Ангел Света - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 96

— Изабелла, принести вам чего-нибудь выпить?

— Ваша дочь прелестно выглядит, Изабелла…

— Мы так давно не виделись… по-моему, что-то около…

— …давно.

— Черт побери, он пошел в другую сторону. Так чего бы вы хотели?

— Кирстен, а ты чего хочешь? Чего-нибудь летнего, легкого? Бокал белого вина?

— Нет, благодарю вас, — с отсутствующим видом отвечает Кирстен, не отрывая взгляда от цветка.

— Перье, фруктового сока…

— Нет, — говорит Кирстен.

Они отходят, и она остается одна изучать кактус. Она слышала и раньше о расцветающем ночью цветке — собственно, слышала и об огромном кусте миссис Лейн, — но, насколько она помнит, ей ни разу не довелось видеть цереус, и, безусловно, она ни разу не видела, как он цветет.

«Я заеду за тобой сегодня вечером, приблизительно на закате», — сказала Изабелла по телефону. Голос ее звучал ровно, даже твердо. «Весело». «По-матерински», но «без нажима». Она не казалась испуганной, она не казалась исполненной решимости, не казалась даже «стремящейся примириться». «Маленький сюрприз, несколько необычная поездка, — сказала Изабелла. — Всего на час — на два».

«Ты приедешь одна?» — спросила Кирстен.

«Я никуда не езжу одна», — сказала Изабелла.

«Ты никуда не ездишь одна? — повторила Кирстен, пораженная странной интонацией в голосе матери. — Но… как это понимать? Почему ты это сказала?»

«Потому что это правда», — ответила Изабелла.

«Но… я не понимаю».

«Поймешь».

Кирстен долго стоит, сжимая телефонную трубку и обливаясь потом, не в силах вымолвить ни слова. Она знает, думает Кирстен, она знает, что мы с Оуэном задумали. Кирстен крепко вцепилась в телефонную трубку, сердце ее так колотится, что она боится потерять сознание, затем, успокоившись, она решает — нет, должно быть, я не так поняла; просто она боится, просто боится — всего.

А Изабелла продолжает разговор — весело, по-матерински и убежденно: ведь в конце-то концов, она просто предлагает проехаться, приятно провести вечер, мать с дочерью — что тут анормального?.. Никакой ненависти, никакой подозрительности, никакого сознания опасности.

«Я заеду за тобой приблизительно на закате. Это у нас займет не больше одного-двух часов, — сказала она ласково, как если бы Кирстен снова стала маленькой девочкой, которая из упрямства отказывается от удовольствия. — Это сюрприз, — сказала Изабелла. — Так на закате».

«На закате, — нервно рассмеявшись, повторила Кирстен. — Почему ты делаешь на это такой упор? Странная манера назначать свидание».

«Потому что я уже не помню, когда теперь садится солнце, — сказала Изабелла, — а наш сюрприз связан с закатом солнца. С наступлением сумерек».

«Что же это за сюрприз?» — спрашивает Кирстен.

«Это ведь уже не будет сюрпризом, если я тебе все расскажу, верно? — сказала Изабелла. И «веселые» нотки в ее голосе перешли в тихий наигранный смешок. — Давай мы заедем за тобой, Кирстен, это всего на какой-нибудь час или два, здесь, по соседству, я обещаю тебе не спрашивать про Оуэна и не пытаться увезти тебя домой… Я думаю, сюрприз покажется тебе очень красивым».

«Ты так думаешь», — бормочет Кирстен.

И вот теперь у нее на глазах раскрываются цветы, и они действительно красивы, в них есть что-то совершенно необыкновенное, и Кирстен снова видит себя ребенком, разглядывающим тропические растения в ботаническом саду, Мори держит ее за руку, и нет никакой Изабеллы нет Оуэна воздух теплый густой и влажный там огромные каучуковые гигантские папоротники с такими чудесными острыми листьями она прижимается к одному из них лицом и чувствует лбом легкое покалывание — покалывание которое отдается во всем ее теле и хочется смеяться и чихать.

Она пересчитывает цветки. Четырнадцать. Из них десять уже раскрылись или почти раскрылись. Растение действительно из породы кактусов — это ясно, оно футов на семь возвышается над своим глиняным горшком (который вкопан в землю). Довольно уродливое. Собственно — она немного отступает, чтобы лучше судить, — даже чудовищное. Каждый отдельный цветок прекрасен, но само растение, подпертое палками, чудовищно.

— Прекрасный урод, — шепчет Кирстен.

Она окидывает взглядом террасу, слегка склонив голову, быстро переводя взгляд с одного на другого. Высокая тоненькая Кирстен Хэллек. Дочь таких-то. Да, такая жалость, верно. Но она уже поправилась. Явно поправилась. На ней белые брюки, обтягивающие маленькие высокие ягодицы, и красная кофточка — из тех тонких муслиновых вещиц, что распродают по дешевке на «восточных» базарах; ворот как бы ненароком распахнут, обнажая тощую шею и рождение маленьких бледных грудок. Даже самые доброжелательные родственники и друзья семьи, как и прочие вежливые лгуны, не могли бы сказать, что Кирстен «снова» стала прехорошенькой, но ее лицо словно вырезано скупым резцом — острые скулы, в упор смотрящие осуждающие глаза — и привлекает внимание даже случайного наблюдателя. Такое впечатление, что она жестко контролирует свои действия, сдержанна, до озверения спокойна. Когда волосы падают ей на глаза, она отводит их назад таким медленным жестом, что он кажется заученным…

— Красивый урод, — повторяет Кирстен с улыбкой.

Это будет сюрприз, обещала ей мать. Для тебя.

Для меня, мамочка? Для меня?

Для тебя.

Для меня, мамочка?.. И больше ни для кого?

Для тебя, душенька, и больше ни для кого.

И тыне сердишься на меня, ты не хочешь меня наказать?..

Ну, детка моя, с чего бы вдруг мне тебя наказывать?.. С чего вообще кому бы то ни было тебя наказывать?

Жестокая Изабелла, коварная, ехидная Изабелла, возможно, она была тайной свидетельницей того, что происходило в тот день на квартире у Ди Пьеро, возможно, она слышала испуганные всхлипывания Кирстен — или Тони потом забавы ради рассказал этот эпизод своим вашингтонским друзьям?.. Храбрая маленькая, худенькая маленькая девственница Кирстен Хэллек, заставившая себя все выполнить и не поморщиться, не разразиться потоком детских слез, хотя потом все это было.

Ди Пьеро пришел в ярость. Ди Пьеро все это отнюдь не забавляло: она ведь не сдержала обещания не плакать; а кроме того, несмотря на всю свою браваду, она и вела себя далеко не лучшим образом. Уходя же, она не без яда заметила, что знает теперь, почему Изабелла называет его «красивой свиньей», — правда, она не понимает, при чем тут «красота».

«Не ставь себя на одну доску с твоей матерью, моя дорогая, — лениво протянул Тони, даже не трудясь проводить ее до двери, — вы с Изабеллой — из разных лиг».

Сегодня, ближе к вечеру, в обычное время Оуэн позвонил ей, чтобы спросить, нет ли чего-нибудь «новенького», и Кирстен чуть не захлебнулась от волнения, ибо как раз сегодня ей наконец было что ему сообщить.