Мегрэ у министра - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Сименон cтр.№ 26

— После этого Пикмаль принес отчет?

— Я больше не видел его. Он предложил передать мне его в понедельник или во вторник, самое позднее в среду. Я ответил ему, что не хочу — по причинам, коюрые должны быть вам понятны, — чтобы документ попал ко мне. Этот доклад подобен динамиту, и сегодня мы в этом убедились.

— И что же вы посоветовали Пикмалю?

— Передать отчет своему начальству.

— То есть директору Школы дорог и мостов?

— Кажется, я не уточнял. Возможно, я упомянул о министерстве; естественно, это первое, что мне могло прийти в голову.

— Он больше не пытался вам звонить?

— Насколько мне известно, нет.

— А встретиться?

— Если он и пытался, то, очевидно, неудачно, так как, повторяю, об этом деле я узнал только из газет. По-видимому, он последовал моему совету, несколько, правда, по-своему: пошел прямо к министру. Едва услыхав о его исчезновении, я решил поставить вас в известность об этом инциденте, что я и сделал. Учитывая возможные последствия этого дела, я предпочел бы, чтобы мое заявление было должным образом зафиксировано. И, если сегодня днем…

Что ж, придется послать к нему кого-нибудь, чтобы записать его показания. Мегрэ не сомневался, что инспектор застанет Маскулена в окружении депутатов и журналистов. А не будет ли это использовано против Огюста Пуана?

— Благодарю вас, — сухо сказал Мегрэ. — Все необходимое будет сделано.

Маскулен казался несколько обескураженным; похоже, он ожидал чего-то другого. Может, он предполагал, что комиссар будет задавать каверзные вопросы или как-нибудь выразит недоверие?

— Я только выполняю свой долг. Если бы я предполагал, что события будут развиваться таким образом, я бы уведомил вас раньше.

У него все время был такой вид, словно он играет роль и даже не скрывает этого. Он, казалось, говорил: «Я хитрее тебя. Ну, что ты будешь делать?»

А не допустил ли Мегрэ ошибку? Не исключена возможность, что допустил. Мериться силами с таким влиятельным и хитрым человеком, как Маскулен?! Пользы никакой, а вреда может быть много.

Маскулен встал и протянул комиссару руку. Внезапно того, как молнией, пронзило воспоминание о Пуане и его рассказе про «грязные руки». Не став взвешивать все за и против, Мегрэ схватил пустую чашку из-под кофе и поднес ее к губам, делая вид, что не замечает протянутой руки.

Глаза депутата потемнели от гнева. Рот стал подергиваться сильнее. Но он ограничился тем, что сказал:

— До свидания, господин Мегрэ.

Он специально сделал ударение на слове «господин» или Мегрэ показалось? Если да, то это была почти не прикрытая угроза и означала она, что Мегрэ недолго оставаться в комиссарах полиции.

Проводив глазами Маскулена, который возвратился к своему столу и наклонился к сотрапезникам, Мегрэ машинально позвал:

— Гарсон! Счет, пожалуйста.

С десяток людей, играющих более или менее важную роль в жизни страны, не отрывая глаз, наблюдали за ним.

Похоже, Мегрэ выпил рюмку коньяка, даже не заметив этого: только на улице он ощутил во рту его вкус.

Не впервые он входил в комнату к инспекторам не как начальник, а как товарищ. Сдвинув шляпу на затылок, он уселся на стол, вытряхнул пепел из трубки прямо на пол, стукнув ею несколько раз о каблук, и набил снова. Все чем-нибудь занимались, и он оглядел их, чувствуя себя как отец семейства, вернувшийся вечером домой и довольный, что застал всех своих на месте.

Через некоторое время он сообщил:

— Малыш, бьюсь об заклад, что твоя фотография появится сегодня в газетах.

Стараясь не покраснеть, Лапуэнт поднял голову, и в глазах его отразилось недоверие к словам комиссара. В глубине души все они, за исключением Мегрэ, который уже привык к этому, радовались, когда в газетах появлялись их фотографии. Но всякий раз делали вид, что недовольны: «Теперь попробуй походи хвостом или зайди куда-нибудь — сразу узнают!»

Остальные тоже стали слушать. Раз Мегрэ пришел поговорить с Лапуэнтом в общую комнату, значит, то, что он хочет ему сказать, касается всех.

— Захвати с собой стенографический блокнот и отправляйся в Палату. Там ты без труда найдешь депутата Маскулена, и я буду очень удивлен, если ты застанешь его не в окружении довольно многочисленной компании. Он сделает заявление, а ты его слово в слово запишешь. Когда вернешься, перепечатай и оставь на моем столе.

Из кармана Мегрэ торчали вечерние газеты: в них на первых страницах были фотографии Пуана и его. Он не успел еще их просмотреть, но ему было заранее известно, что напечатано под жирными заголовками.

— Это все? — спросил Лапуэнт, направляясь к стенному шкафу за пальто и шляпой.

— Пока все.

Мегрэ сидел, продолжая задумчиво курить.

— Попробуйте-ка, ребята, вспомнить бывших полицейских с улицы Соссэ, которых оттуда выгнали или которые были вынуждены сами подать в отставку.

— Недавно? — спросил Люка.

— Неважно, когда. Допустим, за последние десять лет.

Торранс бросил:

— Можно составить целый список!

— Называй имена.

— Бодлен. Тот, который сейчас служит детективом в страховой компании.

Мегрэ попытался восстановить в памяти Бодлена — высокого бледного парня, которому пришлось уйти из полиции не из-за нечестности или нечистоплотности, а потому, что он тратил почти всю энергию и изобретательность не на исполнение служебных обязанностей, а на симуляцию всевозможных болезней.

— Кто еще?

— Фальконе.

Этому уже было за пятьдесят, и его попросили подать в отставку досрочно, так как он начал пить, и на него нельзя было положиться.

— Еще?

— Малыш Валенкур.

— Рост маленький.

Вопреки тому, что им казалось вначале, они смогли вспомнить всего несколько имен, и каждый раз, представив себе этого человека, Мегрэ качал головой

— Все не то. Он должен быть почти такой же комплекции, как я.

— Фише.

Раздался дружный взрыв смеха: этот Фише весил по меньшей мере сто двадцать килограммов.

— Благодарю! — буркнул Мегрэ. Посидев еще немного с инспекторами, Мегрэ наконец поднялся и вздохнул.

— Люка! Позвони-ка на улицу Соссэ и попроси к телефону Катру.

Теперь, когда его интересовали лишь те инспектора, которые больше не работают в Сюртэ, у Мегрэ не было чувства, что он толкает друга выдать служебные секреты. Катру, проработавший двадцать лет на улице Соссэ, конечно, мог ответить на этот вопрос куда точнее и полнее, чем инспектор Уголовной полиции.