Я тупо сидела на диване, в голове было пусто. Потом
появилась первая мысль. Дети правы, надо выйти на проспект и затарить
холодильник. Завтра будет некогда, у меня уроки, а потом очередной педсовет.
Совершенно непонятно, что я делаю на этих совещаниях. Музыка воспринимается
остальными педагогами как смешной предмет. К тому же я ставлю всем детям
пятерки и никогда не сержусь, если они посылают друг другу записочки или
стреляются жеваной бумагой. Так что толку от меня на педсовете никакого. Но
вредная Анна Евгеньевна, директриса школы, категорично заявляет:
– Вы получаете зарплату и обязаны ее отрабатывать!
Меня все время подмывает спросить: «Вы что, считаете такой
оклад деньгами?»
– Лампуша, – всунулся в комнату Кирюшка, – где
взяла торт?
Я пошла с мальчиком на кухню и обнаружила на столе изобилие:
гамбургеры, чизбургеры, коробки с чиккен макнаггетс, упаковки с соусами и
пирожками. Еще там лежали две фирменные футболки и стояла коробка с тортом.
– Клево, – взвизгивала Лизавета, кромсая
бисквит, – со взбитыми сливками, обожаю!
– Почему на нем написано «С днем рождения»? – не
успокаивался Кирюшка.
Я вздохнула. Испуганная Елена Сергеевна насовала в пакеты
все, что нашлось в ресторане.
– А это что? – поинтересовалась Лиза, вертя в руках
книжечку.
– Дай сюда, – велел Кирюшка. Он вырвал у девочки из рук
непонятный предмет и взвизгнул: – Ой, елки! Лизка! Глянь! Бесплатные обеды в
«Макдоналдсе»! Да их тут много!
– Где взяла? – сурово повернулась ко мне Лиза.
Рассказывать им правду совершенно не хотелось.
– Я случайно услышала по «Русскому радио», что в
«Макдоналдсе» проводится лотерея, поехала и выиграла главный приз.
– Ну круто! – восхищались дети. – Ты теперь можешь
год бесплатно есть гамбургеры.
Перспектива целых двенадцать месяцев питаться булками с
котлетами выглядела столь угнетающе, что я мигом сказала:
– Это вам!
Буря восторгов бушевала почти десять минут. Потом,
успокоившись, Лизочка с жалостью сказала:
– Нам столько не съесть, а на завтра все таким невкусным
станет!
– Позовите друзей, – предложила я.
– Верно, – вскинулся Кирюшка и схватил телефон.
– Дай сюда! – приказала Лиза.
– Индейское жилище фиг вам! – ответил Кирка.
– Урод!
– Жиртрестка!
Посмотрев, как они ругаются, выхватывая друг у друга из рук
трубку, я пошла в спальню и по дороге увидела, что моя куртка свалилась с
вешалки на пол и в ней преспокойненько свила гнездо Муля.
– Просто безобразие, – разозлилась я, вытряхивая
мопсиху на пол, – ты хоть понимаешь, что линяешь, а куртка темно-синяя.
Рукава, спина и грудь были покрыты большим количеством
мелких жестких светлых волосков. Не желая походить на огромного мопса, я
оттащила куртку в ванную и принялась энергично встряхивать ее над рукомойником.
Раздался глухой шлепок. На кафельной плитке лежала барсетка Эдика.
Глава 3
Я уставилась во все глаза на шикарную вещичку, сделанную
фирмой «Петрек». Ну надо же, сунула сумочку к себе в карман, а потом забыла.
Надеюсь, там нет ничего важного.
Я быстро расстегнула барсетку. Из груди невольно вырвался
возглас. Ну ничего себе! Одно из отделеньиц было забито деньгами. Закрыв ванную
комнату на щеколду, я вывалила на стиральную машину содержимое сумочки. Так.
Десять зеленых банкнот по сто долларов, три тысячи российских рублей, упаковка
аспирина, расческа, носовой платок и плоский, крохотный телефон, который я
сначала приняла за игрушечный, уж больно кукольно выглядел «Эриксон».
Но не успела я взять в руки аппаратик, как на панели
заморгала зеленая лампочка. Звука не было, очевидно, Эдик включил режим
отключения звонка. Плохо соображая, что делаю, я откинула крышечку и, ткнув
пальцем в кнопку с надписью «йес», поднесла телефончик к уху.
– Ну дорогой, – раздался в трубке капризный
голосок, – где же ты шляешься, а? Звоню, звоню, не откликаешься? Да что ты
молчишь, опять напился, да?
– Простите, – тихо сказала я, – вам нужен Эдуард
Малевич?
– Интересное дело, – взвизгнула собеседница, – кто
вы такая и почему отвечаете по его телефону?
Значит, милиция ничего не сообщила жене о смерти мужа. В
первую секунду мне захотелось разъединиться, но надо же отдать деньги!
Документов в сумочке нет… узнать адрес будет трудно, делать нечего, придется
взять на себя роль вестницы несчастья. Вспомнив некстати, что в древние времена
цари убивали гонцов, принесших дурные известия, я робко ответила:
– С Эдуардом случилась небольшая неприятность, он не может
сам ответить, но у меня в руках его барсетка, тут полно денег, скажите адрес,
сейчас привезу.
– Все ясно, – констатировала дама, – опять
налакался и в вытрезвитель угодил. Валяйте приезжайте. Улица Речная, дом
девять, квартира семнадцать. Это…
– Спасибо, я хорошо знаю это место.
В ухо понеслись короткие гудки. Я вышла из ванной и
обнаружила в прихожей на коврике целую кучу ботинок и сапог. Из кухни раздались
взрывы хохота, Кирюшка и Лизавета собрали друзей.
Решив ничего не говорить детям, я осторожно вытащила из
шкафа беличью шубку и новые сапоги на меху. Немного не по погоде, но Эдик, судя
по всему, богатый человек, а его супруга, если вспомнить капризный голосок, та
еще фря. Нет уж, лучше я вспотею в шубе…
Дети громко хохотали. Очевидно, они добрались до торта. Я
аккуратно прикрыла за собой дверь. Речная улица в двух шагах отсюда, первый
поворот направо у светофора, можно не садиться в машину, а пробежаться на своих
двоих…
Девятый дом ничем не отличался от своих собратьев, такая же
блочная башня, а в подъезде не нашлось ни лифтера, ни охранника. Значит, Эдик
не такой крутой, каким хотел казаться, или он разбогател недавно. Насколько я
знаю, достигнув определенного финансового благополучия, люди первым делом
приобретают престижное жилье, здесь же не было даже домофона.
Зато женщина, распахнувшая дверь, выглядела сногсшибательно.
Высокая блондинка с осиной талией и большой грудью, обтянутой ярко-красным
свитером. Он заканчивался прямо под аппетитным бюстом, потом виднелась полоска
голой кожи, пупок с золотым колечком, еще ниже начинались узенькие черные
брючки, обрывавшиеся в десяти сантиметрах выше щиколотки.
– Давайте, – бесцеремонно велела она и протянула руку.