Фантом памяти - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 40

А потом начинают сыпаться события. Обычно это происходит как-то сразу и подряд.

Я настолько втянулся в занятия с Бегемотиком и в копание в собственных мозгах, что на какое-то время утратил ощущение реальности. Проще говоря - забыл, что за пределами санатория есть и другая жизнь, которая как-то течет и куда-то движется. Мне показалось, что вся жизнь отныне и навсегда сосредоточена исключительно на моих личных переживаниях, воспоминаниях и прочих внутренних процессах. Более того, я случайно поймал себя на ощущении, что все это уже утратило первоначальную цель: вернуть мою заблудившуюся в потемках память, дабы попытаться обезопасить мою неожиданно кому-то помешавшую жизнь. Искать нечто внутри себя оказалось настолько увлекательным само по себе, что не нуждалось в дополнительном целеполагании. И хотя никакого результата в плане борьбы с парамнезией пока не просматривалось, меня это вовсе не огорчало. Я привязался к Бегемоту и испытывал к нему искреннюю симпатию, а страхи по поводу выстрела и отравленного коньячка снова утихли, погребенные под руинами детских впечатлений и юношеских прыщавых страданий.

А потом наступил тот день, когда все пошло наперекосяк. Это был тот самый день, когда меня удивила Мимоза. Уже не впервые, но на этот раз после долгого перерыва и особенно ощутимо.

Надо заметить, что я упорно продолжал свои экзерсисы в тренажерном зале, существенно нарастив нагрузку не только на сердце, но и на мышцы, которые день ото дня все больше наливались мощью и приобретали даже некоторую рельефность. Впервые в жизни я "кидал железки" и находил в этом занятии немалое удовольствие. Пошел уже третий месяц моего пребывания в санатории, а компаньонов по тренажерам у меня так и не нашлось, чему я был несказанно рад. Вероятно, здесь я был единственным симулянтом, все прочие обитатели по-настоящему хворали или восстанавливались после тяжелых болезней, и максимум, на что они могли отважиться, это бултыхание в бассейне.

Я увлеченно крутил педали велоэргометра, предаваясь воспоминаниям о том периоде моей жизни, когда впервые испытал острый интерес к противоположному полу (мы с Бегемотиком как раз отрабатывали сексуальную сферу). И внезапно почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Вернее, не так... Я не экстрасенс и не верю в то, что можно почувствовать взгляд. Конечно, в моих романах персонажам это удавалось с завидной регулярностью, но для меня это было не более чем художественным приемом. Самому мне ни разу в жизни не удавалось испытать то ощущение, которое должно возникать, когда чувствуешь на себе чей-то взгляд.

Мне показалось, что я услышал, как кто-то приоткрыл дверь тренажерного зала. Именно приоткрыл, совсем чуть-чуть, оставив лишь узенькую щелочку. И не закрыл. Но внимание на это я обратил только тогда, когда явственно почуял тягучий холодок сквозняка: окно было распахнуто. Я на сквозняк сперва не отреагировал, потом вспомнил звук приоткрывшейся Двери и сообразил, что разгоряченному потному телу реально угрожает простуда, если не пневмония. Соскочив с тренажера, я подошел к двери, чтобы закрыть ее, и услышал быстрые удаляющиеся шаги. Черт возьми, неужели кто-то подсматривал за мной? Да кому это нужно?

Я подавил раздражение, захлопнул дверь и вернулся к своим занятиям. В конце концов, тот факт, что я не общаюсь ни с кем, кроме Колючкина и Мимозы, вовсе не означает, что меня тут никто не видит и не замечает. Вполне мог кто-нибудь узнать, и если это оказалась дамочка, то довольно естественно захотеть взглянуть на знаменитость в полуодетом виде во время занятий спортом.

Через некоторое время дверь снова открылась, но на сей раз не чуть-чуть, а совершенно нормально, и на пороге тренажерного зала возникла Елена в облегающих лосинах и длинной свободной спортивной майке с надписью "Вперед!" и забавным рисунком, изображающим обутую в кроссовки черепаху.

- Я вам не помешаю? - с улыбкой спросила Мимоза. - Меня очень впечатлили ваши достижения, и я решила взять с вас пример.

- Присоединяйтесь, - кивнул я. - Для меня самого было большим открытием, что физические нагрузки укрепляют нервную систему, я никогда в жизни спортом не занимался. А вы?

- Я занималась, когда была школьницей.

Я уже наматывал километры на беговой дорожке, установленной на режим быстрой ходьбы в гору, а Елена устроилась в паре метров от меня на велоэргометре.

- Чем же вы занимались?

- Играла в волейбол. Ну и легкая атлетика немного.

- А почему бросили?

Я и не заметил, как начал задавать вопросы, на которые сам же когда-то наложил табу: ничего личного, никаких разговоров о семейной жизни, я не хочу, чтобы мне рассказывали, и не хочу, чтобы потом спрашивали об этом же меня самого.

- Из духа противоречия, - Елена коротко рассмеялась. - В это, наверное, трудно поверить, но я в детстве была очень красивой девочкой.

- Ну что вы, - тут же перебил я, стараясь выглядеть джентльменом, - просто невозможно поверить в обратное. Только я не понял, как это связано со спортом.

- Напрямую. Во всяком случае, у моих родителей. Они вбили себе в голову, что вокруг меня слишком рано начнут крутиться мальчики и это повредит и моей учебе, и моему моральному облику, и вообще всей остальной жизни. И вот чтобы теня уберечь от соблазна ходить с мальчиками гулять, в кино иди на танцы, меня загрузили спортом по самую макушку. Причем у них не хватило ума скрыть от меня свои намерения, и а постоянно слышала, что только занятия в секции уберегут меня от страшного пути малолетней шлюхи.

- И вы с этим согласились? - с интересом спросил я, тут же мысленно отмечая оригинальность идеи и прикидывая, как можно обыграть ее в книге.

- Я была послушным ребенком и свято верила в то, что мама с папой всегда правы. Но рано или поздно всем заблуждениям приходит конец.

- Вы влюбились, - догадался я.

- И как! Весь свет меркнул, если я его не видела хотя бы день. Мне было шестнадцать, десятый класс, тренировки по два раза в день, утром, до уроков в школе, и вечером, да еще выпускные экзамены на носу. Время для свиданий можно было урвать с огромным трудом. Самое смешное, что он учился в параллельном классе, и мы каждый день виделись в школе. Но у меня в голове крепко сидело: спорт несовместим с личной жизнью, если я занимаюсь в секции, то никаких романов быть не может. Предки постарались, вбили в голову намертво. И вот вместо того, чтобы довольствоваться общением в школе и свиданиями по выходным, когда со временем посвободнее, я стала замышлять бунт. Дурочка была! - Елена снова рассмеялась. - Не нашла ничего умнее, чем бросить секцию. Мне казалось, что, пока я ее не брошу, то, что со мной происходит, не будет называться любовью. Поверила, что, пока есть спорт, нет любви. А вот ежели спорта нет, тогда другое дело. Просто удивительно, как крепко и как долго в детях сидят те глупости, которыми их пичкают родители.

- Тогда вы сильно рискуете, занимаясь на тренажерах, - пошутил я. - Это может обрубить вам личную жизнь. Не боитесь?