Записки из арабской тюрьмы - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Правдин cтр.№ 17

В первую очередь стали выпытывать, за что я попал сюда. Во время нашего разговора десятки пар глаз с нескрываемым интересом изучали меня. Словарный запас капрана был весьма ограничен, поэтому из всего моего рассказа он сделал вывод, что упекли меня в тюрягу за убийство жены. О чем он и поведал остальным сокамерникам. Я хоть и пытался его разубедить в неправильном истолковании моих слов, но не хватило словарного запаса. Теперь все в камере считали, что я — убийца, многие стали смотреть на меня с уважением, а некоторые и с откровенным страхом. Убийц во всех тюрьмах мира уважают и побаиваются.

Тони-Тамил попросил показать расписки, выданные в камере хранения. Я не мог отказать «другу», тем более что и самому было интересно узнать, что там написано. Оказалось, что в опись имущества не вписали и 1/3 имевшихся в наличии вещей. Не были также вписаны и золотые изделия, оставшиеся от Наташи.

То золото, что в момент смерти было на ней, цифровой фотоаппарат и наличные деньги, находились якобы в полиции, в сейфе. Следователь заверил, что вернут, когда освободят, хотя никакой расписки не оставили и никакого акта изъятия не составляли.

Как потом оказалось, все те вещи, включая золото, не были внесены в протокол осмотра, а после и вовсе бесследно исчезли. Канули и те, что якобы хранились в полицейском участке. Я понимаю, что у Наташи было много дорогих, добротных вещей, но за каким они стырили ее кредитные карточки, пластиковую карточку банка «Санкт-Петербург», карточки для скидок магазинов «Дикси» и «Пятерочка»? Заводит в тупик и пропажа моего читательского билета в публичную библиотеку Санкт-Петербурга? Ну он-то им зачем? Там же моя фотография! Неужто собрались посетить Публичку на халяву?

Прочитав в описи о двух дорогих телефонах, капран уважительно посмотрел на меня. Но когда он прочитал, что мною сдано на хранение 3560 денежных средств, то вообще пришел в неописуемый восторг и заявил, что я его самый близкий друг на Земле.

Этот дурик решил, что я владею 3560 евро, и ему даже не пришла мысль в голову, что это может быть 3560 миллимов (порядка двух евро по курсу 2008 года). Все-таки давала о себе знать длительная тюремная изоляция.

Настроение новоиспеченного «друга» было превосходным, он излучал саму добродетель. Позже я узнал, что этот тип решил наложить свою гнусную лапу на мои деньги, а так как добровольно я их не отдам да к тому же еще являюсь подданным другой державы, он решил записаться ко мне в «хое», так в Тунисе называют друзей.

Новоиспеченный друг выключил телевизор, встал в полный рост и заявил во всеуслышание, что отныне я его друг, и кто вздумает меня обидеть, будет иметь дело с ним.

— А зачем ты телевизор выключил, — спросил я.

— А я тут бос, — выпятив могучую грудь, пробасил новоявленный «дружбан». — Захочу — вообще никто смотреть не будет!

Тут подошло время очередной серии арабского «мыла», который Тамил любил смотреть. Взглянув на часы, показывавшие полшестого, время начала сериала, пахан включил «ящик» и вперился в экран.

Часы в камере — не роскошь, а предмет первой необходимости. Среди заключенных были правоверные мусульмане, которым необходимо пять раз в день молиться. В газетах, которые распространялись по тюрьме, на каждый день давалось точное время начала молитвы. И чтоб намаз совершался без опозданий, требовалось знание точного времени.

А надо сказать, что в тюрьме были запрещены любые колющие и режущие предметы. Отсутствовали металлические ножи, ложки и вилки, имелись только полиэтиленовые одноразовые. Тарелки и кружки из пластика. Продуктовые передачи приносили в пластиковых коробках, как правило из-под мороженого, в пластиковых опять же корзинах. Запрещены зеркала, бритвы, ножницы, на окнах отсутствуют стекла, а вот часы разрешили. Года три назад был бунт, поднятый ваххабитами, требовавшими предоставить им часы. Просьбу выполнили. Хотя в часах тоже есть стекло, администрации пришлось закрыть на это глаза. Все равно, по статистике, чаще всего вскрывают вены с целью суицида и режут недругов именно бритвами и длинными отращенными ногтями.

Видел я, правда, как одному пытались перерезать горло пластиковым ножом, но, естественно, ничего не получилось. Но напугать — напугали! Зэк, если захочет вскрыть вены или кого-то порезать, всегда найдет, чем это сделать. Почти у каждого на мизинце был ноготь в 1,5–2 см в длину, которым можно было и в носу, и зубах ковырять, а при желании пустить в ход как оружие.

До своей поездки в Африку я думал, что все фильмы делятся на три категории — хорошие, плохие и индийские. Сейчас я добавлю, что после индийских следует ставить арабские, в частности египетские.

До того момента, пока я не понимал арабского языка, я к этим фильмам относился равнодушно. Но по мере пополнения своего словарного запаса арабскими словами, я стал присматриваться и к арабским фильмам.

Зрелище не для слабонервных! Шестидесятилетние толстые тетки, смуглые от природы, густо намазывали кожу лица белилами и на этом фоне рисовали при помощи косметики новое лицо. Причем кожа и руки оставались смуглыми и сморщенными от времени. Они много говорили, как сказали бы в России, «трещали», пели и пытались трясти своими жирными телесами, исполняя подобие танца живота. Все это было сдобрено бабаханьем по многочисленным барабанам и мерзким звуком зокры — музмаром. Сюжет, как правило, был незатейлив, сценаристы не утруждали себя изысками. Все ставки делались на игру актеров, которая, мягко говоря, оставляла желать лучшего.

В каждой сцене безобразно кривили рожи, что, по замыслу режиссера, обозначало гамму чувств и переживаний, отражающихся на лицах героев. А по мне, это выглядело, по меньшей мере, кривлянием и клоунадой. Даже старые комедии с окунанием лица в торт и паданьем на ровном месте казались шедеврами на фоне данных, пардон, фильмов.

Причем арабские киноленты в большинстве и не были комедиями, некоторые как раз именовались трагедиями. Но как увидишь на экране размалеванную тетку, решающую вопросы жизни и смерти с плюгавым лысым мужичонкой, ежеминутно шевелящим своими усами и сдвигающим брови к переносице, то хочется откровенно ржать, а не сострадать. Ибо играют они юных влюбленных. Коим злые силы не дают быть вместе. А у самих актеров уже правнуки в пятом классе учатся, и этот факт никакой грим не скроет.

Удивительно, но у этих «фильмов» масса поклонников, хотя в разговоре многие соглашаются, что на свободе подобную чепуху не смотрели бы. Но годы, проведенные в неволе, дают о себе знать, чувства к прекрасному атрофируются, сказывается длительное пребывание в мужском коллективе, поэтому любая женщина, увиденная на экране, кажется воплощением красоты и желания. И ничего, что она страшная и старая, главное — она ЖЕНЩИНА! Так что подобные «шедевры» в местах лишения свободы всегда идут на ура.

В тюрьме дополнительно налажена трансляция видеофильмов по кабельному телевидению. По вечерам показывают либо египетские, либо американские фильмы. Первые идут на египетском диалекте арабского языка, а вторые дублированы на французском, который большинство сидельцев не понимают. Но все равно смотрят, так как показывают вожделенную западную жизнь, у которых она ассоциируется со свободой. Просто сидят и тупо смотрят, не понимая слов.