Нет такого слова - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 12

Я мечтал, чтобы она задала мне вопрос – ну, например, у нее не читается какой-то фрагмент скорописи, чтобы я ей помог. Но она не задала мне вопроса. Она время от времени поднимала на меня свой затуманенный древнерусской рукописью взор, светлая голубизна темнела, она улыбалась мне, и я улыбался ей.

Потом она не пришла. Потом опять не пришла. И третий, и пятый, и девятый раз. Девять неприходов – как девять дней – подсказали мне простой ответ: у нее кончилась научная командировка, она уехала к себе домой. Я не знал, куда, в какой город и даже в какую страну. Изорванный и сожженный роман я иногда вспоминаю и даже отчасти жалею – там было несколько прилично написанных страниц.

Когда мне было немного за двадцать, были у меня две подруги. Две Леночки. Простите, одновременно. Не в неприличном каком-то смысле, а просто в течение примерно полугода я был то с одной, то с другой. Они были разные возрастом и ростом, поэтому назывались Леночка Большая и Леночка Маленькая.

Да, они были совсем разные: одна – чуть постарше меня, преподавательница в институте, умница, красивая, крупная. Любящая, добрая, преданная. Вторая – года на два младше, студентка, с очень хорошей головой («сообразительная»), красивая по-другому, маленькая, худенькая, верткая. Ласковая и влюбленная.

Я их любил обеих. В той мере, в какой мне, рабу божьему, отпущено было любить этих женщин.

Нет ничего глупее и гаже, чем сравнивать людей. Но если бы меня прибили гвоздями к стене и стали бы ковырять раскаленными прутьями ребра, я вряд ли выдержал бы абсолютный нейтралитет. На вопросы воображаемого гестаповца: «С кем бы ты хотел прожить жизнь? Делить радости и горести? Растить детей? Признавайссс, ду руссише швайн!» – я бы ответил: «Конечно же, с Леночкой Большой. Разумеется, при гарантиях сохранения жизни Леночки Маленькой, херр оффицир…»

Но. У обеих была привычка перед сном ставить на ночной столик чашку с водой. И ночью, бывало, та и другая, просыпаясь, пили воду. Делали несколько глотков. Обычное дело, я же говорю. Что тут интересного? А вот что.

Когда я сквозь сон видел, как Леночка Маленькая, приподнявшись на локте, подносит чашку к губам, я умиленно думал, а иногда и шептал: «Ты моя деточка милая, водички попила…»

А когда то же самое делала Леночка Большая, я внутренне хмыкал, а бывало, что и ворчал: «Вот ведь водохлебка, в самом деле…»

Майя Захаровна была выдающимся психологом-методистом, а Ирина Гавриловна – выдающейся переводчицей. Они дружили.

Есть такой старый, довольно громоздкий, но надежный тест – ТАТ (Thematic Apperception Test). Там разные неопределенные картинки. Например, женщина стоит у окна, а мужчина отвернулся от нее. Что между ними происходит, непонятно. Или: сидит человек за столом, а рядом женщина лежит на кровати. После секса? До секса? Или она больна? Или вовсе умерла? Кто она? Жена-любовница-соседка-мать-дочь-сестра-пациентка-жертва?

То есть понятно: рассказ по такой картинке – это рассказ о проблемах, которые переживает человек.

Майя Захаровна говорила: «С помощью ТАТа можно любого, пардон, расколоть ».

Но Ирина Гавриловна сказала:

– Любого, кроме меня!

– Поглядим! – ответила Майя Захаровна.

Принесла картинки, магнитофон.

А Ирина Гавриловна вместо того, чтобы сочинять рассказы по картинкам, стала наизусть цитировать целые страницы из разных английских романов.

Но Майя Захаровна не сдалась. Она расшифровала запись. Потом нашла эти самые страницы из тех самых романов.

Стала сличать. И увидела: память у ее подруги изумительная. Процитировано почти дословно.

Но именно что почти. Где-то слово заменилось. Прилагательное пропало. Где-то слова переставлены, а где-то – целые фразы. Не говоря о неожиданно долгих паузах. Вполне достаточно, чтобы, пардон, расколоть.

Однажды много лет назад нашу дачу слегка обворовали. Вскрыли окно, залезли и унесли вилки и ложки. Пару кастрюль. И наш первый семейный телевизор «Темп-6».

Отец не хотел покупать телевизор. Его смешно уговаривал старый приятель:

– Витя, не жалей денег! Увидишь что-нибудь интересное, напишешь рассказ, получишь гонорар, окупишь расходы!

Телевизор, кстати сказать, нам вернули. Его нашли (а заодно изобличили вора) бабушки из соседнего поселка. Некий гражданин шел по улице с телевизором в охапке и всем предлагал его купить за 2 рубля 87 копеек. Но это было через неделю, наверное.

Итак, приехав на дачу и обнаружив кражу, я вызвал в милицию. Прибыла целая следственная бригада. Стали искать отпечатки пальцев. Весь дом запорошили графитом. Спрашивали, кого из своих знакомых я подозреваю. Работали вдумчиво и неторопливо. Мне это надоело. Я спросил, найдут они ли воров. И главное – смогут ли сделать так, чтоб всякая пьянь поменьше лазала по чужим домам.

Тогда капитан милиции сказал серьезно и назидательно:

– Преступность была, есть и будет! Что вы со своим телевизором? У нас вот Кеннеди убили! Президента! Миллионера! До сих пор найти не можем.

Я проглотил язык. Но потом спросил:

– У кого это у вас?

Он сказал:

– Я вообще говорю!

Дело было в начале семидесятых. У меня вдруг кончилось мыло. Последний крохотный обмылок нырнул в раковину, и все. В хозяйственном шкафчике пусто. Буквально нечем руки вымыть. Не говоря чтобы искупаться. А времени – половина десятого, все закрыто. Не наши дни, куда там.

Пришлось идти к соседке. Извинился, объяснил ситуацию. Она повозилась в кладовке, вынимает кусок мыла в завертке. Смотрю – а таких мыл уже вроде не выпускают.

Я ей говорю как бы в шутку:

– Ох, у вас просто антикварное мыло!

А она отвечает:

– Это у меня еще с Суэцкого канала.

Она имела в виду суэцкий кризис 1957 года, когда Советский Союз пригрозил «вооруженной рукой установить мир в данном районе».

Бабушка и дедушка (мамины) переехали из старой огромной коммуналки. Получили комнату в новой двухкомнатной квартире. А в соседней комнате жили молодая дама и ее муж, повар из ресторана «Прага».

Я часто гостил у бабушки с дедушкой и помню, как этот самый Толик, который повар, приходил с работы. На кухне, весело подмигивая мне, он расстегивал рубашку и доставал примотанное к его полному розоватому телу полотенце, в котором были спрятаны ветчина, сыр, тонкие брусочки масла, белая рыба и много других полезных и вкусных вещей.

Жена его Зоя ела за обе щеки, но мужа своего осуждала. Помню их разговор с моей бабушкой: «Повар, тоже мне, – хмыкала Зоя. – Вор он, а не повар. Воришка самый настоящий» (накладывая ветчину на толсто намасленный бутерброд).

Мне вдруг показалось неправильным такое отношение к добытчику, и я (было мне лет восемь-девять) спросил: