Законы отцов наших - читать онлайн книгу. Автор: Скотт Туроу cтр.№ 147

Все произошло так быстро и почти без всякой подготовки, что мне хочется объявить перерыв, чтобы осмыслить случившееся. Однако Хоби стремится закрепить успех. Теперь он превращается в танк, сминающий все на своем пути.

— Кстати, какие шаги вы предприняли относительно Кан-Эля? Вы что-нибудь делали по этому поводу?

— Я сделал несколько звонков.

— Какой-то прогресс вами был достигнут? Вам удалось помочь?

— Не знаю, можно ли назвать это помощью. Ситуация там очень сложная, требующая значительных усилий и постоянного внимания.

— Вы проинформировали «УЧС» о том, что начало вами уже положено?

— Да, я сделал это.

— Когда и с кем вы разговаривали на эту тему?

— С Хардкором. Как раз накануне Дня труда.

— Вы лично беседовали с ним или по телефону?

— Я позвонил ему из своего офиса и договорился о встрече.

— И где же вы встретились?

— Это была очень короткая встреча. Мы встретились в моей машине на том же углу, где и раньше.

— То есть в той самой белой «нове», которую на следующей неделе взяла миссис Эдгар?

Вздрогнув, Эдгар дает утвердительный ответ.

— Хорошо. А в то время, сенатор, «УЧС» занималась какой-либо организационной деятельностью политического характера, каковая должна была развернуться после получения ими этой суммы?

— Если и занималась, то я об этом ничего не слышал и никаких доказательств не получил.

— А вы обсуждали этот вопрос с Хардкором: деньги ПДФ для «УЧС», деньги, которые вы им обещали и которые по вашей просьбе были переданы им Нилом?

— Да.

— Вы были очень возмущены и не скрывали этого, сенатор?

— Да, я был очень, очень расстроен.

— Вы сказали Хардкору, что он воспользовался этой ситуацией, чтобы погреть руки?

— Я сказал ему, что, с моей точки зрения, он поступил нечестно.

— Вы угрожали ему репрессиями со стороны прокуратуры?

— Да.

— А вы сказали Нилу, что дело приняло нежелательный оборот и что вы припугнули Хардкора обращением в прокуратуру?

— Нет. Я считал разговор на эту тему нежелательным. Как я уже говорил мистеру Мольто вчера, у нас с Нилом с самого начала возникли разногласия по поводу моих планов относительно Орделла.

— Но тем не менее, сэр, несколько дней спустя, когда Нил передал вам просьбу Хардкора о встрече, вас это не удивило?

— Нет, не удивило.

Диалог между адвокатом и свидетелем лишен эмоций и протекает почти механически. Безыскусная, не приукрашенная истина вступает в аудиторию во всей своей обескураживающей неприглядности, уныло и безрадостно, как осиротевший ребенок. Однако эта обыденность никак не преуменьшает впечатления, которое факты производят на меня и на всех прочих, — впечатления взорвавшейся бомбы. За десять лет, что мне довелось проработать в качестве обвинителя, а затем судьи, мне еще не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Представитель защиты в ходе перекрестного допроса убедил меня в том, что его клиент, возможно, невиновен. Отпечатки пальцев Нила на мешке и на денежных купюрах, которые Хардкор предъявил следствию, теперь получили объяснение. Установлен и личный мотив Хардкора, который мог побудить его спланировать убийство Эдгара, — угроза натравить на него прокуратуру. Это был вызов как эго Хардкора, так и его благополучию. Опыт подсказывал мне, что во второстепенных деталях может выявиться некоторое противоречие или несовпадение. Но так обычно и бывает. Во всяком случае, все звучит очень логично, и услышанного сейчас мной более чем достаточно, чтобы вызвать сомнение в выводах следствия. В ложе для присяжных царит возбуждение. Дубински что-то говорит Стэнли Розенбергу, оживленно жестикулируя. Судя по всему, предметом их разговора являются деньги, которые Хоби только что бросил на стол обвинения с такой брезгливостью, словно это грязный мусор.

Тем временем я украдкой бросаю взгляд на Нила. Несколько дней назад, когда свидетельские показания давал Кратцус, я посмотрела туда и увидела, что Нил сидит, упершись подбородком прямо в столешницу, и бросает бумажные шарики в мишень, в качестве которой он приспособил стаканчик от чая, поставив его на край стола. В тот момент он казался столь отчужденным от всего, что происходило вокруг, что мне даже пришла в голову мысль, а нет ли где-нибудь в его шевелюре, полностью закрывавшей уши, наушников. Лишь теперь, когда были представлены доказательства его невиновности, он не сдержал эмоций, которые, впрочем, проявил очень странным образом. Повернувшись к стене, а не к свидетелю, Нил закрыл лицо руками. Хоби, почти всегда остающийся в центре моего внимания, медленно, как бы фланируя, идет в ту сторону и, сделав вид, будто ищет что-то в своих бумагах, локтем бьет Нила в плечо, да так сильно, что тот от боли и неожиданности разевает рот. Придя в себя, Нил выпрямляется и роняет руки на стол, однако по-прежнему отказывается посмотреть на отца, несмотря на то что Хоби готовится к продолжению допроса свидетеля.

— Судья! — вскрикивает Мольто. Его слипшиеся от высохшего пота волосы взъерошены, а глаза, под которыми темные круги, то открываются, то закрываются, так как он на несколько секунд теряет нить мысли. Он настолько взволнован, что даже забывает встать. — Судья, могу я получить обоснование доказательства? Присутствовал ли Нил при этом разговоре? Когда сенатор пригрозил Хардкору обращением в прокуратуру?

Глядя на Томми, Хоби снисходительно улыбается:

— Вы понимаете, о чем в действительности спрашивает мистер Мольто, доктор Эдгар? Он хочет знать, как получилось, что я знаю обо всем, а он нет. — Хоби переводит взгляд на свидетеля. — А ведь он прав, не так ли, сенатор? Давайте начистоту. Вы ведь ничего не упомянули обо всем этом, когда беседовали с мистером Мольто, верно?

— Я ответил на вопросы, которые он задал. Как вы уже подметили, мы были очень сдержанны друг с другом.

— Но ведь вы понимали, какую роль играли деньги, которые ваш сын передал Хардкору, не так ли?

— Ни представители прокуратуры, ни полиция ничего не говорили мне о деньгах. И даже когда я начал узнавать детали, мне сначала и в голову не приходило, что здесь есть какая-то связь. К тому времени Нилу уже предъявили обвинение, и я поднял эту тему в разговоре с вами — как вам известно, — и вы сказали мне, что линию защиты выберете сами и что… — Эдгар внезапно осекся.

— Продолжайте.

— Вы сказали мне, что, может быть, вам вообще не понадобится упоминать об этом.

— То есть я одурачил вас, верно? — спрашивает Хоби.

У него хватает выдержки, чтобы изобразить на лице ослепительную улыбку, а затем, словно этого недостаточно, Хоби делает шаг вперед и отвешивает поясной поклон. Потрясающая сцена. Выпрямившись, Хоби буквально на секунду бросает на Эдгара взгляд, полный испепеляющей ненависти. Эдгар переносит это с гораздо большим спокойствием и выдержкой, чем я могла бы подумать. Он дотрагивается пальцем до верхней губы и молча смотрит на Хоби изучающим взглядом. Я вдруг осознаю, что перейден некий рубеж. Несколько секунд назад судебный процесс перешел в новую стадию, неподвластную мне, и теперь тяжба идет только между этими двумя людьми.