Через не хочу - читать онлайн книгу. Автор: Елена Колина cтр.№ 18

Дома не менее страшно, а даже более. Папа забыл, что обещал мне помогать. Иногда он спрашивает, что мы сейчас проходим. Он сердится, что я не могу правильно ответить, бьет тетрадкой по столу, а кажется, что хочет не по столу, а по морде. Мой милый тихий папа. Совершенно вышел из себя, выяснив, что я думаю о теории графов. Но я перевела разговор на Леву, и папа отвлекся. Хитрость — это последнее прибежище человека, загнанного в угол.

Моя система «списать — выскочить в туалет» работает. На родительском собрании меня не ругали. Леву ругали за поведение — он как с ума сошел, а меня не упоминали, как будто меня нет в списке живых. Мама очень мной гордится. Говорила кому-то по телефону: «Таня учится в физматшколе… Да-да, в двести тридцать девятой. Она, конечно, не олимпи-адная девочка, но вполне справляется… Да, конечно, у нее все-таки математические гены…»

Ребенок станет успешней, если переживет унижение и осуждение?

Я переживаю унижение каждый день в школе. Я переживаю осуледение от мамы. Когда мое сочинение заняло первое место в районе, мама меня не хвалила. Она сказала: «Не воображай, что это твой успех, это всего лишь школьное сочинение». Когда я хорошо сыграла на концерте в музыкалке, она сказала: «Это всего лишь концерт для родителей в районной музыкальной школе». Она не покупает мне джинсы, а я принимаю это со смирением. Она воплощает во мне свою мечту — математика и скрипка, как будто она прирожденный китаец!

Мой рассказ «Моя мама китаец», мой дорогой рассказ, последний, 23-й вариант, был заново упакован и исчез за почтовой конторкой.

Когда может быть ответ? Может быть, нужно было отправить рассказ в журнал «Мурзилка», а не в «Юность»? Шутка.

Я слышала, что в «Юности» отвечают всем, если отказ, просто пишут «не подходит». Если мне напишут «не подходит», я не перенесу публичного позора. А непубличный позор я смогу перенести. Поэтому никто не знает, что я послала рассказ, даже Лева, даже Алена с Аришей и Виталик. Родители тем более не знают и не узнают никогда, особенно мама.

Когда можно начинать ждать ответа? Когда, когда, когда??????????

Наверное, через месяц или три.

А вечером мы с Аленой вышли из дома (собирались в «Титан» на «Москва слезам не верит», в третий раз) и — ой! Ой-ой-ой! Попали прямо в толпу.

У нас в соседнем доме, на Рубинштейна, 13, в бывшем Доме самодеятельного творчества, куда я ходила на елку, рок-клуб — единственное место в Ленинграде, где можно играть рок. Перед концертами на нашей улице всегда как сегодня, на тротуаре и на мостовой сотни людей, они похожи друг на друга, с длинными волосами и во всем джинсовом, рваном, с заплатами. И милиция.

В этой толпе атмосфера как будто все знакомы, общаются, пьют пиво, поют и радуются. Мне в ухо кто-то крикнул «у тебя билет есть?», я оглянулась — симпатичный парень в рваных джинсах и бесформенном свитере. Я сказала, что у меня нет билета, он сказал «у меня тоже нет» и что приехал на концерт «Аквариума» из Москвы.

«Аквариум»!

Он пропел: «Я пел о том, что знал. Я что-то знал? Но, господи, я не помню, каким я был тогда. Я говорил „Люблю“, пока мне не скажут „Нет“, и когда мне говорили „Нет“, я не верил и ждал, что скажут „Да“».

А я договорила (петь я стесняюсь): «И, проснувшись сегодня, мне было так странно знать, что мы лежим, разделенные, как друзья…»

Алена брезгливо скривилась и прошептала мне: «Он грязный». Да нет же! Не грязный! Если бы Алена ехала ночью в общем вагоне, она бы тоже помялась.

