Ангел Паскуале. Страсти по да Винчи - читать онлайн книгу. Автор: Пол Дж. Макоули cтр.№ 22

Рафаэль опрокинул свое вино залпом, протянул стакан, чтобы его снова наполнили, и вяло произнес:

— Что вы думаете, Никколо? Скажите правду. Вы знаете, я уважаю ваше мнение. Кто убил моего друга?

— Честно говоря, я еще не пришел к окончательному выводу, единственное, в чем я уверен, — убийцы в этом доме нет.

Толстяк у камина сказал:

— В нем есть только двести тысяч моих товарищей флорентийцев, и каждый из них с ножом за поясом и жаждой убийства в сердце.

— Замолчи! — Рафаэль ударил кулаком по кровати. Вино выплеснулось из стакана и растеклось по покрывалу. Женщина рядом с ним зашевелилась, но не проснулась. — Замолчи, — повторил Рафаэль, уже тише. — Джованни, ты прекрасный художник, особенно тебе удаются животные, но в данный момент ты не видишь дальше собственного носа. Я любил Джулио больше всех вас, и он мертв. Я хочу найти того, кто его убил, но еще сильнее я хочу, чтобы вы все вернулись домой целые и невредимые. Мы жертвы какого-то ужасного заговора, наши враги повсюду… но ведь нет ничего, что мы не смогли бы преодолеть, разве не так? Еще день, два дня, и Папа Лев будет здесь. А пока необходимо соблюдать осторожность. Вы все знаете, чего стоила мне моя слава. На каждого поклонника найдется два человека, которые заявят, что я всего лишь подражатель, я только копирую Перуджино, я ворую у Микеланджело. Я, чьи идеи похищали чаще, чем у многих других, чьи работы копируют и печатают во всех странах, не имея моего разрешения! — Он перевел дух, явно стараясь успокоиться. — Никколо, что вам известно?

Никколо дождался, пока внимание всех присутствующих обратится на него.

— Из моего опыта следует, — начал он спокойно, — что лучший способ узнать, как человек оказался жертвой убийства, — двигаться назад, начиная с момента его гибели. То есть узнать, что он говорил, что делал, что говорили ему и кто. Выяснить, кто его ненавидел, кто его любил, узнать, кто его враги и друзья. Я хотел бы поговорить с вами и вашими учениками, если позволите, обо всем, что происходило с Джулио Романо с момента его прибытия во Флоренцию. Это для начала.

— Вы хотите очень многого, — сказал Рафаэль.

— Прошу меня простить, но я интересуюсь только потому, что знаю, как много ваш друг значил для вас.

— И только? Вы понятия не имеете, сколько вам придется потрудиться, чтобы вернуть хотя бы одну десятую того, что значил для меня Джулио. — Рафаэль склонил голову, выслушивая тайные нашептывания седоволосого. — Все, чего я хочу, — сказал Рафаэль, — чтобы ваш помощник подождал за дверью, пока вы будете задавать нам вопросы, Никколо.

Паскуале вспыхнул от гнева:

— Кажется, римляне обожают таинственность! Если я слишком откровенен, прошу меня извинить, не могу иначе, ведь я всего лишь простой флорентиец.

Седой человек произнес примирительно:

— Лично я из Венеции. А что касается таинственности, я слышал, флорентийцы обожают тайны больше всего на свете, особенно когда это чужие тайны.

— Прошу прощения, синьор, — сказал Паскуале, — мы не были представлены. Если вы из Венеции, значит, вы обожаете тайны больше любого римлянина и, конечно же, больше любого жителя Флоренции. Ваш город — город тайн.

— Лоренцо мое доверенное лицо, — сказал Рафаэль. — Я целиком полагаюсь на него. Прошу вас, молодой человек, подождите снаружи. Баверио, — обратился он к мальчику, который принес вино, — проводи друга моего друга.

— Все в порядке, — сказал Никколо Паскуале и прибавил шепотом: — Я потом все расскажу.

— И скажи им, чтобы принесли еще дров, — добавил толстяк, когда мальчик-слуга повел Паскуале к двери. — Воздух во Флоренции нехорош, но я забыл, что холода во Флоренции еще хуже.

— Они не хотели вас обидеть, — сказал мальчик Паскуале, когда они вышли из комнаты. — Мой хозяин уверен, что из-за своей миссии здесь он находится в смертельной опасности, и все его ассистенты убеждены, что их перережут одного за другим. Мы ведь художники, а не солдаты и не послы.

— Но вы же облечены некой миссией, — сказал Паскуале. — Мы так и предполагали.

Баверио казался несчастным: насупленное лицо, напряженные плечи.

— Извините, я ничего в этом не смыслю. Вот, присядьте здесь, я принесу вина, и мы поговорим. Я хочу помочь.

Они пришли в комнату, где у холодного очага дремали черные охотничьи псы. Паскуале сел на резной стул, позволил собакам обнюхать свои руки и потрепал их висячие уши. У его отца было две такие собаки, в своих деликатных пастях они могли принести подстреленную певчую птичку, не повредив на ней ни перышка. Гнев Паскуале прошел. Он ощущал только усталость.

Баверио принес кувшин вина и круг твердого сыра. Паскуале отрезал кусок сыра и принялся откусывать от него, запивая каждый кусочек вином. Баверио наблюдал за ним. На мальчике была бархатная туника в темно-зеленую и черную полоску, с затейливыми пряжками из той же материи штаны и черные чулки. Золотой венец покоился на копне жестких каштановых волос.

Паскуале вспомнил венец, который Россо надел на голову ему, но только венец Баверио был из чистого золота. Паскуале сказал мальчику, что тот выглядит скорее как наследник престола, а не слуга, и спросил, художник ли он.

— Я немного рисую, но не очень хорошо.

— Каждый, кого как следует учат, будет в итоге рисовать хорошо. Конечно, при таком учителе, как у тебя…

— Тогда, наверное, мне не хватает честолюбия. Мне достаточно просто служить моему хозяину всем, чем могу.

— Ты сказал, что хочешь помочь. Может быть, ты расскажешь мне… Ты знаешь, зачем Джулио Романо пошел в башню?

Баверио покачал головой:

— Я помогал мастеру совершать вечерний туалет, когда мы услышали крики. Мы выскочили, все мы, и только тогда поняли, что Джулио среди нас нет. Но как он оказался в башне, что за сообщение отправлял…

Паскуале решил рискнуть, посчитав, что одна откровенность может стоить другой.

— Джулио Романо не отправлял никакого сообщения, но, возможно, он подавал знак, просто зажигая лампы на сигнальных крыльях. Знак кому-то за пределами палаццо, кому-то, кто ждал момента, чтобы прийти, или хотел узнать, безопасно ли сюда идти.

Баверио заговорил, волнуясь:

— Вы не имеете права думать, будто Джулио мог предать мастера! Он был лучшим другом учителя, мастер, который из одной только чистой любви служил своим талантом учителю, выполняя его заказы. Послушайте, Паскуале, если Джулио был убит кем-то не из палаццо, как предполагает синьор Макиавелли, тогда зачем Джулио подавать знак, что этот кто-то может беспрепятственно войти? А если кто-то пришел на условленный сигнал, зачем тогда он поднялся на башню, убил Джулио и сбежал?

— Думаю, именно поэтому у Никколо и появились вопросы. Это как картон для фрески. У нас есть общие контуры, но нет деталей. Вряд ли Джулио задумывал причинить вред твоему учителю или кому-то из своих друзей, Баверио, но, возможно, он допустил ошибку, выбирая союзников для дел, которые были ему поручены.