Женись на мне - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Степановская cтр.№ 2

«Я люблю себя, – прочитала она в своем интервью, – и поэтому мне кажется теперь вкусной самая простая и полезная пища. Та пища, которую я ни за что не стала бы есть раньше, в детстве, когда мама с уговорами запихивала в меня ложку за ложкой овсяную кашу».

Да уж, в молодости такое не съешь, усмехнулась Елена. В восемнадцать лет хочется колбасы, мяса, сарделек. И самое главное, не откладываются эти сардельки ни на талии, ни на бедрах. Не то что теперь, когда тебе уже за тридцать. Она вздохнула и критично посмотрела на свою фотографию в журнале как бы со стороны. Нет, придраться не к чему. Хороша! Лицо, грудь и плечи в декольтированном платье выше всяких похвал! Недаром статья называется «Я у себя одна!». Елена опять усмехнулась.

А было время!.. Как они с Лидкой, тогдашней подружкой, соседкой по парте, будучи десятиклассницами, первый раз поехали без родителей на зимние каникулы в Петербург. Как они хохотали тогда до упаду на полках в плацкартном вагоне оттого, что ночью вдруг ни с того ни с сего на станции Бологое обе проснулись, сдуру вышли на ночной зимний перрон проветриться и, промерзнув в пурге на зимнем ветру, зверски проголодались! И, не обращая внимания на недовольные вздохи толстой тетеньки на соседней полке, шурша газетами, разворачивали бутерброды и лупили скорлупу с вареных яиц. И заливались беззвучным хохотом, давясь и толкая от щенячьего восторга друг друга, запихивали в жадные молодые рты эту, по нынешним понятиям, очень вредную еду. И зачинщицей этого безобразия была, конечно, Лидка. Она, Леночка Зверева, всегда была более спокойной, более сосредоточенной. А Лидка была сорвиголова. Где теперь носит ее белокурую голову? Она же и была зачинщицей той поездки зимой в Ленинград. У Лидки в этом городе жила какая-то престарелая родственница, как Лидка говорила, настоящая Пиковая дама. Да… После того обжорства в вагоне они еще долго болтали, не могли уснуть.

– Ой, у меня что-то в ухе стрельнуло! – запищала под конец тогда Лидка.

– Так зачем же мы с тобой, как две идиотки, без шапок стояли на станции на платформе? – Точно. Так она Лидке тогда и сказала. «Как две идиотки!» А Лидка ей ответила соответственно. Лидка тогда сказала, вспомнила Елена дословно:

– Я хотела посмотреть, не едет ли в соседнем вагоне граф Вронский!

Граф Вронский! Подумать только! Господи, конечно, две идиотки! Откуда они теперь, Вронские! В лучшем случае выйдут покурить какие-нибудь запоздалые пьянчуги из вагона-ресторана. А то и вовсе бог знает кто.

Елена с сожалением посмотрела на букет. Головки у роз уже чуть примялись. Она вздохнула. «А Лидкина родственница точно была Пиковая дама, – вспомнила она почему-то. – Такая же старая, едкая и скрипучая».

Елена аккуратно соскребла со стенок баночки йогурт, доела хлебец и вдруг мысленно ахнула. Да ведь это же Лидка! Проводница, которая проверяла билеты и у которой она попросила вазу для цветов, не кто иная, как Лидка! Конечно! Вот кого напомнили ей этот характерный поворот головы и светлые кудряшки под пилоткой! Это точно она! А что же, разве Лидка ее не узнала? Почему же не поздоровалась, ни о чем не спросила? Постеснялась, наверное…

Елена решительно встала, взялась за ручку двери. «Нет, я пойду сама, я спрошу у нее, неужели я так изменилась, что она не хочет меня знать?» Она потянула дверь и вышла в коридор. Ночной сквозняк веселился в проходе, холодил воздух, вздувал занавески. Было пусто, стучали колеса. Верхний свет был притушен, в вагоне царил полумрак.

