На скамейке возле Нотр-Дам - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Степановская cтр.№ 60

И вдруг голоса стихли. Раздался чуть слышный шорох, всхлипывание – и потом опять молчок. Меня разобрало любопытство. Я встала на четвереньки, чтобы оказаться ниже уровня глаз стоящего человека – так делали пионеры в какой-то старой книжке про следопытов, и тихонько выползла в кухню. Тишина. В кухне было темно. Дверь в комнату была приоткрыта. Я добралась до нее и прильнула к щели с той стороны, где были дверные петли. Я не ошиблась в своем предположении. Валерий и Мари сидели на диване и целовались. Он гладил ее волосы, она, похоже, плакала. Когда он прильнул к ее коленям, мне стало видно ее лицо. В нем была такая нежность и такая неистребимая русская бабья тоска, что мне тут же захотелось выпить еще. Но я не стала. Я вообще не пила почти в этот вечер – не хотела повторения.

Ну что мне было еще смотреть на этих людей? Что, я не видела, как люди целуются? Или не знала, что такое тоска? С такими же предосторожностями я уползла назад на террасу.

– Расскажи мне все-таки, почему ты считаешь себя виноватым? – через некоторое время до меня снова донесся голос Мари. Я представила, как она вздыхала, как вытирала салфетками нос и щеки.

Валерий встал. Я будто вдавилась в спинку своей качалки, чтобы он меня не заметил.

– Было следствие, – сказал Валерий. Голос его казался спокойным. – Следствие вел пожилой дядька. Почему-то ему очень хотелось доказать, что я чуть ли не утопил свою жену. – Он помолчал. – Но это было бесполезно доказывать. Мы поссорились, потом вроде уже помирились. Она хотела, чтобы я уложил сына спать… – Он говорил так медленно, что мне казалось, что он выговаривает эти слова впервые. – …Шел чемпионат мира по футболу. Мы с мужиками договорились вместе смотреть. Недалеко был пивной бар. Я видел с нашего балкона, что все уже пошли туда. Я сказал: – Уложи ребенка сама. Она не ответила. Ты не поверишь… – Он повернул к Маше голову. – Все, в общем, было спокойно. Я даже не мог предположить…

– Ты пошел смотреть футбол, – сказала Маша.

– Я болел за Испанию. – Он помолчал. – Испанцы вышли в финал.

– Что было дальше? – спросила Мари.

– На море был небольшой шторм. Она неплохо плавала. Наверное, ее ударило о волнорез. Не может быть, чтобы она захотела покончить с собой.

Я удивилась. Он думает, что она покончила с собой. Но из его рассказа этого не следовало. И все-таки он так думает, решила я.

– Скорей всего она потеряла сознание, – еще сказал он. – Когда ее тело обнаружили, оно было все избито о камни.

– Ужасно! – произнесла Маша. – Но зачем же она пошла ночью одна купаться?

Валерий помолчал.

– Не знаю. Она так ждала этой поездки к морю! А я пошел смотреть футбол. Мы должны были уехать через два дня.

Я чувствовала, что Мари сидела не шелохнувшись. Я тоже боялась пошевелиться, настолько обыденным и вместе с тем необычным и чем-то страшным был этот рассказ.

– У нас подобралась веселая компания, там, в баре. С некоторыми я уже был знаком по службе, с другими перезнакомились в процессе. Мы, собственно, и поругались из-за футбола. Она сказала – осталось два дня, а ты уходишь. Мы вернемся, и у тебя будет одна только служба на уме…

Мари подумала, что она умеет плавать только по-собачьи. И в море бы ночью одна не пошла.

Валерий сказал:

– Вот теперь действительно надо уходить, иначе я опоздаю.

Я услышала шаги – он пошел к выходу. Мари сидела. Послышался звук открываемой двери.

Он крикнул ей уже от лифта:

– Приезжайте на свадьбу! Мы с Леной будем считать вас самой почетной гостьей!

По-моему, Мари ничего не ответила на это. Я только услышала, как она закрыла за ним дверь, прошла в кухню и налила себе водки.

Самое лучшее, что в этой ситуации могла сделать я, – сидеть тихо, как мышка, и ждать, что будет. Я и сидела – замерла в своем кресле. Мне было жалко всех – жалко Мари, жалко Лену, жалко даже Валерия, жалко его умершую жену…

Я завернулась потуже в плед – ночная свежесть уже давала о себе знать, откинув голову, рассеянно глядела в ночное небо, в котором все так же ярко и равноценно для всех торчала острая, ажурная игла, и пребывала в рассеянных грезах. Я не думала о будущем, я не вспоминала о прошлом. Я дышала свежим, прохладным воздухом, в котором опять явственно ощущался запах моря, и была на седьмом небе от охватившего меня блаженства созерцания и сочувствия. Кругом меня были миллионы людей – я не могла сделать ни для кого из них что-либо плохое. Они существовали со мной параллельно. Они были счастливы и несчастливы, поодиночке и вместе, но я была крошечной составной частицей всеобщего, всепланетарного счастья и несчастья одновременно. Я поняла, что не имею и не имела никакого права ставить свою беду выше чужой беды, свое горе – превыше чужого горя. Я была такой же, как все, – не хуже, не лучше. Возможно, я заблуждалась больше других, но, в конце концов, я уже заплатила за это немалую цену. Я мысленно огляделась вокруг себя. Сейчас со мной были те, до кого буквально неделю назад мне не было никакого дела – Лена, Маша, Валерий… Теперь они были мне как родные. Я вспомнила еще того человека, с которым была в номере утром. Как его звали? Михаэль. Я про себя рассмеялась – мне было с ним хорошо. А ведь я думала, что мне никогда не будет хорошо ни с одним мужчиной.

Я не заметила, как задремала. И проснулась от холода, от того, что он пробрался под плед и заставил меня сжаться, скрючиться, свернуться комочком. В результате я отсидела (или отлежала) и руку, и ногу. Попытка ими пошевелить привела к ужасной боли – миллионы противных иголок впились в мои мышцы. Я заохала, вытянула руки и ноги, раскрыла глаза. Солнце вставало из-за домов прямо передо мной. Огни на башне погасли, небо светлело. Над Парижем занимался еще один день. Новый день!

Желудок мой был еще полон. Мне захотелось чаю. Я встала и тихонько прошла в кухню. Лулу не гавкнула. Я заглянула под стол – ее там не было. Я осторожно открыла дверь в комнату. Возле постели валялась бутылка водки, в ногах Мари дрыхла, храпя, Лулу, и вся обстановка напоминала не прелестную парижскую студию, а обыкновенную хрущевку.

Я подошла к Мари ближе. Лицо ее было влажно от слез. Возле рта появилась морщинка, которую я раньше не замечала. Она Мари старила.

Стараясь не звякать посудой, я прибрала на столе, вскипятила воду, нашла заварку…

Противный сигнал будильника застал меня врасплох. Я чуть не уронила заварочный чайник. Мари застонала, обхватила голову руками, раскрыла глаза и попыталась сесть на постели.

– Куда ты? – спросила я, появляясь в фартуке из кухни.

– Куда-куда… На любимую работу! – пробурчала Мари и выпростала ноги из-под одеяла. – Голова раскалывается, – то ли пожаловалась она мне, то ли просто констатировала факт.

– Подожди, помогу! Надо бы рассольчика! – забормотала я, помогая ей подняться – все-таки у меня был богатый опыт по этой части. Сколько раз я помогала выйти из состояния похмелья моему другу.