меня преследовало странное наваждение. По ночам, лежа в кровати, я был абсолютно уверен, что вижу волка за окном спальни. Скорее всего, это были просто очертания древесных ветвей, оживленные моим воображением. Смешно даже предположить, что какой-нибудь волк способен с улицы заглянуть в окно второго этажа. Но мне, ребенку, казалось, что зверь самый что ни на есть настоящий. И я его ужасно боялся. Всю ночь я с головой прятался под жестким черным одеялом, которым обычно укрывался, но не мог удержаться от соблазна подсмотреть, как обстоят дела за окном — на месте ли волк или он уже ушел? Но он всегда оказывался там, и я снова пугался до полусмерти. Точнее, это была только голова волка, с навостренными ушами, смотрящая влево. Наутро, с первыми лучами солнца, волк бесследно исчезал.

Тех животных, что окружали меня в лесу и на ферме, я изучил очень подробно — куда лучше, чем большинство моих сверстников. Но я и понятия не имел о тех видах живых существ, представители которых не встречались в наших краях. Я не смотрел передач о дикой природе, ведь у нас тогда не было телевидения. А в зоопарке я впервые побывал уже почти взрослым, лет в семнадцать. Пока я был маленьким, мы были слишком бедны, чтобы позволить себе такие развлечения. Поэтому все мои скудные знания о больших и страшных животных были почерпнуты исключительно из сказок и книг. Что касается волков, то их там всегда описывали как коварных и кровожадных убийц. Со слов бабушки я примерно представлял, как они выглядят. Эти жуткие истории всегда будоражили мое воображение. Прошло много времени, прежде чем мне удалось победить порожденный ими страх.

А вот лис я почему-то совсем не боялся. Они казались мне даже милыми, несмотря на то, что им тоже традиционно приписывались злоба и хитрость.

Как-то раз я проснулся среди ночи от шума и грохота, доносившихся со двора. Одна из старых фермерских лошадей с топотом и ржанием носилась туда-сюда по лугу. Сияла полная луна, да такая яркая, что снаружи было светло как днем. Я быстренько набросил на себя какую-то одежду, шепотом приказал Виски сидеть смирно на ее обычном месте под кроватью, а сам потихоньку выбрался из дому. Табун собрался поодаль, у самой опушки леса. Я стал осторожно пробираться в том направлении, чтобы посмотреть, что же так напугало взбесившуюся лошадь.

То, что я увидел, было похоже на волшебство. Когда я подошел совсем близко, лошади уже почти успокоились. Но угадайте, кто резвился в траве между их огромных копыт? Необыкновенно красивая лисица-мать с четырьмя маленькими лисятами! Они были так увлечены, играя в догонялки и уморительно атакуя друг друга, что, казалось, совсем не замечали моего присутствия. Подкравшись как можно ближе, я осторожно присел и замер, затаив дыхание.

Зрелище было поистине захватывающим. Прежде я никогда не видел лисиц с такого близкого расстояния. Я узнавал их по далеким отблескам рыже-коричневого среди полей или по мелькнувшему в зарослях хвосту с белой кисточкой на конце. Такое часто бывало на охоте, когда нашим собакам случалось вспугнуть лисицу и та со всех ног улепетывала с нашего пути. А теперь, в полутьме, прямо передо мною, разворачивалась сценка из жизни другого, неведомого мира, извечно скрытого от людских глаз. Я чувствовал себя посвященным, свидетелем, допущенным к созерцанию удивительной тайны.

Дома я не стал распространяться о происшествии. А на следующую ночь все повторилось снова — полнолуние, лошади и лисье семейство, резвящееся на опушке леса. Видимо, их логово было где-то неподалеку, в лесной чаще, и они выбрали себе это открытое место в качестве площадки для игр. Я снова подошел совсем близко, а они, как и накануне, будто бы не замечали меня, так что я сколько угодно мог сидеть и наблюдать за ними, замирая от счастья. Это продолжалось несколько месяцев, прежде чем лисята достаточно подросли и окрепли, чтобы отправиться искать счастья в большом мире.