Законы отцов наших - читать онлайн книгу. Автор: Скотт Туроу cтр.№ 41

— Я не задавался никакой целью. Я просто хотел найти его, верно. — Темные глаза Монтегю осторожно крадутся ко мне, чтобы удостовериться в том, что я заметила, как он принял к сведению мой упрек и сделал должные выводы.

— И вы нашли его?

— В конечном счете. По улицам пошел слух, и одиннадцатого сентября он явился в седьмой отдел для допроса.

— Со своим адвокатом? С мистером Джексоном Айресом? Таковы были ваши свидетельские показания на прямом допросе?

— Таковы были мои показания.

— И вы разговаривали с мистером Айресом до того, как увидели Хардкора?

— В то утро у меня было несколько бесед с мистером Айресом.

— Вы и Айрес разговаривали в общих чертах о том, что? Хардкор мог сообщить, если бы явился с повинной, и на какое снисхождение он мог бы рассчитывать, правильно?

— Да. Дело обстояло именно так, — отвечает Монтегю таким тоном, словно хочет напомнить Хоби, какова обычная практика в таких делах.

— И адвокат Айрес дал вам знать, что Хардкор изъявил готовность сотрудничать с властями? То есть дать показания, что убийство заказал его пробационный инспектор Нил Эдгар? Верно?

— Достаточно близко.

— И это в немалой степени заинтересовало вас, не так ли?

— Заинтересовало?

— Вы же знали, что убийство Джун Эдгар широко освещается в средствах массовой информации…

— Лично я не очень-то заглядываю в газеты.

В устах Лью Монтегю, прожженного циника, такое утверждение звучит вполне убедительно. Во всяком случае, ему я склонна поверить в этом более, чем кому-либо другому. Его лицо с грубыми, словно вытесанными на скорую руку, чертами абсолютно непроницаемо. Монтегю, похоже, не испытывает никакого энтузиазма. Ловить преступников необходимо потому, что это лучше, чем отпускать их. Сомневаюсь, что даже во сне к нему являются мысли о более совершенном мире.

— Это было важное дело? — предполагает Хоби.

— У нас все дела важные, советник.

— Ох, так уж и все, детектив? Вы ведь понимали, что прокуратура предложит Хардкору очень выгодную сделку, если тот даст показания на Нила Эдгара, не так ли? Сына видного политика? Все узнают об этом из газет. Парни из прокуратуры никак не возражали бы, верно?

Томми толкает Руди, чтобы тот заявил протест, однако Монтегю уже отвечает:

— Вы не так все представили, советник. Мольто одобрил договоренность по своей собственной инициативе. Думаю, что его начальству это не слишком понравилось. Кое-кто предпочел бы, чтобы все дело ушло в песок.

Мольто буквально обмяк в кресле. Стремясь посчитаться, Монтегю вышел за рамки дозволенного. Теперь всем нам ясно, почему Томми застрял в этом деле. Он сунулся туда, не спросив политиканов в прокуратуре, и теперь они предоставили ему отдуваться за все.

— Значит, Мольто хотел, чтобы его имя появилось в газетах? — спрашивает Хоби.

Руди вскакивает на ноги. Поднятая рука сигнализирует о намерении заявить очередной протест, однако Монтегю себе на уме.

— Он хотел сделать то, что требовал закон.

— Сделка была вам нужна, — говорит Хоби.

— Сделка была мне нужна, — соглашается Монтегю.

Хоби тоже не дурак и избегает вопроса о причинах такой откровенности Монтегю. Он понимает, что это добавит правдоподобия показаниям Хардкора. Кроме того, для ветеранов зала заседания мотивы Монтегю и так вполне очевидны. Падение сильных мира сего всегда приятно щекочет нервы полицейским, которые обычно видят себя в роли недооцененных вассалов, обеспечивающих покой и благополучие тех, кто сидит наверху.

— Ясно, — говорит Хоби. Добившись нужной ему уступки, он теперь, искрясь от возбуждения, расхаживает по залу. — Вы хотели заключить сделку с Хардкором, даже несмотря на то что расследование первоначально не давало вам никаких оснований думать, что Нил Эдгар причастен к преступлению.

— Я бы этого не сказал, — сухо отвечает Монтегю.

Хоби замирает на месте, стоя спиной к свидетелю. Весь поглощенный мыслью о достижении цели, которая кажется ему такой близкой, он не сразу переваривает слова Монтегю.

— Вы подозревали Нила Эдгара? То есть одиннадцатого сентября вы уже посматривали на него?

— То есть я думал о нем? Да, я бы сказал, что думал.

Весь хитроумный план Хоби, проработанный до мельчайших подробностей и направленный на то, чтобы показать, что до появления Хардкора ничто не изобличало Нила, дал сбой. Я уже давно уловила, куда он клонит — продемонстрировать, что все расследование велось неправильно. Чтобы подтвердить информацию Хардкора. Хоби хотел, чтобы прокуроры и копы, жаждавшие громкого дельца, которое принесло бы им славу, отнеслись к словам Хардкора менее скептически.

— Вы подозревали Нила Эдгара, — повторяет Хоби. — Почему? Потому что он болтал с сотрудником коммуникационной службы, когда тот пришел сообщить Нилу, что его мать мертва? Но ведь вас там не было, верно?

— Я слышал об этом.

— И именно из-за этого вы стали подозревать его?

— Частично.

Монтегю хладнокровен и уверен в себе. Он чуть выпрямился в кресле и выглядит собранным, в то время как Хоби осунулся и стал неуклюжим. Таттл потерял всю форму. Он перескакивает с темы на тему, ссорится с Монтегю и забывает о наводящих вопросах. Хоби похож на терьера, который цепляется за манжету брюк и которого каждый раз отбрасывают ударом ноги.

— А как же насчет другой части? — спрашивает Хоби. — Ведь вы не услышали ничего от Лавинии Кэмпбелл, не так ли? И от жителей близлежащих домов, которых опрашивали?

— Мы поговорили с его отцом.

— Его отцом! Сенатором? Так, значит, то, что отец рассказал вам, и сделало Нила подозреваемым?

— По существу, — говорит Монтегю, — да.

В зале суда происходит быстрое превращение. Как в театре, в то особое мгновение, когда актер после спектакля выходит на сцену, чтобы поклониться зрителям, и роль, которую он играл в течение нескольких часов, внезапно сбрасывается, как вторая кожа. Вот и с Хоби происходит нечто подобное.

Он склоняет голову набок, и его губы раздвигаются в загадочной, напряженной улыбке. Змеясь, как ящерица, улыбка мгновенно пробегает по его лицу. Очевидно, он получил тот ответ, который был ему нужен, и, добиваясь этого, ввел меня в заблуждение, как и Монтегю, как и всех прочих.

Хоби еще несколько секунд смотрит на свидетеля, затем переводит взгляд на меня и безмятежно произносит:

— Больше вопросов не имею.

Раз в месяц я встречаюсь со своей подругой Гвендолин Райс. Обычно мы завтракаем или обедаем вместе, без детей. Гвендолин — крупная жизнерадостная женщина с настойчивым, целеустремленным характером; из тех людей, которые с гордостью ощущают в себе большие жизненные силы. Она все делает чересчур: чересчур сильный аромат духов, чересчур много косметики, чересчур много драгоценностей. Сегодня на ней гаучос и шерстяной жилет южноамериканской вязки с массивными золотыми пуговицами в форме ящериц.