Просвещенные - читать онлайн книгу. Автор: Мигель Сихуко cтр.№ 20

Передовица в The Philippine Sun, 2 декабря 2002 г.

* * *

Дед Сальвадора был сыном капитана Кристобаля Сальвадора де Веракрус, испанского гарнизонного офицера, эмигрировавшего на Филиппины из местечка Альбукерке в провинции Бадахос, что в Эстремадуре — регионе, откуда произошли многие великие испанские завоеватели, среди которых Эрнан Кортес, Франсиско Писарро, Педро де Альварадо и Педро де Вальдивия (отцом самого капитана был знаменитый эстремадурский матадор Эль Нарцисо Сплендидо, насмерть сраженный быком на арене Ронда в 1846 году). После мучительной схватки с пневмонией, которой он переболел по пути на Филиппинские острова в 1860-м, двадцатипятилетний капитан стал испытывать панический страх перед длительными морскими путешествиями и на родину больше не возвращался.

Проведя некоторое время в форте Сантьяго в стенах города Манилы, капитан приступил к обязанностям на острове Негрос, получив пост, который был бы предпочтительнее для солдата с аграрными корнями. В 1865 году он был уволен в запас после травмы паха, случившейся во время неудачной поездки верхом, и женился на местной красавице-метиске по имени Северина Морено, она же Стиви, чья мать-американка переселилась на Бисайские острова из Бруклина, Массачусетс, в конце 1850-х, выйдя замуж за родившегося в Каталонии и объехавшего весь свет крупного висайского судовладельца Патрисио Морено-и-Монсо.

Капитан с молодой женой безбедно зажили как мелкопоместные испанские дворяне. В 1868 году у них родился сын, которого они назвали в честь своих отцов соответственно Кристобаль Нарцисо Патрисио. Дома его звали просто Кристо. В последующие годы у них появилась еще и дочь — Пас Исабель. Экономный капитан вложил свои сбережения и офицерскую пенсию в текстильную фабрику и скотоводческую ферму; и то и другое приносило скромный доход. В начале 1870-х, когда импортные ткани из Манчестера наводнили рынок, погубив бурно развивающуюся текстильную промышленность провинции Илоило, капитан не пожелал следовать конъюнктуре и отказался от своих ткацких станков только в 1874 году, когда предпринимать что-либо было уже поздно. После этого он всецело посвятил себя семейным владениям, расположенным вдоль пролива Гимарас, где разводил племенных волов наивысшего качества.

Спустя еще несколько лет, когда молодой Кристо отправился в Мадрид, чтобы получить подобающее его положению образование, жизнь капитана растворилась в исторической справке: зарублен собственными погонщиками во время восстания 1889 года; через несколько недель от ран и инфекций скончались его жена и дочь. Все трое были похоронены в ближайшем соборе Святого Себастьяна (новую церковь кораллового камня строили и на их пожертвования). Добраться из Европы на их похороны Кристо не успел. С их кончиной он стал обладателем земли и положения. В его новой одинокой жизни его сопровождала лишь темная семейная тайна, в хорошем обществе известная, впрочем, всем.

Из готовящейся биографии «Криспин Сальвадор: восемь жизней» (Мигель Сихуко)

* * *

Лицо Доминатора исказилось свирепой гримасой. С заостренными зубами он похож на волка. «Шухер! Оглянись!» — говорит Антонио, указывая пальцем. Доминатор только смеется: «Меня на эту удочку не поймаешь». — «Наживка другая», — отвечает Антонио и прыгает в воду. Вынырнув, Антонио видит, как за Доминатором гонятся восемь полицейских. Однако его заклятый враг на удивление проворен для такого верзилы. «Доберусь до него в следующей главе», — пробурчал Антонио, перед тем как нырнуть, чтобы копы его не засекли.

Криспин Сальвадор. «Манильский нуар» (с. 58)

* * *

Мне не хватает Мэдисон, наверное, прежде всего из-за наших общих пристрастий.

С почти религиозным жаром мы делили меж собой свежий номер ежедневной газеты. Спорили о политике. Всегда покупали какую-нибудь мелочь — хот-дог из «Грейс-папайи» или чашку горячего кофе — для упырей, что попрошайничают в холодных проулках. Мы даже объявили бойкот Китаю. Одними из первых среди наших знакомых. После долгих споров мы пришли к соглашению не заходить в магазины «Все за 99 центов»; за мораль, сказала Мэдисон, придется платить. Олимпиаду в Пекине мы тоже смотреть не собирались — и хотя до нее оставалось еще несколько лет, Мэдисон уже наметила это не-событие. Вето было наложено даже на церемонии открытия и закрытия, отчего у меня глаза полезли на лоб; разве не достаточно спонсорам тех убытков, которые мы нанесем, выключая телевизор во время рекламных пауз? А как же достойные атлеты? Я, со своей стороны, выражал крайнее недовольство некоторыми из наших друзей и коллег, которые вели в Китае свой бизнес. Притихшая Мэдисон дала мне выговориться и лишь однажды взорвалась в гостевой ванной, заподозрив, что я намекаю на ее бывшего парня, богатого американо-китайского девелопера, который переехал в Шанхай. Вместе мы ныли, что Си-эн-эн с некоторых пор называет Китай коммунистическим только в негативных сюжетах о том, как американцы потеряли работу или были нарушены правила потребительской безопасности. На вечеринках я слышал, как Мэдисон вопрошает: «А как же Тяньаньмэнь [73] ? А фалуньгун [74] ? А цензура? А исчезающие виды животных, которых убивают ради шарлатанских снадобий?» Я же в другом конце комнаты подпевал: «Действительно, пора уже освободить Тибет. МОК должен применить все рычаги влияния, пока они еще есть. Панчен-лама — это трагический персонаж. Кроме того, они поддерживают бирманскую хунту — это вообще отдельная история».

Китай. Одна из множества тем, вызывавших наше обоюдное негодование. В этот список входили также водители джипов, необузданный капитализм, люди в мехах, люди, плюющие на улице, и бедственное положение палестинцев. Подобные навязчивые идеи сближали нас, спиралью перекручивая наше бестолковое, но такое благородное негодование.

* * *

В аэропорту две дамочки стоят в очереди, чтобы сдать в багаж свои сумки для гольфа.

— Боже мой, говорят, он такой красавчик, — щебечет низенькая женщина с пышной прической.

— Не могу поверить! — отвечает высокая в поддельном «Гуччи» с головы до ног.

— Да-да, прямо как кинозвезда. Похож на молодого Фернандо Эстрегана, только грудь пошире. Ну почему у меня нет охранников, таких как он?

— Говорят, он как современный Лимахон. Но больше даже Робин Гуд! Говорят, он работал на стройке в Саудовской Аравии, а когда вернулся, потерял все сбережения в одной из этих пирамид. Я слышала, что это он организовал все эти взрывы. Но я не верю. Он просто хочет отомстить этим Чжанко.

— Я знаю! Представляешь, каково ему без любимой? Он от любви совсем спятил!