Час убийства - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Гарднер cтр.№ 91

Не успел Куинси выйти из здания к ждущим в машине Рейни и Hope Рей, как зазвонил его сотовый телефон. На связь с ним вышел Кэплан из Квонтико.

— Арестовали вы Эннунцио? — спросил особый агент.

— Преступник не он — ответил Куинси. — Займитесь его братом.

— Братом?

— По словам Эннунцио, его старший брат тридцать лет назад убил их мать. Сжег заживо. Эннунцио с тех пор его не видел, но брат оставил на могиле родителей письмо с тем же текстом, что и письма, которые рассылал Экокиллер.

— Куинси, судя по личному делу Эннунцио, брата у него нет.

Куинси, стоявший возле Рейни, выпрямился.

— Может, он уже не считает его братом. Прошло тридцать лет. Расставание их вряд ли было трогательным.

Пауза.

— Не нравится это мне, — заговорил Кэплан. — Что-то тут неладно. Послушайте, я звоню потому, что только закончил разговор с секретаршей Эннунцио. Оказывается, два года назад он брал трехмесячный отпуск для трепанации черепа. У него удалили опухоль мозга. По словам секретарши, Эннунцио полгода назад снова стал жаловаться на головные боли. Она очень беспокоилась о нем.

— Опухоль…

— Тут вы дока, но опухоль мозга может влиять на поведение, верно? Особенно возникшая в определенном месте…

— При мозговых травмах или опухолях, — негромко произнес Куинси, закрыв глаза и быстро соображая, — часто наблюдается разительная перемена в поведении субъекта, мы именуем ее повышенной раздражительностью. Обычно тихие люди становятся вспыльчивыми, агрессивными, употребляют бранные слова.

— Может, даже начинают убивать направо и налево?

— Несколько случаев массовых убийств было, — ответил Куинси. — Но это холодное, расчетливое… Потом, опухоль способна вызывать психотические эпизоды, подготавливать почву. Особый агент, вы у компьютера? Можете найти имя Дэвид Эннунцио? Сведения о рождении и смерти, округ Ли, штат Виргиния.

Рейни глядела на него с любопытством. Нора Рей тоже.

— Разве имя доктора Эннунцио не Дэвид? — прошептала Рейни.

— Мы приняли это на веру.

— Приняли на веру?

Глаза ее округлились, и Куинси догадался, что она уже поняла. Почему нельзя ничего принимать на веру, ведя расследование? Потому что это превращает нас в ослов. Кэплан заговорил снова.

— Судя по некрологу, Дэвид Джозеф Эннунцио погиб четырнадцатого июля семьдесят второго года, в возрасте тринадцати лет. Сгорел в доме вместе с матерью. Из всей семьи остался в живых… Господи! Франклин Джордж Эннунцио. Доктор Фрэнк Эннунцио. Куинси, брата у него нет.

— У Фрэнка Эннунцио был брат, но он убил его. Убил брата, убил мать — черт его знает, может быть, и отца тоже. Потом много лет скрывал свое преступление и старался все забыть. Пока в голову не пришло нечто еще более безумное.

— Арестуйте его немедленно! — выкрикнул Кэплан. И Куинси прошептал:

— Не могу. Он на болоте Дисмал-Cyoмп. С моей дочерью.

* * *

Мужчина знал, что нужно делать. Он снова позволил себе думать, вспоминать старые дни и дела. От этого в голове возникали невыносимые вспышки боли. Он шел, пошатываясь и сжимая виски.

Но с воспоминаниями пришла ясность. Мужчина думал о матери, о выражении ее лица, когда она пассивно лежала на кровати, глядя, как он поливает керосином пол их деревянной лачуги. О младшем брате, съежившемся от страха в углу вместо того, чтобы убегать.

Никто из них не боролся. Не протестовал. Отец за долгие годы выбил из них способность к сопротивлению. Теперь пришла смерть, и они просто-напросто ждали.

Тридцать лет назад он проявил малодушие. Бросил спичку и тут же убежал. Он думал, что останется. Был совершенно уверен, что хочет смерти. Потом, в последний миг, не смог остаться. Вырвался из-под гипнотизирующих чар огня. Выскочил из двери. Слышал пронзительные, гневные вопли матери. Последние жалобные крики брата. Потом побежал в лес и молил дебри спасти его.

Мать-природа оказалась не настолько добра. Он страдал от жары и голода. Провел три недели, шалея от мучительной жажды. И в конце концов выбрался из леса, вошел в городок не зная, что за этим последует.

Люди оказались добры. Они льстили ему, обнимали его всеми силами заботились о подростке, спасшемся от трагической смерти. Каким нужно быть крепким и сильным, чтобы прожить в лесу столько времени, говорили они. Какое чудо что он успел выбежать из дома. Бог наверняка благоволит ему, раз выказал такое милосердие.

Они делали его героем; он слишком устал, чтобы возражать.

Но огонь все же находил его в сновидениях. Он не обращал на это внимания, хотел быть фениксом, возрождающимся из пепла к новой, лучшей жизни. Упорно работал и учился. Клялся себе, что будет делать добро, приносить людям пользу. В детстве он совершил ужасный поступок. Теперь, повзрослев, загладит его.

Пожалуй, какое-то время он выполнял эту клятву. Он стал хорошим агентом. Спасал жизни, работал над значительными делами, успешно проводил важные исследования. Но потом начались боля, огонь в сновидениях все более гипнотизировал его, и он позволял огню говорить с собой. Позволил ему убедить себя совершать жестокости.

Он убивал. Потом просил полицию остановить его. Похищал девушек. Потом оставлял путеводные нити, чтобы кто-нибудь спас их. Он ненавидел себя и потакал себе. Искал искупления в работе; совершал тяжкие грехи в личной жизни. И в конце концов стал проявлять то, что вложила в него семья.

«Все прекрасное предало тебя. Все прекраснее лгало. Доверять можешь только огню».

Теперь он бежал по темным уголкам болота. Слышал, как олень шарахнулся с его пути, как лисицы помчались в укрытие. Где-то в сухой листве слышалось зловещее тарахтенье гремучей змеи. Ему уже было все равно.

В голове у него стучало, тело просило отдыха. А тем временем руки возились со спичками; чиркали их о серные полоски, и они падали в болото с потрескиванием и шипением.

Некоторые спички сразу гасли в грязной воде. Другие попадали на сухую листву. Третьи — в медленно тлеющий мох.

Вот и та самая яма. Ему показалось, что глубоко внизу слышится шум.

Он бросил вниз еще одну спичку, специально для девушки.

Все прекрасное должно погибнуть. Погибнет все, погибнут все, погибнет и он.

Теперь Мак и Кимберли бежали. Они слышали неистовый треск кустов, топот ног, казалось, несшийся отовсюду и ниоткуда. Там кто-то был. Эннунцио? Его брат? Болото внезапно ожило, и Кимберли стискивала свой «глок» в скользких от пота руках.

— Направо, — сказал Мак.

Но почти тут же этот звук донесся снова, на сей раз слева.

— Деревья рассеивают его, — заметила Кимберли.