Я сказала, что знаю, как ему попасть на концерт — во дворе тринадцатого дома черный ход, через него можно пролезть. Мы же здесь живем, все ходы знаем.

Вдруг кто-то в толпе закричал: «Басиста „Аквариума“ повязали!»

Я немного испугалась, — все орут, милиция шныряет со страшными лицами. Милиция начала сгонять толпу на тротуар; все, кто с билетами, стали протискиваться к входу, а безбилетные ринулись во двор, к черному ходу. Он сказал: «Девчонки, увидимся на концерте», — и побежал. У него из кармана выпала согнутая пополам тетрадка. Я ее подняла, но он уже исчез, растворился в толпе, и я осталась с его тетрадкой.

Я хотела отдать тетрадку, и мы с Аленой тоже стали пробираться во двор, к черному ходу. С меня слетел мой любимый длинный шарф, я бросилась за шарфом, но шарф затоптали, и меня чуть не затоптали.

А во дворе мы его увидели! Он лез по водосточной трубе. Долез до второго этажа, толкнул раму и залез в окно. Молодец! Сообразительный! Это окно туалета, из туалета можно попасть в зал.

И все, он залез в окно, а я осталась во дворе, без шарфа и с его тетрадкой. Тетрадка в клеточку, за две копейки.

— Всего-то второй этаж… Ну ладно, я могу и дома послушать, у меня есть «Треугольник» и «Синий альбом», дома даже лучше… — сказал знакомый голос за спиной.

Знаете, кто это был? У черного входа рок-клуба? Возбужденный, как ребенок на елке? Дядя Илюша собственной персоной.

Дядя Илюша чуть не упал в обморок от зависти, что тот московский парень залез в окно. Дядя Илюша ведь не полезет по трубе, ему сорок лет.

Меня поражает широта интересов дяди Илюши. Дядя Илюша любит джаз, Пола Анку, Элвиса Пресли, и Гудмана, и Миллера, любит «Аквариум», ему интересно все, за исключением его диссертации.

Алена ушла, сказала: «Рок — это не мое». Казалось бы, должно быть наоборот ее: рок — это протест, а Алена больше всего на свете любит протестовать. Но это не ее музыка, потому что ее играют и слушают не ее люди. Ее люди по водосточной трубе не полезут. Они даже в очередь не встанут, а пройдут всюду по пропуску.

Алена точно знает, что ее, а что нет. Я, например, тоже не фанат рока, но вдруг это мое? Я про все думаю: а вдруг это мое?

А мы с дядей Илюшей попали на концерт! Алена сбегала домой и принесла нам красную книжечку своего папы, по которой они ходят в театр без билетов.

И нас пустили! Сказали: «Вам на балкон, там сидят представители профсоюзов, партии и комсомола».

Зал был битком набит, в креслах сидели по двое, везде стояли, свисали с потолка! И весь зал свистел, орал, визжал. На балконе все сидели молча, кроме дяди Илюши, он тоже свистел, орал. А потом, на концерте, мы с ним вместе подпевали: «Но я не терплю слова „друзья“, я не терплю слова „любовь“, я не терплю слова „всегда“, я не терплю слов, мне не нужно слов, чтобы сказать тебе, что ты — это все, что я хочу…»

Мы с ним оба умираем от этой песни!

Тетрадку я не отдала. Мы не встретились. Как можно встретиться в такой толпе?

После концерта я принесла Алене красную книжечку. Ее мама, узнав, что я была в рок-клубе, посмотрела на меня привычно печально, как будто я в очередной раз продемонстрировала свою порочную натуру. Она прочитала нам лекцию: мы занимаем первое место в Европе и второе место в мире по объемам производства промышленности и сельского хозяйства. Первое место в мире по производству цемента. Мы экспортируем тракторы в сорок стран мира. У нас 162 миллиона человек обеспечено бесплатным жильем, при этом квартплата не превышает трех процентов семейного дохода.