Гилгул - читать онлайн книгу. Автор: Иван Сербин cтр.№ 60

— Где? — не понял Саша.

— Над головой.

— Небо. Небо, затянутое тучей.

— Это не туча. Это страх. Страх, повисший над твоим городом, — спокойно ответил Леонид Юрьевич. — Тебе приходилось видеть его и раньше. Вспоминай, вспоминай, Гилгул. Это важно. — Он снова затянулся. — Конец прошлого века. Англия. Доктор Рослин Д'Онстон. Вспоминайте. Это гораздо проще, чем кажется. Вы были очень дружны с лондонской богемой. Кое-кого лечили. Среди пациентов, в частности, был чудаковатый молодой человек, писатель и философ. Звали его Роберт Льюис Балфур. Помните? Саша кивнул. Воспоминания рождались в его голове сами по себе. Его память была подобна рыбаку, выдергивающему рыбу из темной воды. Он действительно вспомнил мрачноватого молодого человека, вечно озабоченного собственным здоровьем. Помнится, тот особенно страдал желудком и вызывал к себе доктора Д'Онстона минимум дважды в неделю.

— Роберт Льюис Балфур Стивенсон, — прошептал Саша.

— Верно. Вы рассказали ему о своей жизни, и он написал роман о докторе Джекиле и мистере Хайде. Потрясающая история о Добре, которое, превращаясь в злодея Хайда, убивает людей. Там-то были прямые намеки на вашу персону. Например, Роберт Льюис назвал истинную профессию Гончего в той жизни. Джекил был доктором. Очнувшись, он, как и вы, не помнил поступков Хайда. И, кстати, в первом варианте рукописи доктора звали не Джекил, и даже не Джек Килл, — как во втором варианте, — а Джек Кэтч‹$FИмеется в виду роман Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Игра слов: «Kill» — убивать. «Jack Ketch» — палач. «Hide» — прятаться. Здесь — «прячущийся».›. Название, как и сам роман, полны метафор. Прочтите его внимательно, Александр Евгеньевич. Он о вас. Позже Стивенсон рассказал вашу историю своему знакомому, тоже писателю, Оскару Фингалу О'Флаэрти Уилсу Уайлду, и в тысяча восемьсот девяносто первом году Уайлд закончил свой «Портрет Дориана Грея». Этот роман тоже о вас. — Леонид Юрьевич затянулся последний раз, затоптал окурок и продолжил: — Точнее, о человеке, захотевшем жить вечно. Так и случилось. Грей перестал стареть, вместо него старел портрет. Так вот, под портретом Уайлд подразумевал вашу, Александр Евгеньевич, душу. А теперь вспомните, чем заканчивается каждая из четырех вышеназванных книг?

— Смертью главного персонажа, — пробормотал Саша.

— Именно. И Шекспир, и Гете, и Стивенсон, и Уайлд знали, что ничем не могут помочь Гончему. Их книги были скорее напоминанием вам и предупреждением всем остальным — Зло хитрее любого из смертных. Кстати, — Леонид Юрьевич посмотрел по сторонам. — Раз уж мы все равно разговариваем, не могли бы вы все-таки опустить руку? Люди ведь смотрят, неудобно. Могут не так понять. И потом, если бы я решил кинуться на вас с ножом, поднятая рука меня не остановила бы.

— Пожалуй. Саша опустил руку. Но продолжал внимательно следить за собеседником.

— Так вот, — удовлетворенно продолжал Леонид Юрьевич. — Мой оппонент поступил очень разумно. Он предупредил вас о предстоящем несчастье, а затем толкнул под машину. Вы должны были поверить в то, что это сделал я. Отсюда вывод: именно я — ваш противник. Я, а не он.

— Я в это поверил, — сказал Саша.

— Значит, его трюк удался, — пожал плечами собеседник.

— Не знаю, — пробормотал Саша. — Я уже ничего не понимаю. Кому из вас верить, кому не верить.

