С ключами от машины в руке Гас поднял трубку и позвонил сыщику.
– Декс, нам надо встретиться. Сегодня днем кто-то оставил записку на ветровом стекле моей машины. Подписано некоей Флорой. Правда, я готов поклясться, что это почерк Бет.
55
Ночные заморозки сковали долину, однако Энди не чувствовала холода, когда Фелисия вела ее к главному дому. Дело было либо в добавках к камассиевой лепешке, либо в страхе из-за допроса на детекторе. Или в том и другом вместе.
Энди знала, что полиграф можно обмануть. Проблема заключалась в том, что Энди не была уверена, сумеет ли она сделать это.
Они обошли дом и остановились у входа в погреб. В сам дом входить было нельзя. Это однозначно запрещали таким, как Фелисия, и, уж разумеется, таким, как Энди. Она знала, что таковы правила, хотя это мало утешало при мысли о возможности оказаться запертой в погребе с серийным убийцей.
Фелисия открыла дверь погреба.
– Он ждет тебя.
Такие моменты бывают решающими для работающего под прикрытием агента. Энди еще не хватало опыта, чтобы почувствовать, когда пора выйти из роли и удирать.
– А ты пойдешь со мной?
Фелисия покачала головой:
– Только ты и Стивен.
Энди посмотрела на уходящую вниз цементную лестницу, потом снова на Фелисию:
– Пожелай мне удачи.
– Таких вещей, как удача и везение, не существует, Кира.
«Тогда почему же я чувствую себя такой чертовски невезучей?» – подумала Энди. И начала спускаться в погреб. Как только она достигла нижней ступеньки, дверь за спиной захлопнулась. Полная темнота. Энди ждала, пока привыкнут глаза, хотя к полному отсутствию света приспособиться невозможно. Сердце бешено колотилось. Она уже хотела кинуться к двери, оставшейся где-то наверху. Потом включился свет.
Стивен Блечман стоял всего в трех футах перед ней. Энди вздрогнула.
– Добро пожаловать, – сказал он и протянул руку.
Энди старалась взять разбушевавшийся адреналин под контроль.
– Ты напугал меня.
– Здесь нечего бояться.
– Тебе легко говорить.
– Да, легко. Страх есть человеческая зависимость, от которой я давным-давно освободился.
– Наверное, я еще не достигла твоего уровня.
– Тут все нормально. Ты учишься. – Блечман шагнул к ней, снова предлагая руку: – Давай.
Энди встретилась с ним взглядом. Забавно, но у него нет желтых пылающих глаз, светящихся в темноте. Блечман выглядел совершенно нормальным парнем.
– Куда мы идем?
– Никуда. Мы останемся прямо здесь.
– А надо заниматься этим прямо здесь? Тут холодно.
– Ты нервничаешь, – чуть улыбнулся он.
– А ты бы не нервничал?
– Конечно. Все нервничают.
– Так Фелисия права? Ты допрашиваешь людей на детекторе лжи?
– Именно так.
Энди огляделась. Свет одной-единственной лампочки, свисающей с потолка, был в лучшем случае тусклым. Однако Энди видела все, что находится в погребе. Дренажный насос. Пара старых велосипедов. Два стула. И ничего, напоминающего полиграф.
– А где же твое оборудование?
– Мое – что?
– Оборудование для допроса.
Блечман хмыкнул:
– Ты думала, я подключу тебя к какой-то механической штуковине?
– Ага. Я не знаю, как по-другому допрашивать на детекторе лжи.
– Я знаю. – Что-то в его ответе напугало Энди. Блечман повернулся и подошел к одному из двух стульев. – Сядь, Кира, и смотри на меня.
Энди медленно двинулась вперед. Только сев, она заметила, что ее стул на несколько дюймов выше, чем у Блечмана, из-за чего их глаза оказались на одном уровне. Лидер секты уставился ей прямо в лицо. Энди моргнула.
– Не отворачивайся, – сказал он.
Энди встретила его взгляд – пронизывающий, словно он заглядывал прямо в душу.
Блечман протянул к ней руки:
– Сожми мои запястья.
Энди подчинилась, и их руки соединились. Каждый чувствовал пульс другого – правая рука на левом запястье, левая рука на правом. Однако Энди лучше ощущала свой колотящийся пульс, чем его.
– А теперь просто расслабься, – сказал Блечман.
Энди глубоко вздохнула. То, что она дрожит, – это нормально. Кира дрожала бы.
– Я пугаю тебя, Кира?
– Да.
– Почему?
– Не знаю.
– Ты боишься моих вопросов?
– Нет.
Он крепче сжал ее запястья.
– Ты лжешь.
– Я просто… нервничаю.
– Сколько тебе лет, Кира?
– Двадцать семь.
– Где ты родилась?
– В Сиэтле.
– Расскажи о своих родителях.
– Что ты хочешь знать?
– Все.
Энди сосредоточилась. Очень важно было точно изложить свою «легенду». Если Блечман примется ее проверять, она хотела быть уверена, что все совпадет.
– Мать больше тридцати лет преподавала в средней школе. Сейчас на пенсии. Папа почти всю жизнь проработал на «Боинге», пока не умер шесть лет назад.
– Какие у тебя отношения с матерью?
– Нормальные.
– У тебя есть своя квартира?
– Нет.
– Ты считаешь нормальным для двадцатисемилетней женщины жить с матерью?
– Наверное, да. Хотя иногда это немного стесняет.
Он даже не улыбнулся.
– Где живет твоя мать?
– В Такоме.
Он задал несколько вопросов о жизни и привычках матери. Все это можно было проверить. ФБР привлекло на роль матери Киры вышедшего в отставку агента.
– Ты ее любишь?
– Да. Конечно.
– Ты любила отца?
– Да.
– Ты когда-нибудь любила кого-то еще, кроме ближайших родственников?
Это уже было за рамками «легенды» ФБР. Энди подумала о бывшем женихе.
– Я бы сказала, нет.
Блечман ухмыльнулся:
– Я бы сказал, да.
Энди вздрогнула. Блечман крепче сжал ее запястье.
– Ты недавно покончила с какими-то отношениями, не так ли?
– Я никогда не была замужем, если ты это имеешь в виду.
– Разорванная помолвка?