Сад радостей земных - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 132

Ее навещал Кларк. Приезжал на своей машине почти каждую неделю. По воскресеньям угощал ее обедом в ресторане – ресторан помещался в большом белом здании, у входа стоял чернокожий швейцар во фраке. Клара в эти часы бывала рассеянной, недовольной, казалось – это тяжело больной человек, который со страхом ждет нового приступа страданий. Случалось ей опрокинуть стакан с водой – и она расширенными глазами следила за струйками, сбегающими со стола, словно свершилось непоправимое и надо вытерпеть до конца.

Кларк сажал ее в машину и катал по аллее вдоль побережья. Иной раз вел машину, а по лицу текли слезы. Клара сидела неподвижно, сложив на коленях руки в перчатках. Кларк рассказывал ей о своих детях, о жене, о том, как идут дела на лесном складе и как теперь все по-другому. Говорил и о прошлом. Клара как будто прислушивалась. С годами Кларк стал навещать ее реже, порой не появлялся целый месяц. Но всегда он снова приходил – и всегда приходил один. Чуть что – и прослезится. Большой, грузный, солидное брюшко выпирает над туго затянутым поясом. Лицо всегда красное, и в нем – странная смесь горячности и нежности.

– А помните, – начинает он и несколько минут вслух предается воспоминаниям. Клара смотрит в сторону, а он с увлечением продолжает: – Помните… Помните, как папа… Помните, как мы волновались, когда…

Он притворялся, будто не замечает, как злится Клара, когда он приходит к ней посреди какой-нибудь телевизионной передачи. Кларе уже перевалило за пятьдесят; она располнела. У губ легли резкие морщины. Кларка поражало, что она так быстро состарилась, но понемногу он забыл, что когда-то она была другая, и ему уже казалось, будто это и есть его родная мать, ведь ту он совсем не помнил. Он уводил Клару от телевизора (она занимала отдельные, очень дорогие комнаты с окнами в парк) и сидел с ней там, в парке, раздвинув толстые ляжки, упершись локтями в колени, и горевал о прошлом. Спрашивал Клару о самочувствии, и она отвечала тягуче, равнодушно, лениво, но обстоятельно, со всеми подробностями:

– Иногда голова кружится. Не могу сама искупаться, нянька помогает. А все еда, кормят плохо, мне надо чего-нибудь получше. Боюсь оставаться одна, по ночам все думаю, вдруг опять разобьет паралич, а до утра никто не придет. Ночью уж очень тихо. Я прямо слышу, до чего тихо…

В теплую погоду они шли погулять. Считалось, что Кларе прогулки полезны, так уверял врач. Он без стеснения сказал Кларку, что она не выйдет из лечебницы до конца своей жизни, а сердце у нее крепкое, и протянет она еще долго, успеет прожить все деньги, что у них остались. Денег было много, ими распоряжался какой-то попечитель, и все они уходили на содержание Клары в этой лечебнице. В дни, когда у Клары бывало хорошее настроение, Кларк говорил ей, как им повезло, что она устроена именно здесь, ведь это лучшая лечебница на весь штат, Клара и оглянуться не успеет, как выйдет отсюда здоровехонькая – и прочее в том же духе. Однажды они вот так гуляли, и вдруг сзади накатили на велосипедах две девчонки лет по тринадцати. Лица у обеих диковатые, чумазые и какие-то чужие, словно они иностранки. Клара замешкалась, не посторонилась, и одна девчонка заорала:

– Берегись, ты, старая ведьма!

До самого вечера Клара была молчаливей обычного. Сидела, сложив руки на коленях, притихшая, безмолвная, горестно думала о чем-то. Кларк пытался с ней заговорить, она словно не слышала. Он смотрел на нее – и горло перехватывало… он тоже горевал, а жена не понимала, о чем тут горевать и с какой стати он ездит в такую даль навещать эту старуху… а Кларк ничего не мог ей объяснить. И еще много лет, сколько будет жива Клара, он будет к ней ездить, хоть она иной раз даже не оторвется от телевизора и не поглядит в его сторону.

По-видимому, больше всего ей нравились передачи, в которых люди дрались, раскачивались в петле, стреляли друг в друга, бешено мчались в быстроходных машинах, снова и снова убивали врагов, так что под конец предсмертные хрипы злодеев слились в размеренную, хорошо знакомую мелодию, ее перебивали только вопли труб и саксофонов, возвещающие о новой рекламе, но рекламные объявления с годами менялись мало.