Мир, полный слез - читать онлайн книгу. Автор: Кит МакКарти cтр.№ 9

Фетр слишком замерзла, чтобы покраснеть, однако, перед тем как опустить глаза, она успела бросить на судмедэксперта неприязненный взгляд.

– Благодарю за информацию, – пробормотала она.

– Если вы перевезете тело в морг, то завтра с утра я займусь вскрытием, – повернувшись к Сорвину, заметила Аддисон.

– Я предпочел бы, чтобы вы занялись этим прямо сейчас.

Его заявление явно удивило Аддисон, так как она не видела в этом необходимости.

– А к чему такая спешка?

– У меня есть основания спешить, – ответил Сорвин, глядя ей прямо в глаза. Аддисон помолчала, потом пожала плечами и, прежде чем двинуться к своему новенькому дорогому «мерседесу», ответила:

– Как угодно.

– Не нравится мне эта юная особа, – глядя ей вслед, тихо проговорил Сорвин.

И снова Фетр не поняла, ей ли адресована эта фраза, однако решилась спросить:

– У вас что-то вызывает подозрения, сэр?

Сорвин смотрел на машину Аддисон, которая удалялась в сторону дороги.

– По крайней мере, это не несчастный случай, – произнес он. – А это означает преднамеренность действий либо со стороны жертвы, либо кого-то другого.

– Вы считаете, что это убийство?

– Мы не знаем, был ли он жив, когда начался пожар. Возможно, он был накачан наркотиками. В любом случае нам нужны результаты вскрытия.

– А может, это самоубийство? – предположила Фетр.

Однако Сорвин относился к человечеству более скептично и вполне допускал мысль о том, что кто-то мог умышленно сжечь человека заживо в автомобиле.

– Ну, тогда это будет первый случай в моей практике, – признал он. – Впрочем, пока делать выводы рано. Посмотрим, что покажет вскрытие.

– Елена! Какое счастье, что ты снова с нами!

Мужчина, с восторженным видом произнесший это приветствие, был высок и обладал львиной гривой волос, немного крупноватым носом и широкой улыбкой, за которой открывались идеальной формы зубы. Он распростер свои объятия и, отойдя от впечатляющего мраморного бордюра, окружавшего камин, двинулся к ним навстречу.

– Тристан, – улыбнулась Елена.

Они обнялись, и Айзенменгер не смог не отметить, что объятие это было искренним и нежным. Потом они отстранились друг от друга, и Тристан, обхватив Елену за плечи, устремил на нее внимательный взгляд. Его улыбка стала еще шире. Он рассмеялся и вынес свой вердикт:

– Надо будет тебя подкормить.

Затем он расцеловал Елену в обе щеки и лишь после этого обратил внимание на Айзенменгера.

– А вы, вероятно, Джон?

Айзенменгер кивнул и пожал протянутую ему руку. Рукопожатие оказалось довольно вялым.

– А вы, вероятно, Тристан.

– Именно так. Именно так, – снова рассмеялся хозяин и обхватил Елену и Айзенменгера за плечи. – Поздоровайтесь с матушкой, а потом я налью что-нибудь выпить.

Если комната, в которой они пили чай, была уютной, но сильно обветшалой, то величественная столовая, вероятно, не ремонтировалась уже несколько веков. Айзенменгер живо представил себе приемы, которые могли бы устраивать здесь мистер Рочестер [6] или сквайр Трелони. [7] Потолок был высоким, стены оклеены обоями насыщенного красного цвета; старинная дорогая люстра освещала комнату неровным светом, а отделка огромного, размером с бильярдный стол камина по своему качеству превосходила мрамор Парфенона. Над камином висел оригинал какого-то пейзажа, и хотя Айзенменгеру не удалось определить авторство, он сразу понял, что картина обладает большой ценностью; кроме того, стены были украшены портретами аристократов XVIII века, выполненными с разной степенью достоверности.

Вдоль стен были расставлены шесть антикварных кресел и два столь же древних дивана. Их тонкие ножки украшала столь изысканная резьба, что Айзенменгер всерьез засомневался, смогут ли они выдержать его вес. В центре находился восьмиугольный стол из темного полированного дерева, на котором был расставлен очень изящный кофейный сервиз. Пол был застлан старыми, потертыми коврами, которые от этого не выглядели менее впечатляюще; Айзенменгер заметил в углу, в замысловатой плетеной корзинке, несколько журналов, и их вид почему-то показался ему очень трогательным.

Все это могло бы произвести сильное впечатление, если бы великолепие обстановки не затмевала величественная и хрупкая, похожая на птицу фигура, которая восседала в одном из кресел. Облаченная в пурпурное платье с яркой брошью в виде стрекозы на левом плече, она, не обращая внимания на присутствующих, потягивала шерри из хрустального бокала. Тонкие, седые до белизны волосы, были стянуты в узел на затылке так туго, что из-под них виднелась розовая кожа. Узкие бледные губы были вытянуты в одну линию, а глаза, скрывавшиеся за очками в тонкой оправе, казались неестественно большими. Кожа была настолько тонкой, что Айзенменгеру показалось, будто он различает под ней подкожную клетчатку и различные жизненно важные органы, и лишь пигментные пятна на лице и паучьих пальцах служили защитой от внешнего мира. Руки и ноги казались невероятно хрупкими, зато пальцы сжимали бокал с такой силой, что вполне могли раздавить его.

Грозная, внушающая трепет дама.

– Мама? – делая шаг по направлению к ней, окликнул ее Тристан.

Она повернулась на звук его голоса, ничуть не удивившись. Сначала ее взгляд сосредоточился на сыне, потом ее глаза скользнули по Айзенменгеру и наконец остановились на Елене. И лишь после этого на высокомерном лице появилось нечто похожее на доброжелательность. Она нахмурилась и неуверенно осведомилась:

– Да?

Она продолжала смотреть на Елену, судя по ее лицу, все еще испытывая неуверенность. Тристан подошел к ней ближе.

– Мама, ты ведь помнишь Елену? Дочку Клода Флеминга?

Айзенменгер заметил появившуюся на его лице нервную улыбку и недоумевающий взгляд старухи, который свидетельствовал об измененном состоянии сознания.

Елена подошла к старухе и наклонилась.

– Тетя Элеонора, это я, Елена. Елена Флеминг.

Похоже, это возымело действие. Глаза у старухи еще больше расширились, а на лице появилась гостеприимная улыбка, напоминавшая искреннюю радость; и все лицо ее заискрилось жизнью, существование которой до этого невозможно было даже заподозрить.

– Елена! Ну как же! Как замечательно! Сколько лет…

Она протянула вперед костлявую кисть с паучьими пальцами, и Елена, взяв ее в руки, нагнулась и прильнула губами к пергаментной коже ее лица.