Кот госпожи Брюховец - читать онлайн книгу. Автор: Елена Басманова cтр.№ 16

Вирхов вскочил, струхнувший кандидат попятился к дверям. Карл Иванович дождался, пока за непутевым помощником закроется дверь, устало опустился и, достав из ящика папку с бумагами, погрузился в чтение: освежить в памяти все, что удалось добыть по делу в Воздухоплавательном парке.

Добыть удалось немного. А точнее – пшик. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Однако купеческий сынок мертв, и отец Онуфрий, готовясь предстать пред Всевышним, лежит в погребальных одеждах. Правда, Вирхов не исключал и того, что из толпы летели букеты цветов, и в одном из них могло быть спрятано взрывное устройство.

Карл Иванович взглянул исподлобья на письмоводителя – как бы опасаясь, что ушлый соглядатай прочтет ужасную мысль, мелькнувшую у него в мозгу: а что, если взрывное устройство было у самого отца Онуфрия? Не для покушения на Лейкина, разумеется. А с целью погибнуть во славу Господа. Публичное самоубийство – акт православного протеста против дерзкого стремления человека посоревноваться с Господом, подняться в небеса? Впрочем, Вирхов не слыхал, чтобы иерей Мироновской церкви лейб-гвардии Егерского полка с неодобрением высказывался о воздухоплавании.

Вирхов отер испарину со лба, кощунственные версии всегда вызывали в нем приступ мистического ужаса, но что он мог поделать – мозг вырабатывал версии самостоятельно, как механическая машина.

Да, а что лепетала сегодня ночью Мария Николаевна Муромцева насчет кота? Возможно, она явилась на Литейный сама, без вызова, едва ли не в полночь, чтобы поделиться важными наблюдениями, а он... Так и не расспросил девушку, не поинтересовался. Довели его до белого каления сначала кандидат Тернов с Дашкой, а затем разутый Эрос Ханопулос. Как он ползал у ножек Марии Николаевны! Но при чем здесь кот?

Карл Иванович откинулся на спинку стула и воззрился в потолок. Мог ли злоумышленник использовать кота для взрыва в Воздухоплавательном парке? Никто из опрошенных о коте не упоминал. Почему им интересовалась Мария Николаевна?

Вирхов снял трубку телефонного аппарата и позвонил на квартиру Муромцевых. Телефонная барышня сообщила, что к аппарату никто не подходит. Тогда Вирхов попросил соединить его с квартирой доктора Коровкина.

Здесь судьба ему улыбнулась. Доктор подошел к аппарату и на вопрос, где находится Мария Николаевна Муромцева в столь ранний час, ответил, что вероятней всего, в своем детективном бюро.

– Неужели у нее уже есть клиенты? – засомневался Вирхов.

– Утверждает, что нет отбоя, – иронически подтвердил доктор.

– А что именно она расследует?

– Определенно сказать не могу. – Доктор понимал, что любопытство Вирхова не случайно. – Дело строго конфиденциальное. В подробности не посвящен. Знаю лишь, что вчера она покупала заячьи шкурки на Сенном, а ее помощник навещал физиолога Павлова.

– А зачем Мария Николаевна пожаловала на Литейный?

– Скорее всего, хотела посоветоваться с вами, как с опытным человеком.

Вирхов самодовольно засопел.

– А я думал, она хотела сообщить нечто о несчастном случае в Воздухоплавательном парке. Что-то о коте...

– Я кота там не видел. Вот что значит природная наблюдательность!

– Поэтому-то патент на открытие бюро и получила фройляйн Муромцева, а не вы и не я. Если сегодня увидите Марию Николаевну, не сочтите за труд передать ей мои извинения – вчера не смог внимательно выслушать. Готов встретиться с ней в любой удобный для нее час.

– Непременно, Карл Иваныч, – заверил старинного друга доктор Коровкин, – тем более, она надеется как можно быстрее завершить дела и выехать на дачу.

Вирхов догадывался, что на дачу стремится и его собеседник – там находится красавица Брунгильда Николаевна, за которой не один год ухаживает нерешительный доктор.

– Молодость, легкомыслие, любовь, – вздохнул Вирхов, – понимаю...

Положив трубку, следователь улыбнулся– и ему не мешало бы выбраться из петербургской духоты на денек-другой к финскому взморью, повидать симпатичную Полину Тихоновну. Как жаль, что судьба не свела их раньше, когда он был молод, имел бравый вид, решительный характер и шевелюру без проплешин. О такой рассудительной, заботливой, миловидной спутнице жизни можно только мечтать!

– Не пора ли нам побеседовать с мадемуазель Прынниковой? – Вирхов глянул на письмоводителя, который тут же вскочил и устремился к дверям. – Если дамочка все еще бузит, не приводите.

Но Дарья Анисимовна Прынникова, известная в «аквариумных» кругах как Дашка-Зверек, явилась пред светлые очи следователя в образе самого кроткого и смиренного создания, хотя и изрядно помятого, – ее черные кудельки совершенно потеряли форму, красное платье обвисло. Усаживаясь на предложенный ей стул, она запричитала:

– Господин следователь, я ни в чем не виновата. Обидеть бедную девушку может каждый, а вот защитить некому.

– Насчет бедности вы поскромничали, – ласково отозвался Вирхов, подыгрывая важной свидетельнице. – Ваши украшения говорят о другом.

– Вы о серьгах? – обиженно пропела Дашка. – Так бриллианты фальшивые, подделки. В Американском Доме бриллиантов Тэт купленные... Господин Оттон не осмелился бы дарить порядочной даме из высшего света такую дрянь, а мне – пожалуйте.

Помятая дива закрыла ладошками узкое личико с размазанными по щекам румянами, тоненькие пальчики ее были усеяны перстнями.

– И перстни поддельные? – спросил участливо Вирхов.

– Почти все, – с неохотой призналась Прынникова. – Рубин, конечно, не сиамский, но крупный, настоящий, хорошо со сцены виден. Петя подарил. И сердолик натуральный, хотя и простенький – матушкин подарок. Топаз тоже фальшивый. А изумруд дорогой, от Студенцова. – Красотка перекрестилась. – Вот Павел Мироныч вчера обещал осыпать бриллиантами. Да не верю я ему. Жалованье небось мизерное. Да и наследства не предвидится.

Черные лукавые глазки выжидательно уставились на следователя.

– Вы правы, голубушка, – Вирхов сочувственно вздохнул, – от него гор золотых не ждите. Жизнь ваша нелегкая, не стал бы вас томить, да вы вчера сами здесь заснуть изволили.

– Перебрали немного, – легко согласилась Дарья, – я вчера не пела в «Аквариуме», свободна была. Думала бедной матушке в Углич письмо писать, да ваш красавчик увлек меня в ресторан. Хотелось развеяться. Степана жалко, не пропащим он человеком был.

–О Степане я и хотел с вами побеседовать, Дарья Анисимовна. – Вирхов приступил к существу дела. – Слышал, он оказывал вам знаки внимания.

– Не только знаки, – с готовностью уточнила Дарья, – он своей жизни без меня не мыслил. Я его уж так увещевала: прекратил бы кутежи, помирился бы с отцом, продолжил бы дело...

Дива говорила горячо и искренне, хитрая гримаска сошла с ее подвижного лица, и оно, несмотря на стершийся грим и безжалостный дневной свет, показалось Вирхову если не красивым, то очень миловидным.