Амфитрион - читать онлайн книгу. Автор: Анна Одина, Дмитрий Дикий cтр.№ 9

– Ага, – поняла Алена. – Хорошо. Пойдем на кухню, выпьем чаю.

Они переместились на кухню. Выждав для приличия две минуты, следом явился Рагнарёк, автоматически запрыгнул на стол и был не менее автоматически сметен на стул.

– Оле-Лукойе, – сказала Алена, производя манипуляции с электрическим чайником и сокрушаясь по поводу неизменной московской накипи, – персонаж, показывавший спящим детям зонтик с картинками. Хорошим детям он показывал хорошие картинки, а плохим детям ничего не показывал, и они спали, как чурбаны. Вообще, это своеобразная сказка, с глубокой фрейдистской подоплекой.

– Значит, я плохой ребенок, – угрюмо констатировал Митя. – Мне снится что-нибудь максимум раз в месяц.

– Думаю, для двадцативосьмилетних мальчиков у Оле-Лукойе есть зонтик с другими картинками, – хитро заметила Алена. – Но есть у него еще и alter ego – Смерть.

Митя задумался.

– Очень обнадеживает, – кивнул он. – А кто такой Песочный? Расскажи и про это.

– Расскажу, – покорно кивнула Алена.

Она нарезала лимон на весу, чему Митя всегда ужасался, положила по дольке в каждую чашку, выдавила ложкой сок, потом побольше заварки, налила кипяток и, придвинув чашку к Мите, сказала страшным голосом:

– Пей! Только ложку достань.

Митя положил в чай меда, размешал и послушно принялся пить. Алена взяла из вазы конфету и сунула в рот.

– Ч. Песочный – это, видимо, Человек Песочный, то есть Sandmann, прототип Оле-Лукойе, – пробормотала она. – Приходит, так же сыплет детям в глаза песок, они спят и видят хорошие картинки. Что ж они всё детям-то всякую дрянь в глаза суют?

Митя обжег язык и поэтому ничего отвечать временно не мог, но покивал в знак согласия.

– Но это риторический вопрос, а еще, – продолжала Алена, – есть сказка Э.Т.А. Гофмана. В смысле не «это»… – тут она характерно закатила глаза и абстрактно пощелкала пальцами, – а Э-Тэ-А Гофмана {9}.

Митя улыбнулся:

– Второй раз слышу сегодня смешной культурологический каламбур.

Сказав это, он напрягся. «Зачем ты так сказал? – спросил его внутренний голос, который только и ждал подходящего момента, чтобы взять реванш. – Это ведь Салли сказала про культурологический каламбур. А ты мог бы сказать по-другому». Слава богу, Алена продолжала, перебив так некстати сбившийся ход Митиной мысли:

– Так вот, у Гофмана есть сказка Der Sandmann. Там этот персонаж толкуется иначе – он швыряет песок детям в глаза, они у них наливаются кровью и лезут на лоб, потом он складывает детей в мешок и тащит на Луну, где живут уже его дети. А дети эти не простые, а с клювами, которыми они выклевывают вкусные глаза у тех, кого приносит им папочка, – договорив, Алена замолчала и стала пить чай.

– Все это очень интересно, милая, – сказал Митя устало, – жизнеутверждающе и странно. Но зачем устраивать настолько масштабный розыгрыш? И что следует из сказок авторов с неблагополучными судьбами? Я не рассказал главного: этот шубастый человек захотел, чтоб я вернулся к нему через неделю в должности главного редактора!

– Главного редактора чего?! – воскликнула Алена.

– Журнала, откуда меня выставили, – развел руками Митя.

– Но как же ты должен это сделать?

– Да я вот хотел у тебя спросить, – виновато сказал Митя, – вдруг будут идеи.

Алена помолчала, а потом спросила:

– А этот твой Юрий Львович, вообще, впечатлительный человек?

– Не знаю, – честно признался Митя. – If you ask me [6] , скорее, циничный…

– Системный циник? Или спорадический?

– Системный, пожалуй, – подумав, ответил Митя.

– А-а-а, хорошо, – обрадовалась Алена, – значит, не изжил юношескую неадекватность восприятия, а прячет ее за цинизмом. Иными словами, впечатлительный.

– Алена, – тут Митя от избытка чувств даже поднял руку, как в школе, – подожди, пожалуйста! Я не успеваю!

– Ну что непонятного? – сказала Алена, похлопав ресницами. – Надо ведь тем или иным способом убрать Львовича из картины. Устранить. А впечатлительного человека устранить проще.

Митя отшатнулся.

– Как это – устранить? – Тут Рагнарёк запрыгнул ему на колени и, высунув голову из-под стола, тоже укоризненно посмотрел на Алену.

– Не из пистолета, – успокоила Алена Митю. – А вот как – сейчас решим.

Какое-то время они сидели в молчании. Митя пил чай и пытался думать о задании, но на ум лезли почему-то совершенно неподходящие картины. Вот сидит на полу Юрий Львович, прикованный к батарее, а Митя склонился над ним с утюгом; вот Юрий Львович лежит перед подъездом с проломленным черепом, а Митя, мрачно хохоча, с кинематографической неспешностью убегает, отбросив отрезок железной трубы; вот…

– Гипнотизер, – сказала Алена. – Гипнотизер, гипнотизер!

– Откуда? – тупо спросил Митя.

– Ну… – слегка смутилась Алена, – э-э… к нам ходит.

– А ты откуда знаешь, что он гипнотизер? – спросил Митя ревниво. – Он тебя гипнотизировал, что ли? Может, ты ему и отдалась уже, сама того не зная…

– Молчи, наглец! – чуть повысила голос Алена. – Да, пытался он меня загипнотизировать, но не смог.

– Ну вот, – Митя встал и пошел мыть чашку, чтобы немножко остыть. – Вот тебе и ответ. Гипнотизер, пф!

– Меня очень сложно загипнотизировать – семейная особенность. Но вот всех остальных, кто просил, он погружал в транс.

– Хм-м-м-м…

– Ну перестань, не ворчи! Попробовать вполне можно. Надо только выяснить, где у твоего Львовича слабое место.

– Хорошо.

– Например, родственник или что-нибудь такое. Или тайная женщина с ребенком где-нибудь на Урале, которой он каждый месяц деньги переводит за счет получателя.

– Хорошо.

– Митечка. Ну, не обижайся. Меня, правда, сложно загипнотизировать.

– Я понял.

– Митя!

– Что?

– Надоел.

– Хорошо, хорошо.

– Все. Завтра пойдешь и выяснишь про него все.

– Не крути мной, женщина.

– Это вместо спасибо?

– Спасибо.

– Пожалуйста. Я свою чашку сама помою.

Митя отошел от раковины и посмотрел на Алену. «Действительно, – подумал он, – она молодец. Она умная». «Уменя», – прибавил внутренний голос.