Тайна французского порошка - читать онлайн книгу. Автор: Эллери Квин cтр.№ 48

— Я тоже, — вздохнул инспектор. — И тем не менее надо попробовать… Я распоряжусь, чтобы Ноулс немедленно взялся за работу. У тебя есть что-нибудь еще, сынок?

Эллери промолчал. Они свернули на Восемьдесят седьмую улицу, где стоял старый каменный дом, и ускорили шаг.

— Да соображения-то у меня кое-какие имеются, — рассеянно произнес Эллери. — Ведь ключи к разгадке были повсюду, но из присутствовавших, пожалуй, только ты один способен понять, что к чему, чтобы собрать все воедино. А остальные… Хотя ты тоже в последнее время сам не свой от свалившихся на тебя забот. — Он улыбнулся, когда они остановились у крыльца своего дома. — Пап, — сказал Эллери, ставя ногу на нижнюю ступеньку лестницы, — но вот в одном обстоятельстве этого дела я все же никак не могу разобраться. Я имею в виду, — он хлопнул рукой по пакету, зажатому под мышкой, — вот эти пять книг, что я забрал со стола в кабинете Френча. Конечно, казалось бы, глупо предполагать, что они имеют какое-то отношение к убийству, и все же… У меня предчувствие, что они многое могут объяснить, если мы проникнем в эту тайну.

— По-моему, от постоянных утомительных раздумий ты окончательно тронулся умом, — проворчал инспектор, начиная восхождение по ступенькам.

— И все же, — вздохнул Эллери, вставляя ключ в замок старинной двери, украшенной замысловатой резьбой, — мой сегодняшний вечер будет посвящен внимательному анализу вот этих самых книг.

Полиция на Востоке обращает гораздо меньшее внимание на наличие или отсутствие алиби, чем их коллеги на Западе. Мы слишком хорошо знаем возможности и уловки хитрых преступников и предпочитаем изучение эмоций и инстинктов опровержению вымышленных историй. Несомненно, это объясняется различием в психологии, существующим между двумя расами… Восточная является гораздо более недоверчивой, чем западная, так как имеет дело чаще с фундаментальными, нежели с поверхностными проявлениями… В то время как западный мир склонен кричать восторженное «Банзай!», восхищаясь изворотливостью своих наиболее удачливых проходимцев, мы просто отрезаем им уши или заковываем в колодки за незначительные преступления и отрубаем головы за тяжкие — но неизменно делаем из наказания пример (вероятно, это и есть суть японского коварства?) крайнего бесчестья…

Из предисловия к английскому изданию книги Тамаки Хиеро «Тысяча листьев»

Жилище Квинов находилось в одном из каменных домов на Западной Восемьдесят седьмой улице. То, что Квины обосновались в этих древних стенах, говорило о сильном влиянии сына на отца. Ибо пристрастия Эллери с его собранием старых книг, любительскими познаниями о древностях, любовью ко всему самому лучшему, доставшемуся от прошлого, брали верх над естественным стремлением к современному комфорту. Он стоически переносил жалобы инспектора на «пыль и плесень».

Квины жили на верхнем этаже старого особняка, а входная дверь, украшенная медной табличкой с надписью «Квины» (это была их единственная уступка целесообразности), была изготовлена из рассохшегося от времени дуба. Джуна, в чьих жилах текла цыганская кровь, встречал посетителей в прихожей, где терпко пахло старой кожей.

В прихожей висел большой гобелен (дар герцога в благодарность за оказанные инспектором услуги, суть которых так и остается тайной). Комната была выдержана в строгом готическом стиле, и снова Эллери пришлось проявить недюжинное терпение и настойчивость, чтобы не дать инспектору распродать старинную мебель и все остальное на аукционе.

Далее располагалась гостиная и библиотека. Здесь были книги — несметное множество книг. Потолок, отделанный дубом, большой камин с широкой дубовой полкой и причудливой старинной решеткой, висевшие над ним воинственно скрещенные шпаги из Нюрнберга, старинные лампы, бронза, массивная мебель. Стулья, диваны, кожаные подушки, скамеечки для ног, пепельницы — это был настоящий рай беззаботной холостяцкой жизни.

За гостиной находилась спальня — строгое и уютное место для отдыха.

Всем заправлял юркий и маленький Джуна — мальчик-сирота, усыновленный инспектором Квином в пору его одиночества, когда Эллери учился в университете. Мир Джуны был ограничен его горячо любимым покровителем и их общим жилищем. Он был здесь и слугой, и кухаркой, и экономкой, а иногда и доверенным лицом…

Утром среды 25 мая — на следующий день после обнаружения трупа миссис Уинифред Френч в витрине универмага — ровно в девять часов Джуна сервировал в гостиной поздний завтрак. Эллери в комнате не было, и его отсутствие бросалось в глаза. Инспектор сидел в своем любимом кресле, мрачно глядя на проворные смуглые руки Джуны.

Зазвонил телефон. Джуна подбежал к аппарату.

— Вас, папа Квин, — торжественно сообщил он. — Это окружной прокурор.

Старик побрел к телефону.

— Алло, Генри!.. Ну, продвигаемся понемногу. Что-то подсказывает мне, что Эллери идет по правильному следу. Фактически он сам мне так сказал… Что?.. Мне все это кажется сплошной чертовщиной. Не вижу ни начала, ни конца… Не нужно мне льстить, Генри! Я говорю совершенно откровенно… Ситуация в настоящий момент такова…

Несколько минут инспектор говорил голосом, в котором слышалось то отчаяние, то волнение. Окружной прокурор Сэмпсон внимательно слушал.

— Вот так! — закончил инспектор. — Что-то подсказывает мне, что Эллери готовит один из своих трюков. Он полночи просидел над этими проклятыми книгами… Да, буду держать тебя в курсе. Ты можешь снова понадобиться, Генри. Эллери иногда совершает чудеса, хотя готов поставить все жалованье за будущий год, что… Ладно, иди занимайся делами, старый прохвост!

Положив трубку, он увидел Эллери, который, широко зевая, одной рукой пытался завязать галстук, а другой — удержать полы халата.

— Так! — проворчал инспектор, опускаясь в кресло. — И когда же вы легли спать, молодой человек?

Справившись с нелегкой задачей, Эллери придвинул стул, попутно шутливо ткнув Джуну пальцем в бок.

— Не ворчи, — сказал он, протягивая руку за тостом. — Ты уже позавтракал? Нет? Ждешь сына-лодыря? Тогда угощайся этим олимпийским кофе — мы сможем поговорить за едой.

— И все-таки, во сколько же ты лег? — упрямо повторил инспектор, усаживаясь за стол.

— Если быть до конца точным, — ответил Эллери, наливая кофе, — то в три двадцать ночи.

Взгляд старика подобрел.

— Это ты зря, — заметил он, потянувшись за кофейником. — Когда-нибудь ты надорвешься.

— Что делать, есть вещи, которые нельзя откладывать на потом. — Эллери быстро осушил свою чашку. — Утром удалось узнать какие-нибудь новости?

— Новостей много, и в то же время ничего существенного, — ответил инспектор. — Я с семи часов утра сижу на телефоне… Получил предварительный рапорт Сэма Праути относительно вскрытия. Он не добавил ничего нового к тому, что говорил вчера, кроме того, что нет никаких признаков приема наркотиков или отравления ими. Ясно, что покойная не была наркоманкой.