Кровная добыча - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Глебова cтр.№ 29

– Ну да, – неуверенно протянул Христоненко, – я говорил одному человеку. Но… – Он отвел со лба влажные после купания волосы, несколько раз моргнул. – Это был хороший человек. – И, заметив ироничное движение бровей Викентия Павловича, быстро добавил: – Но главное, я ничего конкретного не сказал. Только то, что спрятал иконы там, в имении.

– Попрошу подробности! – Викентий Павлович подтянул к себе бумагу и отточенный карандаш. – Самые что ни на есть мелкие и незначительные. Начинай…

– Я говорил вам о нем, господин Петрусенко, еще там, в тюрьме. Степан Смирнов. Он был из заключенных, но работал в больнице. Делал всякую работу, но и за больными ухаживал. И больше всего за мной: и лекарства давал, и гулять водил, и сидел около меня подолгу. Очень меня поддерживал. Один заключенный хотел забрать мой крест, так Степан не дал.

– Пользовался авторитетом у других арестантов?

– Что вы имеете в виду? – Иван покачал головой. – Нет, он не был бандитом, которого все слушают и боятся. Интеллигентный, образованный.

– А за что сидел?

– Я не спрашивал его, неудобно было. Но сам думаю, что он был из политических.

Викентий Павлович с сожалением подумал, что зря он тогда сразу, как только услышал от Христоненко имя некоего Степана Смирнова, убежавшего из тюрьмы в том массовом побеге, не поинтересовался подробно этим типом. Отметил только, что имя, скорее всего, выдуманное. Да ведь и не было у него тогда причин интересоваться Смирновым. А теперь появились? Почему?

– Когда же, Иван Павлович, вы говорили этому человеку об иконах? И почему разговор об этом зашел? Кто его начал?

– Да вот тогда, когда он не дал с меня крест сорвать. Спросил, не из нашей ли знаменитой коллекции этот крест, а я…

– Подождите, – оборвал Петрусенко, – значит, о коллекции он знал?

– Сказал: «Кто же не знает?»

– Так… А дальше?

– Слово за слово, я и сказал…

Саша с увлечением слушал их диалог, и Викентий Павлович видел, что хочет и свое слово вставить. Наконец не выдержал:

– Ваня, ты точно вспомни, почему ты вдруг взял и сказал… «Я спрятал иконы в Настасьевке» – ведь не так же!

– Ну да, Степан спросил: «Как же ты вывез все, не попался?» Я и сказал, что не вывозил, там спрятал, в имении. И все! Честное слово, ничего больше не сказал!

Викентий Павлович прошелся по комнате, стал перед Христоненко.

– Что вы знаете об этом человеке? Точно знаете?

Иван задумался, вспоминая. Пожал плечами:

– Получается, совсем немного. Из дворян. Отец был чиновником, умер. Мать вроде бы учительница.

– Это он сам о себе рассказывал?

– Да, с его слов… Говорил еще, что младший брат погиб на фронте. Вот и все… В шахматы хорошо играл.

…Это происшествие и этот разговор вспомнил Викентий Павлович почти через два года, в гостинице «Гранд-отель», в беседе с профессором Салтыковым. А тогда, в сентябре семнадцатого, он сразу же наведался в тюрьму в надежде разузнать хоть что-то о Смирнове. Но за полтора месяца, прошедших после массового побега, не нашел уже там ни прапорщика Павлова, ни начальника больницы – их обоих в наказание отправили в войска. Другие надзиратели Смирнова помнили слабо, был он спокойным, незаметным заключенным. Так же о нем отозвались и некоторые арестанты, с которыми Петрусенко пообщался: «Да баклан или фраер. Не фартовый, не наш». В документах числилось, что Степан Иванов Смирнов арестован в трактире за участие в драке. Сам он это участие отрицал, случайно, мол, оказался там. Студент Юрьевского ветеринарного института, в Харькове проездом – из Эстляндии в Крым. Документы у него были в порядке, но все же Смирнова задержали – на всякий случай: означенный трактир находился рядом с известным бандитским притоном, а его завсегдатаи подозревались в нескольких налетах с убийствами. И все же Смирнова, наверное, отпустили бы, да только кое-кто из арестованных показал, что и раньше видел этого «ветеринара» в трактире и поблизости. По-настоящему проверить сведения о Смирнове возможности не представлялось – как раз в это время ломалась вся система и власти, и полицейской службы, и почтового ведомства. Его оставили в тюрьме «до выяснения»…

Викентий Павлович тогда подумал: «Потому, видимо, и определили его в больницу, что образование похожее…» Он не был до конца уверен: верно ли обратил внимание на личность Смирнова. Человек этот мог быть совершенно не причастен к исчезновению коллекции. И все же две зацепочки заставляли не забывать о Смирнове. Первая: все-таки именно ему Иван Христоненко сказал, что коллекция осталась в Настасьевке. И вторая… Иван обмолвился, что Смирнов, бывало, и по ночам сидел у его койки, когда поднималась высокая температура, и было так плохо, что впадал в забытье, бредил. Бредил… В бреду больной много чего может сказать и сам помнить не будет… Но Смирнов исчез бесследно, а в октябре семнадцатого вместе с семьей Аркадия Игнатьевича Куликовского Иван Христоненко уехал за рубеж, история с исчезновением икон осталась загадкой. Хотелось бы, чтоб со временем она прояснилась. Но Петрусенко в этом уверен не был.

Из ресторанного зала донеслась музыка: военный оркестр играл вальс. Салтыков легко поднялся, сказал весело:

– А что, Викентий Павлович, не ждут ли нас там? Вы ведь с супругой, как и я? Хотя, конечно, кавалеров там хватает, да еще каких – в портупеях и погонах. А все же пойдемте.

Людмила танцевала с высоким штабс-капитаном, склонила с улыбкой голову, заметив мужа. Ее партнер тоже посмотрел в сторону Петрусенко, просительно покачал головой: мол, не забирайте у меня даму.

Викентий Павлович тоже присел к боковому столику, поднял руку, подзывая официанта:

– Чай на одного, пожалуйста.

– На двоих, – поправил его грубовато-свойский голос.

Викентий Павлович поднял взгляд и не смог удержать удивление:

– Виктор Васильевич, это вы? Вот так явление!

– Действие второе, явление первое, – подхватил крупный мужчина с бакенбардами и усами, усаживаясь напротив.

Это был господин Жаткин, хорошо известный человек не только Петрусенко, но и всему Харькову. Правда, расцвет его славы пришелся на… – Викентий Павлович прикинул – да, лет десять назад. Тогда театральная жизнь Харькова поражала и заезжих иностранцев, и жителей обеих столиц. А расцвела она во многом благодаря этому человеку. Вообще-то Виктор Васильевич Жаткин был купцом первой гильдии, владельцем первой в городе станции электрического освещения и вообще – хватким и удачливым дельцом. Но при этом у него была одна искренняя страсть – он обожал театр. Еще в конце минувшего века построил в Саржином Яру концертный зал «Мавритания» – с рестораном, цыганскими и русскими хорами. Но были там и развлечения не рекламируемые – комнаты для приватных свиданий, азартных игр. Как-то раз именно по поводу происшествия в «Мавритании» Викентию Павловичу пришлось особенно близко познакомиться и пообщаться с Жаткиным. Тогда купец твердо пообещал, что в его заведениях криминальных ситуаций больше не будет. И слово свое держал жестко.