— А вы прислушайтесь к своей душе. Предвестник может обмануть разум, но не душу. Душа никогда не лжет. И еще… — Он сунул руку за пазуху и достал небольшую склянку. — Смотрите. — В склянке плескалась прозрачная жидкость. — Знаете, что это?

— Откуда же мне знать? Кислота. Или водка.

— Прошу прощения. — Леонид Юрьевич откупорил склянку, сделал два шага вперед и оказался в полуметре от Саши. — Понюхайте.

— Зачем?

— Понюхайте, понюхайте. Саша взял склянку из рук собеседника, понюхал.

— Не пахнет.

— Она и не должна пахнуть. — Леонид Юрьевич забрал бутылочку и вдруг резко выплеснул жидкость под ноги Саше. — Это святая вода, — объяснил он, пряча склянку в карман. — Я набрал ее сегодня утром в церкви. Если бы мне была нужна ваша смерть, я бы сейчас полоснул вас по горлу. Вы что-то слишком неосмотрительны для Гончего. — Саша быстро отступил назад. — Это вам не помогло бы. Совсем необязательно убивать Гончего на Святой земле. Достаточно пролить там его кровь. — Леонид Юрьевич отошел в сторону. — Не стану вас смущать. А то вы, чего доброго, решите, будто я хочу вас убить. Саша молчал, глядя на собеседника исподлобья.

— Ладно. Допустим, я вам поверю. И что же дальше?

— Дальше, — ответил Леонид Юрьевич. — Дальше вы должны освятить четвертый бокс двенадцатого этажа института и убить Предвестника. Способ я показал. Его кровь прольется на Святую землю и все закончится. Или же сделать так, чтобы его освободили, потом заманить на освященное место и убить там. Но прежде вам придется убить женщину, носящую в себе его последнего, шестого, сына. Иначе он возродится в собственном семени.

— Стоп, — поднял обе руки Саша. — Подождите. О чем вы говорите? По словам Потрошит… Анг… то есть вашего оппонента, я убил уже всех, кого было нужно.

— Нет, — покачал головой Леонид Юрьевич. — Вспомните настоящего Потрошителя. Он убил шестерых женщин. Каждый раз их шестеро! Поймите, шесть — число Зла. Шесть женщин. Шесть детей от шести женщин. И Шестой ребенок — предвестник. Шестой из шести и от шести! 666! Вы же знали это! И даже написали самому себе в «Откровениях»! Три «всадника» — три представителя знати. Черный, белый и желтый — по цвету рас. Негроид, европоид и азиат. Четвертый — всадник бледный. Аристократ. Он будет повелевать первыми тремя. Пятый — сам Предвестник. Шестой — ОН!

— «Откровения Иоанна Богослова»? — спросил Саша.

— Да, — с жаром воскликнул Леонид Юрьевич. — Вы написали их для себя.

— Но вы говорили, что я написал «Благовествование»?

— Вы написали обе эти книги на случай, если в какой-то жизни родитесь служителем церкви. Служитель церкви побрезговал бы даже в руки взять ваше «Благовествование»! Вот тогда-то вам и пришлось бы воспользоваться «Откровениями».

— Ну, может быть, — с сомнением отозвался Саша.

— Это точно! — поправил его Леонид Юрьевич. — Иоанн — имя, практически одинаковое для всех народов. Иван, Жан, Иоганн, Джон и так далее. Иметь такое имя — все равно что не иметь никакого. Богослова вы выбрали как знак, что написанное — от Него!

— И значит, есть еще шестая женщина?..

— А как иначе ваш друг Костя поймал бы Потрошителя? И что вы делали в том месте, где они схватили Предвестника?

— Я там не был, — воскликнул Саша, делая еще шаг назад.

— Ты там был, — жестко ответил Леонид Юрьевич, подступая к нему. — Был. Стоял в стороне и смотрел. Только ты забыл про убийства так же, как и про все остальное! Хватит прятаться, Гилгул. Пора открыть глаза! Время пришло!