Ярлыки - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Карлтон cтр.№ 12

Она написала множество писем и получила столько же уклончивых ответов с пожеланием ей удачи. Она начала писать редакторам журналов мод, написала декану, ведающему приемом в «Макмилланз», она просила посоветовать, наставить и обнадежить. Она написала в «Севентин», «Мадемуазель», потом в «Вог» и «Дивайн». Если бы они просто ответили на какой-либо ее вопрос, чтобы она могла беречь это письмо, конверт от письма, чтобы она могла потрогать какую-нибудь вещь, имеющую отношение к журналу… Каждое утро она ждала у почтового ящика весточки из того, иного мира.

Стены ее спальни были украшены страницами «Вог» и «Дивайн». В ней с рождения присутствовало некое свойство, ранее не существовавшее в ее семье. Она его унаследовала явно не от ничем не примечательных людей в отвратительных одеждах, которых она видела на поблекших старых портретах. Ее родители были иммигрантами второго поколения, они выросли на Лоуэ Ист-Сайд, а потом переехали в Бронкс. Если бы они жили в центре, она бы могла представить, что живет в Виллидж. Виллидж звучит гораздо приятнее, чем Бронкс. Представлять, представлять! Когда же она перестанет представлять? Когда же все осуществится на самом деле?

Она достала утреннюю почту. Большей частью это была всякая ерунда. Напоминания о продлении подписки. Но одно письмо было из «Дивайн», самого яркого журнала из всех. Она взяла свой самый лучший нож для вскрытия корреспонденции.

«Дорогая мисс Голдштайн…»

Она передернула плечами. Как только она уйдет из дома, изменит свою фамилию на Голд!

«Поздравляем вас с тем, что вы допущены к участию в конкурсе «Талант-64». Вы правильно ответили на все вопросы о моде и представили самый оригинальный реферат. Поэтому мы с удовольствием сообщаем, что вы вместе с девятью участниками конкурса примете в нем участие. Победителю в качестве награды будет предоставлена возможность пройти трехлетний курс обучения в «Макмилланз». Мы высылаем вам документы, которые вы должны заполнить, чтобы принять участие в заключительном туре конкурса. А пока вы и девять других финалистов награждаетесь годовой подпиской на «Дивайн». С нетерпением будем ждать вашего письма.

Искренне ваша Мэйнард Коулз, главный редактор».

Она посмотрела на письмо. Впервые в жизни у нее что-то получилось. Ее бросало то в жар, то в холод. Она широко открыла рот и крикнула:

— Ма!

— Я в своей комнате! — отозвалась та.

Она бросилась в родительскую спальню, где ее мать, сидя на кровати, натягивала чулки. От великого к смешному, подумала Маккензи и сунула матери под нос письмо.

— Я прошла в финал! Конкурса талантов в «Дивайн»! Посмотри!

Ее мать взяла письмо и потянулась за очками. Она читала медленно, проговаривая слова, а потом засияла.

— Дай я тебя поцелую! С удачей!

Маккензи по привычке склонила голову, но глаза ее смотрели прямо вперед.

— Ты победишь в конкурсе, — сказала ей мать. — Я сердцем чувствую.

— Я тоже чувствую. — Маккензи стояла и смотрела в окно на серое здание напротив. Из соседних квартир до нее доносился запах подгоревшего хлеба, но больше это не приводило ее в уныние, потому что она была уверена, что сможет отсюда выбраться. Она будет жить в чистом красивом здании, какие изображают в «Вог» в разделе «Жилище».

— Я знаю, я буду — повторила она, — Я перехвачу пирожок по пути в школу.

Она выбежала из комнаты, а Эстер Голдштайн вздохнула и потянулась за другим чулком.

Буквально за год Колин Бомон стал самым преуспевающим художником по костюму в Америке. Он рисовал как никто другой. Его умение ярко и броско раскинуть рисунок на странице прекрасно сочеталось с великолепными зернистыми черно-белыми фотографиями Джейн Шримптон, Твигги и Пенелопы Три, имена которых постоянно мелькали на блестящих страницах журналов. «Нью-Йорк таймс» пригласил его привнести свежую струю в колонки, отведенные стилю. Его рисунки ворвались и в витрины магазинов, там они смотрелись еще лучше.

— Хватай его, пока тебя не опередил Блумингдейл, — посоветовала однажды утром Корал Уэйленду.

— Он разбирается в молодежной моде? — спросил Уэйленд.

— Он разбирается во всем! — восторженно заявила Корал, сидя за столом в редакции журнала. — Он действительно из Лондона! Он учит меня последним лондонским словечкам. О, ты будешь его просто обожать, Уэйленд.

Правда заключалась в том, что она ревностно старалась удерживать их порознь, ей не нужны были два кавалера в один вечер. Но пришло время пригласить Колина Бомона на обед, на вечер, на интимную беседу в модный ресторан.

— Никто так не беседует тет-а-тет, как Колин, — радостно сообщила она и была очень довольна собой, потому что Колин был ее открытием. Он действительно был лилипутом, все с этим соглашались. Некоторые даже называли его «гномом», но, казалось, это только увеличивает его привлекательность. В первый раз Колина пригласили на обед только из чувства сострадания, но его новые друзья извлекли из их общения гораздо больше, чем он сам. К его мнению в отношении моды охотно прислушивались, и особенно потому, что Британия, похоже, приобретала вес в этой индустрии. Но больше всего сказывалось умение Колина концентрироваться, отсутствие «эго», способность слушать; это производило на его новых знакомых сильное впечатление, и они становились его друзьями. Он принадлежал к особому типу людей, которые без всяких усилий разделяют беды и тяготы других. Некоторые даже утверждали, что беседа с этим почти карликом, сделавшим блестящую карьеру, сама по себе создавала ощущение, что для человека нормального роста жизнь не так уж и трудна. Все сходились во мнении, что он был лучше (и дешевле) любого психоаналитика, а к тому же был достаточно квалифицирован, чтобы в этом качестве обсуждать любой аспект проблемы. Художника по костюму допускали всюду: в мастерскую модельера, в редакцию журнала, в рекламное агентство — и он посвящался во все сплетни, во все новости. Колин был чрезвычайно скромен, а сам рассказывал удивительные истории.

— Я с нетерпением ожидаю встречи с вами! — заявил Уэйленд.

Через месяц после их знакомства Уэйленд гордо шествовал со своим новым художником, приглашенным для работы в магазине, по филиалу «ХК» на Тридцать четвертой улице, и рассматривал двенадцать витрин, для которых Колин набросал несколько рисунков соответствующих размеров. После осмотра они выпили и отправились пообедать. Уэйленд выбрал довольно модный ресторан, куда ходили ревностные поклонники моды. Уэйленду было нелегко с его собственными комплексами по поводу внешнего вида пойти с этим крошечным странным человечком. Но, как Корал и обещала, в нем было нечто, заставившее забыть обо всех опасениях. Он был очень остроумен, иногда даже злоязычен; он с сочувствием отнесся к проблеме «вечного одиночества» Уэйленда и облегчил его страдания.

— Я очень рад, что мы подружились, — сказал Уэйленд, когда вечер подходил к концу. — Может быть, мы на старости лет поселимся, как две старые девы, в какой-нибудь необыкновенной деревушке в Новой Англии.