Смертельное танго - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Корсакова cтр.№ 9

Флакончик был небольшой и незатейливый: прямоугольная форма, черное стекло, черная с позолотой наклейка. До чего же обидно отдавать за такую мелочь большие деньги.

— Сейчас-сейчас, Оборотень, — бормотала Рита, свинчивая с флакончика крышку. — Сейчас ты сам поймешь.

Он не понял. Внюхивался в щедро сбрызнутое парфюмом запястье, морщился от одуряюще резкого, ничего общего со свободой не имеющего запаха, и не понимал, как мог пойти на такую авантюру. Гадость гадостью. Мало того, гадость, которая стоит больше двух сотен баксов…

— Ну как? — спросила Рита, уткнувшись носом в его запястье. — Что скажешь, Оборотень?

Что он скажет? А что сказать, когда она предлагала выбрать вдвоем, а он отказался?! Сам виноват. Что уж теперь…

— Ну, ничего так… наверное. Неожиданно.

— Врешь! — усмехнулась Рита и, оттолкнув его руку, ящеркой юркнула на водительское место. — Сказал бы правду. Это не неожиданно, Оборотень, это резко и не слишком приятно.

Вот тебе номер! Сама же нахваливала ему свободу и драйв, а теперь что получается?

— Подожди, Оборотень. — Рита не дала ему возможности ответить. — Сначала будет ужасно, а потом он раскроется.

— Кто раскроется? — пробормотал Данила, одергивая рукав свитера, чтобы хоть как-то заглушить запах.

— Аромат раскроется. Это же тебе не лосьон после бритья, который зимой и летом одним цветом. Это селектив! Просто подожди, пока он раскроется. Вы подружитесь, я думаю. — Она повернула ключ в замке зажигания, и «Опель» громко чихнул, наполняя салон выхлопными газами.

Они подружатся… Данила втянул ноздрями с детства знакомый и понятный запах машинного масла и старой резины. Ладно, подружатся так подружатся…

«Опель» резво мчался по вечернему городу, и задумавшийся Данила не сразу понял, что Рита везет его вовсе не к общаге.

— Куда мы едем? — вяло поинтересовался он, вглядываясь в проплывающие за окном желтые огни.

— Хочу показать тебя Алекс. — Рита чуть дернула рыжей головой. — Она просила.

— Что я, обезьяна дрессированная, чтобы меня всем показывать? — Даниле вдруг стало неловко, почти так же неловко, как в кабинете Эда, когда он стоял перед Алекс в одних трусах.

Его никто не слушал. Вместо ответа Рита на максимум врубила радиоприемник, и в салон прокрался сначала томный, с хрипотцой, голос известного диджея, а потом и какой-то новомодный хит.

Алекс произошедшие с Данилой метаморфозы одобрила, ласково потрепала по колкой и сизой из-за отросшей щетины щеке, довольно зажмурилась, сказала с придыханием:

— Вервольф… Чем от тебя пахнет?

— Плохо? — Он едва удержался от того, чтобы не уткнуться носом в помеченное чертовым парфюмом запястье. Теперь, по прошествии времени, он свыкся с этим чертовым запахом настолько, что перестал его ощущать. Он перестал, а Алекс вот унюхала…

— Плохо?! Почему плохо? Божественно! — Алекс открыла глаза, посмотрела удивленно. — Это что-то… — она прищелкнула пальцами, подбирая правильные слова, — что-то очень мужское и хищное. Тебе идет, Вервольф…

Вот и пойми этих женщин! Словно кошки на валерьянку ведутся на какую-то вонючую ерунду. Неужели Рита и в самом деле была права? Он потер все еще горящую от чужих прикосновений кожу, отступил на шаг, от греха подальше. Мало ли как она еще отреагирует.

Алекс поймала его настороженный взгляд, а может, даже прочла мысли, потому что усмехнулась с чувством легкого превосходства и все же лишь самую малость растерянно, сказала после недолгой паузы:

— Все, детство закончилось, Вервольф! Объявляю тебя настоящим мужиком!

Это прозвучало так серьезно и так многозначительно, что Данила так и не понял, как правильно отреагировать, растерялся, проявил несвойственную настоящему мужику слабость, а уже дома, стаскивая с себя свитер, вдруг почувствовал запах… Новенькая, еще скрипучая кожа, дым осенних костров, сдержанный янтарь коньяка, ветер в лицо, свобода, драйв и приключения — все, как и обещала Рита. Вот, значит, каково это, вот, значит, на что они реагируют…

* * *

— …Все, не могу я больше! — Данила со стариковским кряхтением сполз с тренажера, потянулся за бутылкой минералки.

— Еще два подхода, — твердо сказал Зверь, взявший над ним негласное шефство в тренажерном зале.

— У меня еще сегодня с Ритой занятия. — Краем майки Данила вытер мокрое от пота лицо. — Может, хватит, а?

— А у меня сегодня выступление. — Зверь смотрел на него без всякой жалости. — Еще два подхода, и можешь быть свободен.

— У-у-у, Зверь, — простонал Данила, потирая гудящие мышцы.

— Цыц, волчонок, — беззлобно проворчал тот. — Тебе кто-то говорил, что будет легко?

— Ну, вообще-то я сам так думал.

— Забудь. Это только со стороны все кажется простым и красивым.

Это Данила и сам давно понял. Прошло уже больше месяца с тех пор, как он впервые переступил порог «Основного инстинкта». За это время в его жизни много чего произошло. Теперь парень вел двойную жизнь. Первая половина дня — учеба в техникуме, вторая — изматывающие тренировки и занятия по хореографии. Данила ложился спать в третьем часу ночи, просыпался в половине восьмого, и все начиналось сначала: учеба, тренировки, занятия с Ритой, иногда солярий, иногда стилист, однажды даже психолог.

Что от него хотела строгая тетенька в уродливых очках, Данила так и не понял. Просто отвечал на ее глупые вопросы, и все. Тетенька, кажется, осталась довольна, даже улыбнулась ему целых два раза. Уже позже Тигра рассказал по большому секрету, что это была не просто бесполезная беседа, а тест на профпригодность. И коль уж тетенька-психолог улыбнулась Даниле аж два раза, значит, он просто супер, ибо самому Тигре она улыбнулась всего однажды, и это тоже было очень даже хорошо, это значит, что он настоящий мачо.

Данила Тигре не поверил. Какой из него мачо?! Вот и Рита постоянно чем-то недовольна. Что бы он ни сделал, все не так. Двигается он как автомат, и бедрами вихляет, как дешевая проститутка, и морда у него при этом как у человека, идущего на казнь, никакой страстности, никакой чувственности, никакого полета души…

Каждый вечер Данила наблюдал за выступлениями ребят — учился чувственности… Учился и понимал — у него так никогда не получится. В одетом виде он еще мог изобразить что-нибудь этакое, но как только в интересах дела требовалось снять штаны — все! Какая там чувственность?! Какой эротизм?! Рита закатывала глаза и хваталась за голову.

— Оборотень! Что это за телодвижения?! Ты что, герой порнофильма?! Изящнее, артистичнее! Ну что ты ресницами хлопаешь?! Клиентки твоих ресниц со сцены не увидят.

Неизвестно, как долго продолжались бы его мучения, если бы не Эд, забредший однажды на репетицию. Минут пятнадцать он просто стоял, привалившись плечом к стене и скрестив на груди ухоженные руки, а потом сказал: