Мезенцефалон - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Бригадир cтр.№ 22

Когда я вышел из бани с банкой, было уже хоть глаз коли, и теплый дождь облапил меня с головы до ног. Поставили мы с дядей Сашей банку в холодильник и разошлись до утра, приняв на грудь по рюмочке на предмет чисто попробовать.

К утру, как мы увидели, родимая отстоялась. Внизу самогонка была почти прозрачная, но сверху образовался слой сивушных масел толщиной в два пальца. Зеленоватого цвета. Отрава, одним словом.

Сивуху мы пытались слить, но она тут же опять размешалась с самогонкой так, что поймать ее стало невозможно. Плюнув на это дело, мы с утра нарезали всяких овощей на закуску и начали бухать. Вообще, была разумная мысль профильтровать. Через уголь активированный, например. Но было лень. Лето. Делать нечего. И сильная на алкоголь, господа, жажда. Рюмка за рюмкой. Выпили мы где-то половину и, заглянув внутрь себя, я понял, что пьян – безусловно, но как-то странно. Уже на следующий день, когда я по-нашему, по-научному пытался анализировать, я понял, что просто тупо отравился – и все. Но тогда, в разгар выпивона мне просто казалось, что мир несколько перекосился. Вместе с моими мозгами. Забегая вперед, хочу сказать, что такую самогонку пить вообще нельзя, если вам дорого здоровье. Но мне оно было тогда не дорого, как, впрочем, и сейчас, и как, впрочем, большинству людей во все времена. Уж так мы все устроены. Не жалеем себя. Да. Причем как-то странно не жалеем. Выборочно. Избирательно. Жрать что попало – жрем, потом бегаем по врачам и их же обвиняем. Вообще клянем всю, понимаешь, медицину. Типа – неправильная она. Копим болезни, переводим все, какие есть, в самую злоебучую хроническую форму – и всё одно ведем убойный, несовместимый с жизнью образ существования. Так было – так, вероятно, и будет всегда.

В общем, половину мы с дядей Сашей выпили, и у нас отказали мозги. Они поплыли или стали аморфными – не знаю. Я вдруг вспомнил, что дядя Саша – убийца. Простой такой советский убийца, понесший в свое время заслуженное наказание, но я не помнил, чтобы он когда-то выражал по этому поводу хотя бы легкую тень сожаления. Или даже недоумения. Ну, вроде как все в порядке. Ну, убил. Ну, отсидел. Давай-ка еще по одной. Вообще это странное опьянение, вызванное кормовой самогонкой, нанесло нашим мозгам какой-то глючный урон, и по углам кухни вдруг забегали какие-то тени. В конце концов мы с дядей Сашей, допив эту хрень, тупо поругались-подрались и разошлись по разные стороны деревни искать на жопы приключений. Каковые, конечно, не замедлили появиться. Сказать, чем я занимался остаток дня, вечер и ночь, не могу до сих пор. Но утром морда была в царапинах, желудок в коме, а голова в тисках из нержавеющей стали. Больше я кормовую самогонку не пил и никому не советую, хотя, я думаю, один хрен ее пить будут. Ибо жалеть человек себя так и не научился.

Через много лет – уже в другой деревне и уже на принципиально новом уровне – мы с друзьями гнали другую самогонку. Все дело в комплектующих и опыте. Тут ведь как. Если есть научно-исследовательский институт, то есть и химическая лаборатория. А если есть лаборатория, то есть и специальные, из химического стекла, приборы для выгонки самогона. Самый главный прибор – это, конечно, дистиллятор. Стеклянная такая труба, внутри которой другая, причудливой формы, по которой проходят пары чего нужно, а омывается эта внутренняя лучше всего из холодного крана водопровода. Получается максимально визуальный процесс. Так что очень легко контролировать. Ну, еще колбы – пяти-десятилитровые, пластиковые трубки, термометры и спиртометр для убедительности. Все это можно добыть в любом почти научно-исследовательском институте, если обожать девушек и уметь говорить чего нужно. Либо просто уметь тырить, но это уже вопрос другой морали – не советской, чуждой нам всем вместе, а равно и врозь. Короче, я никогда не любил ничего воровать, ибо и так всё давали, при правильной постановке вопроса. А вот если не давали… Впрочем, речь о самогонке.

