Она так долго снилась мне... - читать онлайн книгу. Автор: Тьерри Коэн cтр.№ 81

Рассказ мой получился долгим. Затем я открыла ей свои чувства, свой гнев и разочарование. Она не реагировала. Я поняла, что ее спокойствие начинает меня раздражать. Мне хотелось, чтобы она возмутилась, чтобы она рассердилась так же, как я, — насколько она могла это проявить, конечно. Но она только поглаживала мою руку кончиками пальцев.

Потом я поставила музыку, и мы молча лежали рядом. Усталая и вымотанная, я в конце концов уснула. Когда я проснулась, я увидела, что Серена мне улыбается.

— Плохая из меня сиделка, Серена. Гружу тебя своими проблемами, наваливаю на тебя груз своих забот, а потом еще и засыпаю.

Она показала мне экран.

Я еще верю.

Несколькими часами раньше ее слова меня бы только разозлили, так сильно ждала я солидарности и поддержки. Но, когда я отошла, отдохнула, они показались мне всего лишь смешными и бессмысленными, оторванными от реальности.

Слова сами приходили ко мне. Они словно струились из проворных пальцев, ложились на экран ровным покровом.

Я иногда вставал из-за компьютера, чтобы попытаться дозвониться ей, но она не отвечала, и каждый непринятый вызов вызывал у меня еще большее желание писать.

Шли дни, и текст обретал форму. Спешка навязывала свой ритм, из отчаяния я черпал энергию.

На исходе пятой недели я завершил мою исповедь. Все эти пять недель я только писал и писал, мало ел, плохо спал, свел все разговоры с Хлоей и Жошем к короткой сводке новостей и лаконичному объяснению своих действий. Они все поняли.

Моя квартира превратилась в поле боя. Повсюду валялась одежда, на полу стояли грязные тарелки и стаканы. У меня не осталось ни одной чистой майки, а проголодавшись, я мыл одну вилку или ложку и ел прямо из консервной банки. Привычку к ежедневному мытью с трудом, но удалось сохранить, но, даже стоя под струями душа, я пытался найти слова и сформулировать фразы, которые затем, выскочив в полотенце из ванной, я лихорадочно вбивал в компьютер.

Когда книга была написана, на меня страшно было смотреть: похудевший, измученный, заросший. Но душа была полна надеждой. Я убеждал себя, что все не просто так, что, как только она прочтет, она поймет, простит и, возможно, подарит мне еще один шанс.

Я даже не стал перечитывать текст.

Лучшее, что было во мне, я выложил на этих страницах. Никогда еще мне не удавалось с помощью слов настолько точно выразить свои чувства. Я составил краткое сопроводительное письмо, чтобы пробудить в ней интерес к рукописи.

Отнес конверт, опустил в ее почтовый ящик и отправился домой. Я шел сгорбившись, засунув руки в карманы, ничего вокруг не замечая, и убеждал себя, что она прочтет и поймет.

И полюбит эту книгу.

А потом полюбит меня.

ЛИОР

Пять недель прошло с тех пор, как мы встретились с Ионой в «Итальянском кафе». За эти пять недель мое состояние прошло разные стадии: за разочарованием последовал гнев, а потом он уступил место тупой покорности судьбе. Но боль была со мной постоянно.

Состояние Серены ухудшалось день ото дня. Кожа ее становилась все бледней, черты лица заострились, она теперь часто и надолго впадала в забытье.

За эти пять недель ласково и тактично, не спеша, исподволь оброненными фразами, она сумела убедить меня взглянуть на все под другим углом.

А что он чувствовал, по-твоему?

Мог ли он поступить по-другому?

Как же он тебя любит!

А что с ним будет без тебя?

На первые замечания такого рода я не реагировала. Я отказывалась думать и говорить об Ионе. Я так много сил тратила на то, чтобы утишить свою боль, что неспособна была представить себе его страдания. Не до того как-то было. Каждый раз, когда я старалась мысленно проникнуть в его мир, меня переполняли эмоции, и я позорно отступала, возвращаясь на свою территорию.

Однако мало-помалу я уже не могла удержаться от попыток понять его. Но, поскольку каждая гипотеза влекла за собой целый сонм неразрешимых вопросов, я отказалась от этой мысли.

И вот как-то вечером, возвращаясь домой, я нашла в ящике тяжелый конверт. Это была посылка от Ионы.

Дрожащими руками я вскрыла конверт.

Внутри была рукопись.

На первой странице я прочла посвящение:

«Я написал эту книгу для тебя».

К рукописи было приложено письмо. Я некоторое время ошеломленно глядела на него, не в силах разобраться в природе нахлынувших на меня эмоций.

А потом влетела в квартиру, захлопнула за собой дверь и прочитала:

Моей главной читательнице.

Как ты считаешь, может ли человек влюбиться в девушку, которая существует только в его снах? Как ты считаешь, возможно ли, что эта девушка оберегает его, сопровождает по жизни, готовит к тяжким испытаниям и выводит к дороге, на которой он может найти себя?

И можешь ли ты представить себе, что в один прекрасный день эта девушка является ему в реальной жизни?

Захочешь ли ты слушать меня дальше, если я скажу тебе, что я — этот человек?

Что все это случилось со мной.

Что эта девушка — ты.

Что я знал тебя задолго до нашей встречи и сразу узнал, когда ты появилась на пороге.

Что полюбил тебя с первого взгляда.

Что твоя душа и моя душа родились из одной искры.

Что у нас нет другого выхода, кроме как полюбить друг друга?

У меня остались только слова на бумаге, чтобы убедить тебя понять все это и поверить: эта книга — не бред писателя-романтика.

Итак, вот история моей жизни, которая, по определению, оказывается и историей части твоей жизни.

Я написал ее так, чтобы получился роман.

Тот роман, которого ты так ждала.

Иона

Эти несколько строчек оглушили меня, потрясли. Я сидела, не в силах сдвинуться с места, и завороженно смотрела на рукопись, которая лежала и словно ждала меня. Я глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, собраться с силами перед тем, как начать чтение.

То была книга, которой я так ждала, сказал Иона.

Я открыла рукопись. Она начиналась с описания сна.

Два часа подряд я заливалась слезами, читая его исповедь. Он рассказал нашу с ним историю так, как он пережил ее. Хотел объяснить мне все чувства, ощущения, сомнения и страхи, которые вынуждали его принимать такие решения. Я попала в его мир, увидела ход его мыслей.

И решилась признаться себе, что поняла его.

Но главное, я увидела себя его глазами. Никто никогда не говорил мне таких вещей, не считал меня такой прекрасной, не любил меня так сильно.