Пучина боли - читать онлайн книгу. Автор: Джайлс Блант cтр.№ 68

— Да. Насчет этого вы тоже оказались правы.

— Хотя, вероятно, она не покончила с собой.

— Нет. Но как вы догадались?

— Потому что, — по крайней мере, если рассуждать поверхностно, — чувство стыда в таких случаях целиком сосредоточено на преступнике, оно не распространяется на его родных. Совсем другая история, к примеру, с длинной серией сексуальных преступлений или насилия на расовой почве: о таком супруга могла бы знать или хотя бы подозревать. У вас есть для меня что-нибудь еще? Вы именно поэтому предприняли это неожиданное путешествие сюда? Я как раз перед вашим приходом думал, что для вас, возможно, мучительно сюда являться. Все эти воспоминания о Кэтрин.

— В этом смысле мне все равно, где я нахожусь.

Кардинал открыл портфель и достал предсмертную записку Кэтрин. На сей раз он протянул врачу тот вариант, что вышел из недр электростатического детектора. Он был заключен в пластик: призрачно-белые письмена на угольно-черном фоне, маленькие отпечатки пальцев Кэтрин, усеивающие один край листа, а внизу — жирное пятно от большого пальца.

Доктор Белл надел маленькие очки для чтения и взглянул на листок.

— М-м, вы мне это уже показывали. Вижу, ее успели каким-то образом обработать.

— И тут вы тоже правы, доктор. А в нижней части — отпечаток вашего большого пальца.

Кардинал наблюдал за лицом доктора Белла в ожидании реакции, но никакой реакции не последовало. Ну разумеется, он же психиатр, он научился скрывать свои эмоции в тех ситуациях, когда другие стали бы хныкать и стонать.

Белл вернул ему листок:

— Да. Кэтрин показывала мне подобную записку несколько месяцев назад.

— Забавно, вы не упомянули об этом, когда на прошлой неделе я вам ее принес.

Доктор Белл поморщился и, сняв очки, начал массировать переносицу. Без толстых линз он выглядел странно уязвимым: демон, которого вытащили на свет.

— Я скрылся, оставив на ней свой след, не так ли? Простите меня, детектив. Готов признать, я не особенно стремился известить вас о том, что я это видел. Я опасался, что вы сочтете, будто я в каком-то смысле был слишком небрежен. Что вы подумаете, будто Кэтрин написала ее в приступе агонии, а я преспокойно проигнорировал это.

— Зачем бы мне так думать? — спросил Кардинал. — В конце концов, это всего лишь предсмертная записка. Много лет она страдала от тяжелой депрессии, только и всего.

— Ну разумеется, теперь вы сердитесь…

— Она даже показывает эту записку вам, отчаянно надеется, что каким-то образом вы поможете ей справиться с этими жуткими побуждениями. Вы с ней мило болтаете, а в конце часа отдаете записку обратно.

— Задним числом легко представить это в дурном свете.

— А в течение следующих трех месяцев эти мысли о самоубийстве, видимо, все накапливаются и накапливаются, и Кэтрин приходит к вам на прием по два-три раза в месяц, но вы ни разу не сочли, что ее надо положить в больницу. Вы даже не сочли нужным вызвать меня для консультации. Ну да, я же всего лишь ее муж, я всего лишь жил вместе с ней несколько десятков лет, зачем бы вам трудиться ставить меня в известность? И по мнению всего остального мира, у Кэтрин все просто отлично. Между тем вы-то знаете, что она планирует себя убить, но вы решаете ничего по этому поводу не предпринимать.

— Детектив, сейчас вы делаете именно те предположения, каких я боялся. Я работаю на ниве тоски и отчаяния — с людьми, страдающими невыносимой депрессией. К сожалению, они часто хотят сами оборвать свою жизнь, и иногда им это удается. Здесь нет ничьей вины. Опечаленные родные спешат вынести суждение. Я уверен, что вы в вашей работе тоже с этим сталкивались. Я читал в газете, что близкие Дорна чрезвычайно расстроены тем, как полиция отнеслась к самоубийству этого молодого человека.

— Разница в том, что наш сотрудник сделал все, что мог, чтобы остановить этого парня.

— А я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь вашей жене.

— Позволив ей три месяца таскать с собой записку о самоубийстве? Чтобы однажды вечером, посреди интересного фотопроекта, она вдруг, поддавшись импульсу, достала ее и прыгнула вниз.

— Детектив, я имею дело с депрессиями уже больше тридцати лет, и поверьте, меня уже ничто не может удивить. Сталкиваясь с этим заболеванием, можно быть уверенным лишь в одном: что оно непременно вас удивит.

— Вот как? Лично я всегда считал его омерзительно предсказуемым.

— Извините, детектив, но это определенно не так. Вы не видели, как это приближается, точно так же, как этого не предвидел я. Что касается того, как она воспользовалась запиской, которую написала ранее, то это, по всей видимости, пример вдумчивости Кэтрин. Ей захотелось воспользоваться словами, которые она написала, не находясь в состоянии перевозбуждения: воспользоваться запиской, которая выразила бы ее чувства не так грубо, как строчки, нацарапанные второпях, под влиянием минутного порыва. Возможно, вы знаете, что большинство предсмертных записок самоубийц не бывают так проникнуты заботой об остающихся на этом свете.

— Вы что, даже не подумали о том, чтобы мне позвонить, после того как она написала эту записку?

— Нет. Кэтрин не была расстроена, когда она ее мне принесла. Мы обсуждали ее, как обсуждали бы сон или фантазию. Она подчеркивала, что в ближайшее время она не намерена причинять себе вред.

— Я ей верю. Я бы увидел, что это приближается.

— Вы по-прежнему предполагаете, что существует какое-то иное объяснение ее смерти? Первоначально вы предположили, что она убита, из-за того что получили по почте омерзительные открытки. Вы подумали, что на такое способен лишь человек, убивший вашу жену. Но затем вы выследили того, кто их написал, и оказалось, что он никого не убивал. Разве это не так? Или я что-то упустил?

Я проиграл свою партию, подумал Кардинал. Лекарь припер меня к стенке: у меня нет неопровержимых улик. Ничего нет.

— Она не была расстроена в день своей смерти. — Вот все, что он сумел выдать. — Она ничем не показывала, что думает о самоубийстве.

— Но долгие годы она это показывала, всеми возможными способами. Я читал ее историю болезни, детектив. Кэтрин лежала в этой больнице более полудюжины раз: однажды — из-за маниакального эпизода, но все остальные случаи госпитализация была связана с неуправляемой депрессией. И во всех этих случаях она чувствовала, что хочет умереть, что суицид для нее — единственный выход. Для меня представляется очевидным, что она решила совершить это деяние в относительно светлом состоянии сознания, когда она сумеет, если можно так выразиться, в известной степени проконтролировать его, продумать все заранее.

— Я бы увидел, что это приближается, — снова повторил Кардинал, понимая, как беспомощно это звучит. Кэтрин, что ты натворила? Что ты со мной сделала?

— Безусловно, в вашей работе, детектив, вам встречались случаи, когда люди не замечали очевидного в отношении тех, с кем жили вместе?