Список Магницкого, или Дети во сне не умирают - читать онлайн книгу. Автор: Александр Филатов cтр.№ 10

Позже, когда Викинговна в поликлинике МВД рассказала об «обследовании», ее пристыдили. «Вы – врач, а этому верите?!» Но мы занимаемся психиатрией – самой спекулятивной из медицинских наук.

Возвращаемся в кабинет Элтона. Балеты «для релаксации» он обычно смотрит по утрам. На этот раз угощает нас после «обследования». Доволен нашей верой ему. Вновь «Корсар», вновь мужики в трико в обтяжку пляшут. Элтон жадно всматривается в их гениталии, проясняя ситуацию с собственным свержением. Враги – Чингис и клика (отсутствующий доктор Грымов) – обвинили Элтона, что он «приватизировал» кабинет, «крайне необходимый для обследования больных, уступи, и вы не принимали бы в перевязочной!». Но мне кажется, Элтон имеет право на вот этот, к примеру, полутораметровый драный диван, где даже низенький главврач спит подогнув ноги. Есть убогий набор кастрюль, сковородок, чашек и т. д.

После отъезда Элтона в диване найдут множество мертвых тараканов, но ни страницы интереснейших записок, которые мог бы оставить талантливый самобытный психиатр. Он показывал мне атлас типических физиономий для использования в постановке диагноза. Пусть лица больных были чрезвычайно интеллигентны для нашего контингента. Он читал Крафт-Эбинга, Юнга… Последователи ничем подобным интересоваться не станут.

Исчез, кстати, и псевдоаппарат за «114» тысяч.

Версия Элтона о причинах его отставки

Наталья Филипповна, главный психиатр ФСИНа, полюбила его, одинокого подполковника 48 лет. Положив взгляд на «вечного» холостяка, разведенная одинокая женщина зачастила в Кошкин дом. Некогда, при главвраче Бероевой, Наталья Филипповна трудилась здесь простым врачом.

С надуманными, но добрыми проверками Филипповна засиживалась в кабинете Элтона допоздна. Потом просила проводить ее. «Хлопала ресницами». Элтон провожал до метро, даже спускался вниз. «За стеклом вагона я видел ее, посылающую мне воздушные поцелуи. Какими пламенными взглядами она меня авансировала!»

Как-то в два часа ночи после одной полной недомолвок весенних посиделок, когда метро закрылось, а больница сменилась ближним кафе, О. Ф. предложила Элтону проводить ее до дома. «Три-четыре остановки». Будто бы живет она в районе Савеловского вокзала или Тимирязевской. Подвыпивший Элтон пошел. Психиатры не способны были поставить диагнозы друг другу.

О. Ф. пригласила к себе, взрослого сына не было дома.

В квартире Элтон отказал влюбленной.

«Ты что, не мужик?!!» – Главный психиатр ФСИНа с двадцатипятилетней психиатрической практикой, в форме, с двумя крупными звездами на погонах не желала соглашаться с истиной, очевидной для многих инженеров человеческих душ. Или страсть слепа? Говорили, но она не верила? Не казалась ей подозрительной хотя бы элтоновская манера ходить, по-женски крутя бедрами? Часто облизывать и без того мокрые губы?

«Простите, но вы меня не за того приняли».

«Ты умрешь!!» – закричала полковница в истерике.

Элтон уготовил себе тяжелую судьбу. Грянула та самая безжалостная проверка.

«Бедные вы, бедные!» – говорила Филипповна больным, усаживаясь на их жаждущие прожарки от вшей постели. Она совершала трансфер, перенося собственную ошибку, неудавшуюся жизнь на арестованных мужчин, больных.

Потом я узнал: в день комиссии после совещания у начальника учреждения (Комкова) Филипповна вернулась в ПБ, Элтон же по-прежнему не показывался. Он бежал.

Поскольку Элтон жил в психбольнице, выйдя с территории, он мог отправиться лишь гулять. И он гулял, чтобы стряхнуть порочный прах Москвы с философических стоп.

Что же Н. Ф.? По свидетельству сестер, не дождавшись раскаяния, она уже не ходила по камерам. Вызвала какого-то больного в кабинет Элтона. Села на место начальника, а больного усадила на место, где обычно сидела сама на ночных посиделках с тем, кого определила избранником и теперь, еще любя, ненавидела.

Больной привычно заныл о незаконном задержании, сфабрикованном уголовном деле. Н. Ф. долго, но невнимательно слушала. Она на полуслове прервала больного, положив свою руку на его: «Помолчи. Я тебе сама расскажу. Моя жизнь не лучше твоей, хотя несчастья мои иные».

Подслушивавшая сестра, опасаясь гнева Н. Ф. (он чудовищен), отошла на носках сандалий от дверей. Неизвестно, что говорила Филипповна, вдавалась ли в конкретику, только излияния ее длились не менее полутора часов. Когда больной ушел, она платочком вытирала слезы.

Речь Элтона, другого страдальца, крошит реминисценцию: «Она завидовала моему немецкому. Слышала, когда по-немецки я разговаривал с приехавшими обмениваться тюремным опытом голландцами… Ее передернуло, когда мы с ней вошли в кабинет Левика (начальника медуправления УФСИН), и он похвалил мой костюм и ботинки, а не ее мундир. Я люблю и умею одеваться», – подчеркивает экс-начальник ПБ. Он воспринимает случившееся эстетически, на что грубые враги его не способны.

Нервы Элтона сдают. Начинается истерика. Он выкрикивает: «Ее девичья фамилия Блюменталь! Жиды! Она и Левик – жиды. Жиды верховодят во ФСИНе!»

Я неловко обнимаю Элтона, насколько позволяет разделяющий нас стол. Элтон хватается за меня обеими пылающими руками. Называя по имени-отчеству, продолжает:

«Я же после института распределился в МПС (Министерство путей сообщения). Три года! Потом ушел в систему. Служба в детской колонии сломала меня. Порок! Порок! Если б вы знали, какая там гадость! Приходят подростки ко мне, доктору, с вопросом, отчего воспитательница Валентина Андреевна то сама просит, а то ни в какую не дает. Даже накажет, если пристаешь. Сотрудники педерастами влегкую становились. Офицеры ломались».

Элтон подливает мне кофе. Рука его дрожит. Голос прерывается. Он без порока сентиментален. Я начинаю думать, как бы уйти от него побезопаснее. Бают, врача Шмелева, благополучно закончившего стоматологический институт, проработавшего психиатром двенадцать с половиной лет – в Кошкином доме год за два идет (у меня есть случайно найденная ксерокопия его диплома), Элтон приставаниями довел до увольнения. Сестры, врачи: «Заставлял до десяти вечера после работы с ним за компьютером сидеть. Готовили отчеты». Коленка к коленке, плечо к плечу… «Если б не [Элтон], дядечка до сих пор бы работал. Хороший был доктор».

23.07.09

Не ведаю, спал ли Элтон. Торопливо поднял для приветствия багровое лицо; вижу его глаза с розовыми прожилками сосудов, как у кролика. С ранья строчит «телеги» на Левика и Н. Ф. Последняя, не по значимости, виновна, что за время работы главным психиатром не внесла новшеств в службу. Левик был виноват в том, что, будучи санитарным врачом, отлучился на двухмесячную учебу на психиатра в институте Сербского, отобрав возможность повышения квалификации… у меня. Зачем Левику сертификат психиатра, когда психиатром он работать не собирается? Известный коллекционер сертификатов. В кабинете УФСИНа вся стена сертификатами увешана. Был бы толк!

Как водится, «телеги» Элтона лягут на стол самим обвиняемым для разбора полетов обвиняющих.