Так вот, ученые, которые в этой деревне откровенно скучали, привезли с собой из города много химического стекла и немедленно стали ставить неожиданные для руководства института опыты, совершенно не связанные с основной работой. В первую очередь лаборанты поставили по всем правилам микробиологии три стеклянных двадцатилитровых бутыли браги, оснащенных клапанами сверху, чтобы не было посторонних процессов. А через неделю это все пошло в перегонку.

У ученых все было необычное. Даже электрические плитки. Маленькие такие, с регуляторами. Венгерские, если не спиздеть. И что самое интересное – регуляторы у этих плиток работали. Плавненько и точно. Хоть садись – жопу грей, хоть клади котлеты – жарь. Но для правильного самогоноварения ученые постановили – температуру в 80 °C держать насмерть и по этому поводу не экспериментировать. Ибо если меньше, то не испаряется спирт, а если больше, то кипит вода и получаются помои. Помои ученые не употребляют принципиально уже несколько веков.

Но маленькие плиточки включали не сразу. В первую очередь шла в ход советская плитка с закрытой спиралью, на которую ставилась большая фляга. Туда выливалось все, что круто созрело, и при тех же восьмидесяти градусах, но не так уж точно, выпаривалась в колбу жидкость, которую уже можно бухать, если бы вокруг были не ученые, а, скажем, сантехники. Или, к примеру, дворники. Жидкость была уже убойной (проверялась на местном участковом), но мутной до неприличия. Как говорят водолазы, нулевая видимость. То есть ни пса не прозрачная.

Товарный вид и качество продукту придавали так. В колбу высыпались дополнительно два химически чистых вещества. Активированный уголь (С) и марганцовокислый калий (K2 MnO4). Видимость и так была нулевая, а тут становилась и вовсе ни в Красную Армию. Совершенно черная жидкость начинала булькать. И из дистиллятора в германский литровый флакон капала жгучая слеза. Когда флакон заполнялся, он натурально светился изнутри кристальной свежестью и чистотой и имел устойчивый синий отлив.

Спиртометр определял что-то около семидесяти градусов. Иногда чуть больше. Иногда чуть меньше.

Дальнейшая судьба напитка уже зависела от настроения ученых. Иногда для цвета бросали во флакон шоколадную конфетку – она растворялась, и получался типа коньяк. Иногда корки мандариновые. Иногда лимон. Но чаще – вообще не портили амброзию и профессионально ею напивались.

Самогон и его полуфабрикаты встречались на моем пути как-то вскользь. Не любил я их и сейчас не люблю. Просто если вспоминать, то в голове возникает вязкая муть из всякой подножной и помоечной дряни. Брага из всевозможных дрожжей, из томатной пасты, из гороха, из картофеля, из сахарной пудры, из каких-то фруктов и овощей, вообще из черт знает чего. Потом это все или перегоняется, или не перегоняется. Тут уж как пьющий человек настроится. Либо дальше творит, либо сразу потребляет.

Полезность или вредность самогона я обсуждать не намерен. На мой взгляд, пить это все будут вечно. А на кой тогда обсуждения? Это как обсуждать воздух. Он бывает чистый или нечистый. Но им все равно будут дышать. Потому что он нужен каждые несколько секунд.

Сказать, что самогон нужен, как воздух, скажете вы, – это ты сильно круто загнул. Согласен. Но это у людей, волею судьбы избавленных от самогона. Если бы вы, дорогие мои, родились среди него, под знаком его, в парах его и в мерзости-радости его, то ничего другого вам бы не осталось. Воздух и есть. Не можете же вы представить себе Новый год без шампанского. Вот так вот и любитель перегоняемого напитка не может себе представить жизнь без сивушных масел и змеевика.