«Что же, я так и зайду? Спрошу: отчего ты меня не узнала? А может, Лидка уже легла спать? Нет, это глупо! – решила Елена. – Я лучше сначала просто пройду мимо, посмотрю, что она делает!»

Елена схватилась за поручень и направилась в начало вагона. Дверь купе проводников была приоткрыта, две проводницы, Лида и та, другая, ее напарница, сидели за столом и мирно ужинали. «Колбаса с хлебом и чай, – заметила Лена. – Нехорошо отвлекать. Пусть поедят». Она сделала вид, что отправилась помыть руки.

– Ну, Ванька твой что, учится? – расспрашивала за столом Лиду вторая проводница. – Нравится ему?

– Нравится-то нравится… – отвечала та с такой сердечной, такой мягкой улыбкой, что сразу было ясно – речь могла идти только о Лидкином сыне. – Да глупый еще. Вот приехала утром – смотрю, хромает. Что такое? А он опять портянками ноги в кровь стер. Пятнадцать лет парню, а все никак не научится правильно портянки наматывать! Дома-то все в кроссовках!

– А трудно в Нахимовское училище поступить? – допытывалась соседка. – Может, и моего туда?

– Да что ты, – снисходительно и со скрытой гордостью ответила Лида. – Это его моя тетка устроила, Пиковая дама. Ей уж скоро сто лет будет, она родилась еще при царе, связи у нее старые были, вот она и помогла. А просто так туда поступить невозможно! Я в Питере сначала иду к Ваньке, а потом сразу к ней – полы помыть, за продуктами сходить. Особенно зимой, чтобы она не упала. А то упадет еще, ногу сломает…

– Ой, смотри! – громко зашептала ей соседка и головой замотала на дверь. – Это же Зверева прошла!

– Слушай, я совсем позабыла, – поднесла Лида руку ко лбу, – отнеси ей этот вазон для цветов! Она просила.

Напарница цепко схватила пластмассовый сосуд, стилизованный под греческую вазу, и умчалась в коридор. Через минуту она вернулась с вытаращенными глазами.

– Какой костюм у нее, Лида! Какая сумочка, и сама… какая она красавица! Лицо массировала, когда я пришла! Вежливая, спасибо мне сказала!

– Да, дай бог тетке здоровья, – продолжала Лида о своем и отрезала себе еще кусок колбасы, положила на хлеб. – Ванечка-то сам захотел в Нахимовское. У нас в Москве ему ничего не поймать. Ему и заниматься-то, по большому счету, негде было. В нашей хрущевской двушке нас и так полон дом. Муж постоянно дома, да мама, да дочка-сорвиголова подрастает. Но ничего, бывает и хуже!

– А ты говорила, – оторвала наконец взгляд от двери и стала прихлебывать чай из стакана соседка, – у вас раньше квартира была хорошая на Котельнической набережной.

– Да, была. При папе, – подтвердила Лида. – Папа занимал хорошую должность. А когда заболел, мы квартиру продали, искали деньги на операцию. Но папа все равно умер, а потом муж на машине разбился. Еще две операции на позвоночнике. И мы еще раз тогда поменялись. Теперь уже на хрущевку. Но я не жалею. У него теперь хотя бы руки работают, и он по дому в коляске ездит. Мастерит помаленьку. То полочку сделает, то табуретку починит. А заказов у него никаких нет, теперь в «Икее» можно купить все, что хочешь. Он все мечтает компьютер освоить, да ведь его еще сначала надо купить. До травмы-то он профессиональным спортсменом был. Специальность у него – тренер по баскетболу. Но ничего! Главное, что он не пьет! А живем помаленьку, – улыбнулась Лида и придвинула соседке еще один бутерброд. – Ты не стесняйся, ешь! Ешь! Ночью знаешь как хочется есть! Я без этого уснуть не могу! Особенно если до Бологого не поем, все! Считай, ночь насмарку!

– Ох уж это Бологое! – вздохнула напарница. – Если бы не оно, так до самой Твери бы без остановок! Можно хоть выспаться!