Заговор стервятников - читать онлайн книгу. Автор: Елена Басманова cтр.№ 52

— Господь с вами, барин, — Прасковья перекрестилась.

— Господин Вирхов, — подоспел Поликарп Христофорович, — со слов свидетелей мною записаны новые показания, они проливают дополнительный свет на отравление Минхерца.

Расспросив самолично дворника и кухарку, Вирхов выяснил следующее: днем дворник Селифан Клушин поднялся на крышу скидывать снег и обнаружил, у одной из печных труб снег притоптан, а около — крышка от бочки и моток провода с чугунным шаром на конце. Получалось, кто-то орудовал у дымовой трубы, как раз у той, что связана с дымоходами вирховской квартиры, мог и набезобразничать. Впрочем, теперь сама Прасковья во всем сомневалась: в каком положении были вьюшки, когда она уходила вечером и когда она утром вошла в удушливую квартиру, не помнила, двигала ли она их, потеряв голову…

— Тьфу ты, — Вирхова охватило раздражение, — ну и бестолочь. Ничего не понять. А откуда взялась крышка от бочки? Впрочем, все равно. Чтобы с крыши повредить мой дымоход, надо быть сильно грамотным.

Утомившийся Тернов давно перестал молотить языком и восторженно пялился на вернувшегося начальника. Тот отпустил Прасковью и дворника и обернулся к Загнобийло.

— Итак, Остап Тарасыч, докладывай, с чем пришел.

Загнобийло огладил пышные черные усы, концы которых свисали ниже подбородка.

— Вам известно, Карл Иваныч, у меня на участке баловства нет. Народ у меня смышленый, бузить остерегается — научен горьким опытом. Обо всех непорядках мне сообщает. Так вот. Один из моих людей нашел на помойке автомобильный руль. Другой — через несколько дворов — огромные очки в желтой кожаной оправе, автомобильные. А третий углядел в жерле водосточной трубы нечто черненькое и выволок кожаную перчатку.

— Ну и что? — поторопил Загнобийло Вирхов.

— Вычертил я на бумаге траекторию точек, где обнаружены все эти предметы, — Загнобийло снова огладил усы и протянул Вирхову исчерченный лист, — определил направление движения и возможный радиус поисков преступника.

— Похоже, находки связаны с взрывом автомобиля, — Вирхов сосредоточенно изучал самодельную карту.

— Я же говорил вам, Карл Иваныч, — встрял Тернов, — что водитель с рулем вывалился из машины!

Вирхов поморщился, как от зубной боли и изрек:

— Мало ли что кто мне говорит? Вон Кронберг уверял, что Шевальгин глухонемой, а у вас заговорил. Да и Фанфалькина шахматистом аттестовал, а профессор Муромцев утверждал мне противоположное. Продолжайте, Остап Тарасыч.

— Слушаюсь, ваше превосходительство. Попервоначалу я думал, это эсеры балуют, их расплодилось, что крыс. Однако опросил глазастых жильцов и выяснил: кое-кто кое-что видел. И вышел я на известного вам сынка хозяина трактира «Чарочка». Это меня смущает. Сынок-то в связях с эсерами не замечен. Хлопчик правильный, безвредный. В шахматишки играет. С парубками. Собираются в задней комнате трактира.

— А что за дружки? — спросил Вирхов. — Студенты?

— Двое вроде как студенты. А третий рохля, тюха, из рода черепашек, медленный, сонный.

— Так что ж ты хочешь, Остап Тарасыч?

— Тай думку и гадаю, — Загнобийло поскучнел. — То ли идти с обыском? То ли нет? А ну как в лужу сяду? Да и ночь уже, поздно… Хозяин-то «Чарочки», поп-расстрига, гневлив… Так и разбрелись, уж, верно.

— Та-ак… — холодея, протянул Вирхов, — а сынка его не Дмитрием кличут?

Остап Загнобийло помертвел.

Вирхов испытывал хорошо знакомый ему внутренний трепет: он не сомневался, что с помощью ретивого служаки вышел на след банды «Черный сапсан», соединялось все в единую цепь: «Лейнер», «Семирамида», шахматный клуб, автомобильная мастерская, «Чарочка». Посовещавшись с Остапом Загнобийло, решили, что ночью в закрытом и пустом трактире делать нечего, а вот приглядеть за ним стоит, дождаться, когда в «Чарочке» соберутся подозрительные личности, и тогда уж устроить облаву. И привлечь к ней и городовых, и тайных агентов, которых кандидат Тернов отправил мерзнуть по адресам бесполезным.

Отпустив Загнобийло, Вирхов не стал делать никаких внушений своему истерзанному помощнику, а предпочел лечь на черный служебный диван и попытаться, укрывшись шинелью, заснуть.

Горя желанием с утра быть под рукой у начальника, Тернов тихонько выскользнул в смежную комнату, где имелось местечко и для него, и для Поликарпа Христофоровича, чтобы прикорнуть до утра. Засыпая, он предвкушал момент, ради которого пришлось столько вытерпеть, — поимку дерзких бандитов. Он представлял, как с револьвером в руке возникнет на пороге соколиного гнездышка. Последней мыслью его было то, что на несколько дней он станет героем газетных репортажей…

Но утром, когда его поспешно и бесцеремонно растолкал Поликарп Христофорович, мечты его рухнули. Вбежав в вирховский кабинет, он застал свеженького и отдохнувшего начальника в страшном гневе.

— Я же просил, я же требовал, — кричал он на письмоводителя, — достать мне Куприна из-под земли! Вместе с его пуделем! И почему Фрейберг не пришел? Чем он занимается?

— Господин Фрейберг сослался на неотложные дела, — промямлил Поликарп Христофорович. — Сказал, что вы сами справитесь. Только будьте очень осторожны, не ходите один и не обращайте внимания на монгольские черты лица Куприна.

— Что? — взревел Вирхов. — Он надо мной издевается? При чем здесь монгольские черты? Хотя… Да, Куприн имеет азиатский тип лица. Черт! Что все это значит? Павел Миронович! Что вы стоите как столб? Читайте!

Вирхов сунул в руки кандидата смятые страницы «Петербургского листка». Сначала на глаза Тернову попалась статья о событиях на Дальнем Востоке, затем траурное сообщение о безвременно скончавшемся вчера профессоре фон Арке. И рядом на первой полосе объявление возмутительного содержания: «Сегодня в полдень следователь Окружного суда г-н В-въ принесет публичные извинения безвинно посаженному им на скамью подсудимых Трифону Кошечкину. Церемония покаяния состоится по месту жительства Кошечкина, на Петербургской стороне».

— Черт знает что такое! — буркнул Вирхов. — И снова подписано Куприным и Манычем! Как это понимать? Что за шутки?

— Репортера Куприна разыскать не удалось. Сказали, что он вместе с Манычем ищет пуделя, — оповестил дрожащим голосом письмоводитель.

— Может, он специально помещает ложные объявления, чтобы потом писать сногсшибательные репортажи. Наверное, на выпивку не хватает, — предположил Тернов.

— И ради сногсшибательных репортажей и выпивки газетчик собирает толпу, в которую врежется автомобиль с динамитом? — саркастически заметил Вирхов.

— О нет, — Тернов поспешил успокоить начальника, — он просто строчит газетные утки. Карл Иваныч, никаких автомобилей у избушки Трифона Кошечкина, уверен, не появится. Все уже привыкли к купринским шуткам, никто не поверит в эту чушь.

Тернов с презрением швырнул «Петербургский листок» на стол и отряхнул руки.