Язон четырех морей - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 14

Со вчерашнего дня положение виконта де Жоливаля в доме Марианны претерпело некоторые изменения. После долгой беседы, во время которой он был введен в курс последних событий в Италии, импресарио певицы Жоливаль был повышен в чине и занял две должности сразу: управляющего и секретаря новой княгини, положение, безусловно, соответствующее его разностороннему уму, равно как и глубокой привязанности к молодой женщине. Отныне в его руках были все домашние дела, особенно дела финансовые и все, связанное с Луккой. С ним Марианна могла больше не бояться коварных козней Маттео Дамиани, если допустить, что Коррадо Сант’Анна проявил слабость и оставил его секретарем. А может быть, все-таки другой занял это место?..

– Не вызывает сомнений, – заключил Аркадиус в конце разговора, – что вы должны поставить свой дом на более широкую ногу, чем это могла сделать Мария-Стэлла. Среди прочего вам необходима дама-компаньонка или хотя бы лектриса…

– Я знаю, – прервала его Марианна, – но я этого не сделаю. Кроме того, что я не люблю, когда мне читают, я совершенно не нуждаюсь в даме для сопровождения, особенно если наша дорогая Аделаида вдруг оставит свои безумства и вспомнит о нашем существовании…

На этом дебаты были прерваны, и как начало своей деятельности Аркадиус получил доверительную миссию: попытаться помешать бессмысленной дуэли между офицерами, миссию, которую он с довольной улыбкой согласился выполнить, не преминув спросить у Марианны, кого из соперников она предпочтет.

– Что за вопрос! – воскликнула она. – Конечно, поляка! Ведь он спас меня от наглеца, да еще поставил свою жизнь под угрозу!

– Моя дорогая, – не смущаясь, сказал Аркадиус, – опыт научил меня, что в случаях с женщинами не всегда спасители имеют право на признательность. Все зависит от того, кого спасали. Возьмите вашу подругу, Фортюнэ Гамелен. Я готов дать руку на отсечение, что она ни за что в мире не только не хотела бы быть «спасенной» от вашего преследователя, но и занесла бы в число своих смертельных врагов того опрометчивого, который вмешался.

Марианна пожала плечами.

– О, я знаю, Фортюнэ обожает мужчин вообще, а тех, кто носит мундир, – в частности. Русский показался бы ей достойной добычей!

– Может быть, не все русские, но уж этот – обязательно!

– Право слово, можно подумать, что вы его знаете! – сказала Марианна, с удивлением взглянув на него. – Однако вас там не было и вы не видели его.

– Нет, – дружелюбно согласился Жоливаль, – но если ваше описание точно, я знаю, кто он. Тем более что русские офицеры с крестом Почетного легиона на улице не валяются.

– Тогда кто же он?

– Граф Александр Иванович Чернышов, казачий полковник русской Императорской гвардии, адъютант Его Величества царя Александра I и его связник с Францией. Он один из лучших кавалеристов мира и самый закоренелый ловелас с обоих полушарий. Женщины от него без ума!

– Да? Только не я! – воскликнула Марианна, возмущенная ощущавшейся снисходительностью, с которой Жоливаль представлял ее неистового преследователя из Лоншана. – И если эта дуэль состоится, я надеюсь, что поляк продырявит вашего казака так же легко, как какого-нибудь галантерейщика с улицы Сен-Дени!.. Соблазнительный или нет, для меня он просто грубиян!

– Вообще-то впервые о нем так говорит красивая женщина. Интересно было бы узнать, не изменится ли это мнение в дальнейшем! Хорошо, хорошо! Не сердитесь, – добавил он, увидев искорки гнева в глазах своей подруги. – Я посмотрю, смогу ли я предотвратить кровопролитие. Но и сомневаюсь…

– Почему же?

– Потому что никогда поляк и русский не откажутся от такого удобного случая уничтожить друг друга. Взаимная, причем постоянная, ненависть – их нормальное состояние!

В самом деле, на следующее утро Аркадиус, уехавший верхом до зари, вернулся около десяти часов сообщить прогуливавшейся в саду Марианне, что сегодня на рассвете в Пре-Катлян состоялась дуэль на саблях и что противники, отказавшись от примирения, разошлись вничью: один – Чернышов – с пробитой рукой, другой – барон Козетульский – с раненым плечом.

– Особенно не оплакивайте его, – добавил Жоливаль, увидев огорчение на лице Марианны, – рана довольно легкая и позволит ему избежать поездки в Испанию, куда Император не преминул бы выслать его. Я сообщу вам, если будут какие-нибудь новости о нем, будьте спокойны. Что касается другого…

– Другой меня не интересует! – сухо отрезала Марианна.

Ласково-ироническая улыбка, которой Жоливаль одарил ее, задела Марианну, и она, не добавив ни слова, повернулась к нему спиной и продолжила прогулку. Уж не насмехается над нею случайно ее старый друг? Какие задние мысли прятал он за своей чуть скептической улыбкой? Думал ли он, что она не была искренна, утверждая, что этот русский ее не интересует, что она может быть подобной всем тем женщинам, которых красавец казак легко покорял? Или же это одиночество сердца уже подготовило ее стать жертвой легких интрижек, в которых столько женщин ищут любви, но находят, увы, только ее призрак?

Она сделала несколько шагов по мелкому песку одной из аллей, ведущих к бассейну, где журчал фонтан. Сад был невелик и состоял из нескольких лип и массы благоухающих под летним солнцем роз. В бассейне бронзовый дельфин нес амура с загадочной улыбкой. Никакого сравнения с чудесами виллы Сант’Анна, с ее большими шумящими водопадами и высоко бьющими фонтанами, с благородными газонами и лужайками, где гордо прохаживались священные белые павлины, где над всем царствовал сказочный единорог. Здесь же земля не содрогалась под ударами копыт бешено мчавшихся красавцев, призрачный всадник не будил ночную тишину одинокой скачкой, унося с собой до рассвета тягостную тайну, а может быть, безысходное отчаяние… Здесь было изнеженное, учтивое, соответствующее хорошему воспитанию спокойствие небольшого парижского садика: именно то, что необходимо для меланхолических грез оставшейся в одиночестве женщины.

Амур на дельфине улыбался под прозрачными струйками, и в его улыбке Марианне тоже почудилась ирония: «Ты смеешься надо мною, – подумала она, – но почему?.. Что сделала тебе я, так верившая в тебя и кого ты так разочаровал? Ты улыбался мне, только чтобы обрести свой прежний облик! Мне, вступившей в брак, как постригаются в монахини. Ты не хотел, чтобы брак стал для меня чем-то другим, кроме насмешки. И тем не менее сейчас я вышла замуж во второй раз… Но все так же одинока! Первый муж оказался негодяем, второй – только призраком, а человек, которого я люблю, стал мужем другой! Неужели ты никогда не сжалишься надо мною?»

Но амур молчал, и его улыбка оставалась неизменной. Марианна со вздохом отвернулась и присела на обросшую мхом каменную скамью, где алел куст вьющейся розы. Она ощутила пустоту в сердце. Оно словно превратилось в одну из тех пустынь, которые смерч создает за одну ночь, унося в яростных вихрях все до последнего обломка, все, вплоть до памяти о том, что было прежде. И когда, чтобы раздуть в себе медленно потухающий огонь, она вызывала в памяти любовное безумие, исступленную радость, слепое отчаяние, которые недавно возбуждали в ней одно имя, один образ ее возлюбленного, удрученная Марианна заметила, что она не ощущает больше отклика на свои собственные переживания. Это было… да, это было похоже на рассказанную ей историю, героиней которой была другая.